Часть первая
Скитальцы реальностей
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Ослик Иа, мерно цокая подкованными копытцами, не спеша поднимался по крутой тропе, ведущей в пещеру Салнитре. Тринадцатилетний погонщик Мишенька с трудом поспевал за животным, идущим, казалось, ленивой трусцой. Иа нёс два объёмных плетёных короба на своих округлых боках. Ослик то и дело останавливался, делал полуоборот назад, чтобы из-за объёмистой поклажи посмотреть и убедиться, что его так называемый погонщик не отстал. Если же животное видело, что его двуногий друг находился далеко позади, то останавливался и ждал парнишку. Где-то в середине двухкилометрового подъёма Иа останавливался, дожидался
Уставшего Мишу и брал того на буксир.
Войдя в обширный природный холл пещерного комплекса, вьючное животное направлялось прямиком к выдолбленному в нише корыту, куда Мишенька наливал воды. Ослик сразу пить воду не начинал, а терпеливо выжидал, когда установится нормальное дыхание. Только после этого принимался с шумом всасывать в себя спасительную влагу.
В это время мальчик убегал вглубь пещеры и возвращался уже в сопровождении отца. Вдвоём они снимали поклажу с ушастого носильщика и водружали на двухколёсную тележку.
Пока отец, русский эмигрант Александр Зубарев, отвозил в складскую пещеру первый короб, пацан доставал из ниши морковку и скармливал её своему четвероногому другу. Затем он доставал спрятанный тут же в нише мешок с дроблёным ячменём, засыпал хорошую порцию в кормовую сумку и вешал её на нос ослика. Пока тот поглощал питательный корм, паренёк в деревянных яслях готовил для Иа «второе блюдо»: смесь соломы, люцернового сена и отрубей.
Вскоре возвращался отец, и они уже вдвоём отвозили второй короб на склад. Миша никогда не покидал входную пещеру, не погладив по морде своего ушастика и не поцеловав того на прощание в пушистый нос. Иа же провожал друга протяжным криком вслед скрывающейся в проходе фигуре мальчика. От этого вопля закладывало уши в замкнутом пространстве грота.
Русский офицер Александр Васильевич Зубарев, выпускник Медицинского факультета Киевского университета и ветеран Первой мировой войны, вытащил счастливый билет уже на второй месяц пребывания в Испании.
Он, ветеран Русского экспедиционного корпуса, получил ранение в одном из боёв под Реймсом на Западном фронте и проходил лечение в Барселонском госпитале Красного Креста. По выздоровлению ветеран оказался на распутье. Путь домой, в Россию был заказан. Там произошло две революции, к власти пришли большевики, и потомственного дворянина там ничего хорошее не ждало. Он мог вернуться во Францию, где ему было обещано французское подданство, и он даже подал прошение во французское консульство об оказании материальной помощи для переезда туда его и приёмного сына Михаила (Мишеля).
Паренька, близкого к дистрофии, отыскали солдаты его батальона среди развалин дома в пригороде Реймса и принесли в полевой госпиталь. Этим госпиталем командовал Александр в чине капитана. Общими усилиями медперсонала мальчика поставили на ноги и откормили. Во время острой фазы немецкого наступления на Париж через Реймс в окопах оказался даже персонал госпиталя во главе с его начальником.
В том бою капитан Зубарев получил тяжелое ранение и наверняка попал бы в плен к немцам, которые обошли французский опорный пункт и зашли обороняющимся в тыл. Но Мишель, в то время уже носящий официальное имя Михаил, по глубокому оврагу вытащил на себе раненого капитана из окружения.
Александр официально усыновил мальчика, чтобы тот мог сопровождать его к месту излечения. Таким образом, Александр Васильевич и Михаил Александрович Зубаревы оказались в Барселоне. Счастливым же билетом для Александра стало предложение работать в компании «Каталонская фармацевтическая лаборатория» Петра Анджана и Фёдора Козырева.
Познакомились компаньоны лаборатории и Зубарев на проспекте Рамбла. У одного из прохожих случился приступ эпилепсии. На его счастье, Александр Зубарев прогуливался с сыном недалеко от того места и оказал несчастному первую помощь. Он вложил в рот извивающегося в конвульсиях испанца свою вересковую курительную трубку. При помощи Миши он удерживал припадочного, пока не прекратились конвульсии.
Пётр оказался свидетелем оперативных действий Зубарева. Он познакомился с ветераном, разговорил того и предложил земляку место лаборанта в компании. Александр получил в своё распоряжение всю документацию, касающуюся производства пенициллина, распечатанную ещё Мартой в дореволюционной орфографии.
Профессиональный медик пришёл в восторг от перспектив, открывающихся от применения антибиотика при лечении ран и серьёзных травм.
– Пётр Антонович, – обратился он к Анджану, – как так получилось, что препарат, изобретённый в 1913 году, прошедший все этапы испытаний, так и не был внедрён в производство? Вы же столько жизней спасли бы во время войны!
– Всему виной косность чиновников Департамента здравоохранения, – пришлось солгать Петру. Не мог же он сказать, что пенициллин успешно применяется в других параллельных реальностях. – Они посчитали, что препарат не прошёл достаточной проверки.
– Сволочи! Чинуши беспардонные! – В сердцах воскликнул боевой офицер.
К работе Зубарев приступил буквально на следующий день вместе с сыном, принятым на работу чернорабочим. Бывший военный врач переквалифицировался в микробиолога и фармаколога. Пётр снабжал нового работника научной литературой, которую Зубарев читал запоем. Через два месяца он занял должность начальника цеха по производству пенициллина.
Несмотря на высокую должность, Александр лично посещал плантацию грибка в пещере Салнитре к моменту его созревания и контролировал степень его готовности. Он же лично и при помощи лаборанта производил «сбор урожая», фильтрацию и транспортировку его в цех в Барселону. Все работы производились строго по выработанному графику.
В остальное время в пещере дежурил лаборант, тоже русский иммигрант из Харькова Бабурин Григорий Тимофеевич. Студент второго курса Медицинского факультета Харьковского университета добровольцем-вольноопределяющимся ушёл на фронт и служил санитаром стрелковой роты. В ходе войны он переквалифицировался в стрелки. В 1916 году молодой прапорщик попал в плен и оказался в лагере Констанц на юге Великого Герцогства Баден. Германию и Швейцарию в этом месте разделяло лишь неширокая речка Озёрный Рейн, соединяющая верхнюю и нижнюю часть озера Боден. Через месяц прапорщик бежал из плена. При пересечении речки вплавь Григорий поймал плечом пулю немецкого пограничного патруля, но до швейцарского берега всё же доплыл.
