Детство своё я помню не пошагово, иногда выборочно, но особо яркие моменты помню, как будто они были вчера. Вообще-то память у меня хорошая, и я думаю, это дар или проклятие? Иногда хочется этого всего вообще не помнить. Но…
В детстве я жила сразу в двух мирах: в мире, где есть сыр и фаршированный карп, и в мире, где дешёвые слипшиеся макароны, в мире, где тебя ждали, помогали, и в мире, где на тебя постоянно кричали и били, в мире, где ты позволяла себе быть такой, какая ты есть, и в мире, где ты была забитой, испуганной и никому не нужной. Моё детство помнит два мира.
До трёх лет не помню ничего. Первое воспоминание – как я в три года прыгала по ступенькам лестницы, в пять – каталась на санках. Тогда в детстве память была избирательной, но забота со стороны родственников была далеко не избирательной, она душила и была величиной постоянной, иногда даже хотелось спрятаться от её количества. Я понимаю, они ведь хотели как лучше, тем более я была первый долгожданный ребёнок в семье, но супы с маслинами – это перебор. Бабушка очень обиделась, она старалась, готовила для внучки, а увидела на столе кучку выловленных из супа маслин. Да, теперь я их люблю, но это теперь. Наверно, в своём воспитании моя семья взяла за цель девиз с плакатов «быстрее, выше, сильнее», акцент был только на физическую сторону. Наверное, они перепутали – у них была девочка, а не мальчик-спартанец. Мне всё это не нравилось, но меня не спрашивали, считая это заботой, а работая при институте физкультуры, возможности у дедушки были большие: зимой – лыжи, коньки. На лыжах ходила, на коньках кататься не любила – было больно падать. Летом у него на работе стадион, бассейн. Пробежав на стадионе круг, я всегда его тащила в буфет, под предлогом пополнить силы. Бассейн – не помню, что там произошло, но воды я теперь боюсь. Короче, всё не слава Богу, я начала ныть – всё пришлось бросить. Девиз оказался не для меня.
Я не помню, что было раньше – спорт или балет. Про балет мне рассказывала тётушка уже потом, лет через сорок. Отбор я прошла на ура, а вот дальше занятий не было: не повели. Что послужило причиной – кто мне теперь правду скажет? Да и зачем. Ну, не повезло со спортом, с балетом – отправили на танцы. На них я ходила ровно одно занятие, мать сказала, что я воображуля, веду себя некультурного. По-моему, ей просто неохота было водить. Да я была и рада – оставили в покое, но оказалось, ненадолго. Дальше они решили попробовать с музыкальной школой. Вступительный экзамен в музыкалку я сдала, наверное, лучше, чем ожидали мои родители. У меня оказался идеальный музыкальный слух, и я прошла на скрипку, но они решили, что пока я научусь играть, звук скрипки выест им нервную систему, поэтому отдали на цимбалы.
Музыкальная школа была рядом с домом дедушки. Ещё до обучения в школах меня родители часто туда кидали. Так что научил читать и писать меня дедушка, плюс скороговорки, плюс постоянный нескончаемый спорт, но уже по телевизору. Так что в футболе я разбиралась хорошо. Хоккей не любила, остались воспоминания от падений на льду. Бабушка вкусно готовила, если я там ночевала, то на ночь выбирала почитать одну из сказок. Там меня любили и занимались мной. Иногда я оставалась там одна, охраняла фаршированного карпа, который прятала от любопытных глаз за забором из пирожков.
Часто в то время днём по телевизору ничего не было, читать не хотелось, и я придумывала сама себе игры. Я залазила с ногами на мягкую тахту, скрестив руки на груди, ладони клала на плечи – это чтобы не размахивать руками, за всё цепляясь. Меня этому кто-то подсознательно учил, не знаю кто, зачем – не знаю. Тогда я ещё была совсем малая и над этим не задумывалась, цель была другая. Какой был кайф упасть с прямой спиной на мягкую тахту, но страх, что я не рассчитаю, взял вверх. Тот, кто сидел в моей голове, учил меня слушать себя, доверять себе, прислушиваться к окружающему миру, он заботился обо мне, предупреждая об опасности; когда не нужно было куда-то идти, не пускал. У меня развилось хорошее чувство интуиции.
Помню, как дедушка с бабушкой ушли по делам на час, на улице был дождь, погулять не получилось, и телевизор смотреть было нельзя. Оставшись одна, я выбрала почитать самую тонкую книжку из их библиотеки. И это оказался Пушкин «Евгений Онегин». Не очень улавливая суть, я остановилась на странном слове. Слово «madame» шестилетнему ребёнку было непонятно, но стихи ложились легко. Прочитав ещё раз, появился азарт – а сколько раз надо прочитать, чтобы выучить это наизусть? Оказалось достаточно трёх. Это мне пригодилось потом и притом трижды – три пятёрки. Это был один из моих миров, который приносил мне спокойствие и безопасность. К несчастью, в этом мире я проводила не так много времени, как хотелось.
