Все они шлюхи.
Если бы это было не так, не было бы меня на этой свадьбе. Пока невеста стягивает подвязку, влюбленный женишок пожирает глазами обнаженное бедро. Все бы ничего, но три дня назад невеста извивалась на моем члене.
Стою среди холостяков в середине зала и перехватываю взгляд невесты в тот миг, когда кружевная полоска подвязки медленно скользит по ее гладкому бедру. Невеста смотрит на меня, я на нее.
Неделю назад я вел по этой коже губами, а она верещала на весь дом. Сейчас она улыбается и светится от счастья, ведь наконец-то захомутала очередного болвана, который по-настоящему ее любит, раз согласился на всю эту мишуру, шумиху и лживый балаган.
Все они шлюхи, и не спасает ни белое платье, ни громкие речи о верности, семьи и чести. Ненавижу свадьбы, хотя регулярно хожу на них.
Виляя бедрами под музыку, невеста заносит подвязку над головой и бросает. Разумеется, прямо мне в руки. Это такой игривый подарок, чтобы я помнил, какое счастье упустил. Знала бы она, что мне плевать.
Кручу подвязку на пальце и демонстративно нюхаю кружева, чем привожу в восторг толпу пьяных гостей. Невеста хохочет, заливаясь краской. Какая стеснительная, а ведь с моим членом во рту такой не была.
А что такого, верно? Зал уже был оплачен, свадебное платье как раз подшили, а олух-жених давно взят в оборот. Сколько раз ему за вечер повторяли о том, какое счастье он заполучил и как ему невероятно повезло?… Да здравствует самообман.
Свадьбы – всемирный бабский заговор. Нормальный мужчина не даст себя захомутать добровольно, и они это знают. Они сами не против потрахаться, но для них риски выше. Им нужен кто-то, кто будет кормить и оплачивать элитные школы всем тем детям, которые будут так похожи на свою красавицу-маму.
Праздник для невесты продолжается. Ей подают букет, а холостяков из центра зала выгоняют и зовут подружек невесты. Это те, кто еще не смог продать за отличную цену то, что у них между ног.
В первое время они будут спать с тобой, вытворяя в кровати невероятную эквилибристику. Поражая твое воображение. Но все это до поры до времени. Подсядешь? Будь добр шубку. Продолжаешь получать удовольствие? Свози куда-нибудь. Хочешь завоевать меня? Тогда неси колечко, милый, только колечко поможет мне кончать так же задорно, как и раньше.
Шлюхи. Кто заплатит за них подороже, тот и получит.
Пора уходить. Я видел достаточно.
Достаю из внутреннего кармана пачку фоток. Хорошо иметь принтер. Ни в одном фотоателье я не распечатал бы такие снимки.
Все так боятся компрометирующих фоток в соцсетях, что и не думают, что старые-добрые глянцевые десять на пятнадцать по-прежнему могут стать страшным оружием.
«Ты ведь их удалишь?» – шептала она, когда я достал телефон.
Я удалил их прямо на ее глазах, но перед тем одним движением пальца отправил на печать на домашнем принтере.
Перехватываю фотографий кружевной подвязкой, которую невеста сама швырнула мне в руки. Пересекаю зал и поднимаюсь на подиум, где стоит жених в малиновой рубашке под цвет ее туфель, с цветком в петлице, который наверняка ее любимый, а он даже знать не знает его название. На нем костюм под цвет ее платья слоновой кости. Все для нее. И ресторан, и цветы, и праздник. Радуйся, дорогая, ты задрала высокую цену, а я смог ее оплатить.
– Поздравляю.
Жених с фальшивой улыбкой пожимает мне руку. Даже не зная, моего имени. Что-то подсказывает, что он уже привык за этот вечер. Большая часть зала набита родственника именно со стороны невесты. Всех позвали, чтобы увидели, как дорого продали их кровиночку. Это урок для девочек: вот как дела делаются, вот как мужчины должны расплачиваться за секс.
– Это тебе, – протягиваю жениху фотографии. – Подарок.
Сначала он видит только подвязку и тушуется. Я же немедля, покидаю зал через стеклянные двери и иду на парковку.
Сейчас олух-жених стащит кружева с глянцевых фоток и увидит свою благоверную в каких только угодно позах с чужим членом в заднице.
Все они шлюхи, чувак. И твоя не исключение.
Через приоткрытое водительское окно слышу истошный женский визг и звон бьющейся посуды.
Не стоит благодарностей.
Одна из бутылок летит мне в капот, а перед фарами материализуется белое облако. Лицо невесты пылает гневом, а красные губы искривлены.
– Мерзавец! – визжит она. – Долбанный козел!
Жму на клаксон, но она не перестает визжать и колотит капот кулаками.
– Уймись, ряженая! – кричу в водительское окно. – И уйди с дороги! Такую, как ты, я перееду и не замечу.
Гости уже высыпали из ресторана. Внутри благим матом орет жених, а его кто-то успокаивает.
– Я отомщу тебе за это, – кривит красные губы невеста. – Вот увидишь. Однажды ты женишься, и я буду тут как тут.
– Ошибаешься, – смеюсь в голос. – Ноги моей возле алтаря не будет, а теперь прочь с дороги!
В подтверждение нажимаю на газ, и она с визгом отскакивает в сторону, падая на газон на обочине. Ревет, размазывая тушь по лицу, и материт меня изо всех сил.
Срываюсь с места и выжимаю газ до упора. Мое дело здесь сделано. Снова. Все свадьбы, на которых я бываю, всегда заканчиваются одинаковым финалом.
Иначе и быть не может. Я разрушаю свадьбы и браки. И сам никогда не женюсь, потому что знаю – все они шлюхи.
Все, до единой.
Вагон аэроэкспресса, дернувшись, остановился. Вот он, аэропорт. Выходить пора, а у меня на руках до сих пор нет билетов.
Крепче перехватив лямку переброшенной через плечо сумки, прижала телефон к уху.
– Неаполь? Милан? Кипр? Лазурное побережье? Куда, черт возьми? – зевнула в трубке Зоя. – Выбирай, Вера. Судя по звукам в трубке, ты уже вошла в аэропорт.
Думай, Вера, думай. Города – это жара и пыльные улицы. Пусть и прекрасные места, в которых я всегда мечтала побывать, но не в таком состоянии, как сейчас. Не хочу навсегда испортить впечатление о стране, да и не до экскурсий мне.
В глазах снова защипало. Так, Вера. Держись. Окажешься за тридевять земель, запрешься в номере, тогда и дашь себе волю.
– Вера? – снова напомнила о себе в трубке Зоя. – Шоппинг, экскурсии или пляж?
