Быть может, Ethan Harris не догадывался, что судьба приготовит ему через несколько дней. Впрочем, все мы не можем знать о своем будущем, но иногда в этом сумасшедшем, прекрасном и в то же время непредсказуемом мире такое тоже случается…
А сегодня было чудесное солнечное июньское утро. Ethan стоял во дворе своего нового, недавно купленного загородного дома на покрытой сочной травой лужайке. Молодой мужчина, не скрывая своего счастья, которым готов был поделиться с целым миром, неотрывно смотрел на любимую дочку Polly – девочку лет одиннадцати, тоненькую, с овальным миловидным лицом, с пушистыми светлыми волосами. Ее живые темные глаза с густыми длинными ресницами смотрели внимательно, с застенчивым любопытством.
В световом потоке небесного диска мелькнула бабочка. Ее бархатные крылья трепетали, поблескивая позолотой краев. Легкий ветерок пробежал по траве, подхватил и подкинул вверх этот живой комочек, закружив его в «венском вальсе». Вдруг бабочка на мгновение зависла и медленно, волнообразно стала опускаться в протянутые ладошки девочки. Ощутив опору, бабочка села. Ее крылья распахнулись и явили свой причудливый узор.
– Смотри! Она села на мою ручку! – прокричала Polly.
Девочка осторожно поднесла ладошки к лицу и, разглядывая бабочку с видом знатока, пыталась разгадать ее натуру. Легкие прикосновения лапок насекомого щекотали, как птичье перышко.
Бабочка словно сама изучала девочку. По-видимому, ее устраивало все: и цветочный запах, и влажное тепло ладошки, которую она будто бы целовала, едва касаясь хоботком.
Polly быстро отреагировала, округлив тонкие губки и тихонечко подув на бабочку. Та «присела», как в глубоком реверансе, и ее крылья слегка зашевелились, будто в знак благодарности своей зрительнице.
– Какая же она красивая! – прозвучал мелодичный голосок девочки.
Бабочка испугалась, нехотя вспорхнула и, помахивая крыльями, отправилась в очередное путешествие, вызвав новое восклицание:
– Она прекрасна!
Девочка наблюдала за полетом бабочки, пока та не исчезла, выполнив на прощанье изящный пируэт. Polly вздохнула, приподняла свои худенькие плечики и с легкой грустью помахала ей вслед. Но уже через секунду она побежала к отцу.
Ethan слегка волновался. Сердце его замирало, потому что он боялся нарушить это мгновение и спугнуть радость дочки от того, что ей так хорошо в этом мире.
«Да, мой ангелок, – прошептал он. – Бабочка так же трогательна, как ты!»
Идиллию нарушило глухое рычание овчарки Archie. Этот огромный кобель стоял рядом, поджав лапу. Бока собаки чуть дрожали, уши стояли торчком. Поведение пса не понравилось Ethan.
– Эй, приятель, ты чего? – удивленно проронил он.
Archie поднял морду и тоскливо заскулил. Ethan потеребил пса за ушами. Что могло насторожить Archie?
– Фу! Сидеть! – команду хозяина этот хорошо обученный пес выполнил беспрекословно.
Умная собака вздохнула, печально глядя на хозяина желтыми глазами и склоняя голову то на один бок, то на другой. Она ткнулась носом в его ладонь, всем своим видом показывая: «Ох, друг, что-то недоброе чую здесь». Но хозяин был слишком поглощен своею любовью к дочке и не обратил внимания на реакцию собаки.
Ethan потрепал Archie по загривку, успокаивая:
– Хорошо, хорошо, мальчик. Не бойся, иди домой.
Пес побрел прочь, поскуливая и периодически оборачиваясь на хозяина, который провожал его непонимающим взглядом. В душу закралась тревога. Хотя с чего бы? Ведь все замечательно – у него есть семья, дом, наступили лето и долгожданный отпуск.
Сзади послышались шаги жены.
– Я очень рад… – начал было он, но долгий поцелуй ее мягких губ прервал его на полуслове.
Жена спросила:
– Ну, что ты об этом думаешь?
– Если о поцелуе, то маловато, – улыбнулся Ethan. – Добро пожаловать домой, миссис Megan Harris!
Они пошли к дому, держась за руки и не подозревая, что каждая минута приближала их к разочарованиям и бедам.
Возле дверей их встречала Polly. Несмотря на теплое утро, она почему-то зябко обнимала себя руками.
Megan, держа в руке большую чашку с кофе, вошла в просторный зал. Там было тепло и уютно.
Женщина выглядела гораздо моложе своих тридцати шести лет. Природа одарила ее стройной фигурой, большими выразительными темно-серыми глазами, красиво очерченным маленьким ртом, сочными губами и белоснежной улыбкой. Длинные густые волосы ниспадали на шею, плечи и спину. Сохранению моложавости Megan способствовали ее честность и прямота. Как обычно, одежда хозяйки дома и в тот день была удобна и проста: серая легкая кофточка, черные, плотно обтягивающие джинсы и белые кроссовки.
Стараясь не шуметь, она подошла к большому круглому столу. На нем Etha и Polly раскладывали вещи, которые доставали из картонных коробок.
– Помочь? – спросила она мужа, протягивая ему чашку.
– Спасибо, справляемся, – принимая горячий напиток, с улыбкой ответил Ethan.
Megan присела напротив. Длинные локоны то и дело спадали на лицо, и она поправляла их привычным движением. На ее щеках играл легкий румянец, глаза светились, в них можно было прочитать: «Как я рада, что они так счастливы!»
Но в глубине души уже поселилась необъяснимая тревога, которая заставляла то возвращаться в прошлое, то пытаться заглянуть в будущее.
…Перед подписанием документа на удочерение Polly она почувствовала, что, скорее всего, они с мужем сейчас совершают большую ошибку.
Ее не покидало ощущение, что это неправильно, это не ее выбор. Ей казалось, что каждая буква документа таит в себе что-то нехорошее, что разрушит их жизнь. И рука задрожала над местом, где надо было поставить подпись. Но в ушах стоял умоляющий голос Ethan:
– Это важно для меня. Ты, наверное, даже не представляешь насколько.
О, Господи! Желание иметь своего ребенка для них было настолько сильным, что все остальное не имело никакого значения. Она об этом мечтала так же, как и Ethan.
Megan дважды была беременна, но неудачно: были выкидыши. Она понимала, что если и в третий раз что – то подобное случится, она навсегда потеряет не только себя, но и Ethan.
Серыми буднями тянулось время, выкручивая душу, хотя они принимали все как есть и делали вид, что ничего не происходит. В то же время в их отношениях нарастало напряжение, которое рано или поздно привело бы к моменту, когда не останется сил контролировать себя.
Она с ужасом вспоминала, как тяжело переносил эти потери Ethаn. Его раздражительность по всяким пустякам нарастала с такой быстротой, что неделя за неделей тянулись, как один кошмарный сон. Муж становился безразличным к тому, что для него раньше было важным. Затем наступал период затишья, и супруг как будто куда-то исчезал. А потом начинал беспробудно пьянствовать. Эта зависимость надевала маску зверя на его бледное, осунувшееся лицо и накладывала печать ненависти на все – слова, движения, жесты. Ethаn, игнорируя все нравственные барьеры, совершал, скажем так, нехорошие поступки, и, казалось, жизнь начинала угасать, а каждый новый день воспринимался как наказание за грехи.
