«Удачное расположение, покупаешь билет в десятый вагон и ты посередине перрона, – в эту минуту Людмиле, казалось всё решено, интуитивно ощутив какое – то секундное сомнение:
«Словно сырой ещё не завершённый эскиз – это осознанное решение или всего лишь долгая неутолимая жажда перемен обстановки, круга общения или крутой поворот жизни? – вопросом пронеслось в её голове но, все эти мысли вдруг улетели вместе с прохладой весеннего ветра, с приближением поезда. – Как – то особенно зябко…», вокруг беспорядочно сновал люд и тут голос по радио объявил о прибытии поезда.
«Почему она решила поехать в Москву и уже в пути, в поезде? Это не какая ни будь рокировка, не сиюминутный порыв, желание прибыть ко дню поэзии было ни каким – то, спонтанным».
2015 год, объявлен Годом литературы и это имело большое значение для современных авторов в среду, которых стремилась Людмила.
Наблюдая, за мелькавшими в витраже вагона огнями станций, снующими пассажирами во время поездки скорого поезда Адлер – Санкт- Петербург, не веря в происходящее: «Реальность, представлялась каким – то полётом фантазии, другой стороной монеты, сравнимой с призрачной жизнью. Что это – страстное стремление к творчеству? А вместе с тем, означает ли: Перечеркнуть всю личную жизнь и в тандеме свои сексуальные притязания и потребности – такое возможно, или… закрыть эту сторону жизни?»
Минули сутки, скорый поезд прибыл в Москву, на железнодорожную станцию Казанский вокзал. На перроне, она огляделась, не смолкающий голос диктора постоянно вещал, поезда, электрички в непрерывном движении прибывали к платформам и покидали перрон, жизнь столицы шла по чёткому расписанию. И тут к Людмиле подошёл зрелого вида интеллигентный мужчина и не просто зрелый, а на двадцать пять лет старше.
Ненадолго они остановились у касс, пока за спинами стояли вагоны поезда Адлер – Санкт- Петербург, впереди – длинный перрон, а в перспективе и вокзальный комплекс, поезд тронулся, исчезая вдали.
Пока что они о чём – то беседовали, обходя стороной рекламные стойки, киоски, временами Людмиле казалось: «Что все события происходят не с ней, а с кем – то ещё».
Вот они в салоне такси и она снова в дороге, на пути к его дому, точнее к квартире постороннего ей человека, к которому она «не питала» ничего, кроме симпатии. И не смотря на то, что они плечом к плечу в салоне такси, на заднем сидении, внутри каждого сохранялась дистанция, Людмила не ощущала его теплоты.
В салоне от нагретого воздуха Людмиле становилось удушливо, ощутившей себя в этой дышащей зловонием атмосфере от витавших после похмельных амбре, будто бы, не в своей тарелке, так бывало и прежде: «И всё – таки там на юге подруга скрашивала эти минуты с Сысоевым, когда находишься с ним, но в некотором роде и не совсем; не чувствуешь такого повисшего напряжения», – она обратилась к шофёру с просьбой приоткрыть в салоне окно.
– Володя, что случилось с машиной, что она на ремонте? Почему ты вызывал такси?
– Да, нет, вчера был «корпоративен» в НИИ [1], – язык заплетался, понемногу оправдываясь, он смотрел на Людмилу, тем временем лицо его багровело, – не рискнул с остатками алкоголя садиться за руль, «его слова не расходятся с делом», – ощутимая скверна спиртного растворялась в салоне авто.
– Do I have champagne and red caviar or would you like to dine in a restaurant? – Произнёс он на английском:
– Да, прости, немного мутит, совсем переклинило, вчера отвозил Камиллу с супругом в аэропорт, а потом этот вечер в НИИ, – он поправился, – да…, взял шампанское и красной икры или ты предпочтёшь поужинать в ресторане?
Внимательнее присмотревшись, заметив, как на лице его проявляются красноватые пятна, в тоже время, раздумывая: «как неприятно в таком виде с ним появляться, что это у него аллергия или не лучше, „давление“ – вот и думай, как быть?» – спросила, – А ты?
Длинно палой «клешнёй» он почесывал подбородок, понятно, что это аллергия его беспокоит, как видно сейчас он прикидывает, решая в эти минуты, что бы, сказать ей, как выкрутиться из положения, прекрасно зная, что никуда идти он и не подумает.
Шофёр вырулил в сторону площади Комсомольская, проехав немногим более километра, свернув на съезде в сторону третьего кольца автострад, – «Вот и они – просторы, открытые творчеству и парящей мечте!» – восторгалась Людмила, трезвоня всеми колоколами и колокольчиками, что зазвенели в душе, отзываясь звуком незримых фанфар: Дзынь – дон, дзынь – дон, трубя нараспев, о чем грезилось ей». Тем временем она созерцала с дорожных высот линию МКАД, глядя из окон машины, мчащейся в направлении одной из дорожных полос, минуя кольца моста, устремляясь вперёд.
– Немного раскалывается голова, я предпочёл бы…, принять конька. И, кроме того, в квартире нас дожидается Мальта; дочь с зятем в Лондоне, но собаку на время оставили мне.
– Что ж, поужинаем в ресторане в другой раз, а этот вечер, после долгой дороги проведём дома, – поправив прядь волос, которую он прищемил, облокотившись, высвободив волосы, уточнила – дома вдвоём, – подумала: «Как видно он забывает о разнице в возрасте, а если и разыгрывать ловеласа то, следует не отклоняться от правил».
– Сверните к военному городку, будьте любезны, сначала притормозите там, да, на этом углу у аптеки – указывая таксисту направление, Владимир Арнольдович обхватил Людмилу за плечи, легонько прижимая к себе.
«Да, вот значит, как меня ждал, отрываясь на вечере с сослуживцами в баре, да так, что сегодня он, явно не в состоянии играть свою роль – разудалого мачо», – а в голове сложилась картинка…
Однако он ждал…, «судя по сервировке стола; бутылке с вином, бутербродам с икрой, фруктам на блюде и в центре стола – ваза с цветами, розы, скорее, голландские».
Услышав шаги, болонка соскочила с диванчика, загавкав, бросилась к ним, инстинктивно учуяв, свою благодетельницу, которая взяв кусок сыра, позволила им полакомиться собачонке, позабывшей про сухой корм.
– Ну, что будем знакомиться, Мальта?
– Располагайся и будь здесь хозяйкой, – указав широким жестом руки в сторону комнат, пристегнув к поводку, вилявшую хвостиком белую псинку, с пушистой вьющейся шерстью, между тем, белоснежный комок, проследовал мимо и скрылся за дверью, вместе с Сысоевым, выходя на прогулку.
Утром, стрелки часов приблизились к десяти, Владимир Арнольдович пребывал в приподнятом настроении в уютной обстановке квартиры, стиль интерьера гостиной, был близок к манере дизайна конца девятнадцатого и началу двадцатых веков; мебель под красное дерево, хорошо сочеталась с обоями бордовой расцветки с мелким вкраплением позолот.
