Пролог
Вечерний воздух был чист и прохладен. Накрывавшие город сумерки принесли людям отдых от жары и надоевшей за день работы. Льняные пиджаки вышли из-за полированных столов, джинсы покинули огороженные пластиком закутки, туфли отпечатали шаги по паркету, кроссовки пробежали по керамическим плиткам коридоров. В офисах и цехах, в гаражах и салонах красоты наступила тишина. Зато ярче разгорелись неоновые вывески кафе, ночных клубов и ресторанов.
По улице города шли двое, ничем не отличающиеся от прочей людской массы. Оба – и молодой с виду человек, и его спутница, были привлекательны. Но мимо них проходили и те, кто был привлекательнее их. Они были хорошо одеты, хотя в автомобилях мимо проносились те, кто носил и куда более богатый наряд. Словом, вокруг них было много тех, кто смотрелся хуже, но не меньше и тех, кто казался лучше, сильнее и успешнее. Одного не было у тех, кто обгонял или замедлял шаг, чтобы пропустить эту пару. Не горели по-особенному глаза окружающих, не было в их взглядах или движениях этой непонятной и неведомой людям, но от того лишь более неудержимой страсти. Они шли по улице, но не как обычные горожане – хотя этот вечер не принадлежал им одним, никто в округе, в отличие от них, не чувствовал себя охотником, выискивающим добычу.
Эти двое шли целенаправленно, они миновали двери клубов, подходивших к внешности, и двинулись дальше – к рабочей окраине города, где располагались более доступные заведения. Возле одного такого, с наполовину горящей вывеской они остановились, словно кого-то ожидая. Здесь эти горожане уже выделялись – несмотря на подступающую темноту любому было заметно, что они сильно отличаются от полупьяных и редко вменяемых завсегдатаев этого заведения. Кое-кто из маячивших неподалеку от входа посетителей это понял и быстро скользнул внутрь. Двое переглянулись, и, казалось, обрадовались оживлению, которое вызвали своим появлением.
Остались они на месте и когда на улице появились трое крепких с виду молодых людей, окутанных запахом табачного дыма и хмеля. Расслабленной походкой они подошли к этой паре, похрустывая на ходу костяшками пальцев. Они не обратили внимания на шорох шин автомобиля, остановившегося где-то неподалеку в тот момент, когда они окружили незнакомцев.
Один из завсегдатаев заведения уже открыл было рот, чтобы завести с гостями привычный для него разговор о трудностях жизни на окраине города, скрасить которую пришельцы могут своими кошельками, телефонами, а девушка – и обществом, но почувствовал странное головокружение. Он попытался ругнуться в адрес неизвестно откуда взявшейся слабости, но язык его не слушал. Даже просто стоять на одном месте было как-то неудобно – земля временами оказывалась перед глазами, уступая место усеянному звездами небу. Его кореша, насколько мог понять слабеющим рассудком парень, были в таком же состоянии.
Внезапно он услышал шаги вокруг и вяло подумал о том, что пришедшие доктора в белых халатах как нельзя вовремя. Он хотел было обратить их внимание на себя, показать свое беспомощное состояние, когда понял, что эти рослые люди и без того стоят рядом. Они не двигались некоторое время – возможно, что все на самом деле происходило гораздо быстрее, чем казалось этому человеку. А потом девушка вдруг подошла к нему очень близко.
– Примешь? – Непонятный вопрос задал ее спутник. Незнакомка чуть обернулась к нему и с радостной улыбкой кивнула. Потом она элегантно взмахнула рукой и с неожиданной нежностью погладила стоящего в столбняке человека. Он почувствовал, как девушка осторожно прикоснулась губами к его шее и, в закрывающей глаза пелене медленно опустился на руки двух санитаров. Если бы его душа, как это описывают в этот момент взлетела вверх то он бы увидел, как незнакомка, уже обхватив дергающееся тело, все сильнее прижимается губами к шее а из уголков ее рта вылетают ярко-красные брызги. Но душа не смогла взлететь – опутанная непонятной силой она была заботливо запакована этой незнакомкой, чтобы пополнить ее коллекцию.
Глава 1
Будильник завел свою утреннюю песенку. Электроника усталости не знает, и звенеть не перестает, в отличие от людей. С этой мыслью я, наконец, добрался до источника своего беспокойства. Серая коробочка продолжала мигать экраном, и я начал понимать знакомых, которые регулярно меняют модели телефонов. В душе хозяин считает, что аппарат становится виновником его недосыпания, ты винишь коробочку в том, что собеседники звонят не вовремя, а, избавившись от окаянной, чувствуешь себя гораздо лучше.
Этим утром насильственное пробуждение оказалось более чем некстати. Уснуть удалось только к рассвету, устав от карусельной череды мыслей. В голове прыгали блохи финансовых забот, скулило одиночество, сиреной подвывало беспокойство о будущем, и перекрывал все глухой рокот скопившейся злости. Сбросив подушку на пол, я высвободил из складок ткани жесткую пластиковую рукоятку ножа. Большой палец толкнул лезвие вперед, раздался упругий щелчок, и обоюдоострая полоска стали встала на место. Я крутнул нож в пальцах, перехватил его в положение «клинком вниз» и проткнул хрустнувшую панель телефона. И тогда он, наконец, умолк.
Встать все равно пришлось, также, как и достать из шкафа коробку с фотографиями по-американски счастливых людей и заменить убитый в буквальном смысле аппарат на новый. Жертва бессоннице отправилась в мусорное ведро, а я – в ванную. Там, под плеск воды я в очередной раз попытался решить, чего же не хватает человеку, которого считают если не успешным, то перспективным окружающие. Может быть, чего-то совсем простого, или, наоборот, недостижимого?
Я осторожно заглянул в холодильник, вытащил сухую палочку охотничьей колбасы и пожевал жесткое мясо. Початая бутылка черного рома в дверном отсеке обещала небольшое облегчение или, хотя бы временную передышку от мыслей, что так и не дали выспаться. Ночью о ней я не вспомнил, и теперь пожалел об этом. Как бы ни складывались дела, или, точнее, НЕ складывались, встречаться с людьми нужно трезвым.
Как же знакома дорога на работу. Вроде бы, немного времени прошло, а я уже успел выучить каждую трещину на асфальте. Настал день, и шагаешь по одному и тому же маршруту, хотя до боли хочется рвануть прочь, забыть о маленьких победах, что радовали когда-то, бросить все и сразу, не возвращаться в кабинет, убежать от людей, улететь, да именно улететь, пусть даже с крыши – на тротуар, пусть вниз, на камни. Но лишь бы на секунду-две почувствовать, что вот она, абсолютная свобода, когда не нужно торопиться и никто не властен над тобой, и бесполезны приказы, лозунги и воззвания. Ты уже не гражданин, и ничего стране не должен, тебе безразлично, каков будет завтра политический строй и поднимется ли государство… Пусть летит оно туда же, пусть разрывается на куски собственным ворьем или сгорает в ядерном огне… но без тебя.
