Раннее утро. Тихая обыкновенная городская улочка. В одном из домов расположилась закрытая «Булочная». Заметно, особенно в окнах первых этажей, как во многих квартирах светятся голубые экраны (когда-то такое можно было наблюдать в дни общенародных праздников: Нового года, Первого мая или же во время очень важных для всей страны событий, например, в день запуска первого космонавта Земли, – тогда улицы были так же пустынны и так же в окнах светились голубые экраны телевизоров. Как светились они когда-то и в дни Большого хоккея…)
На парковой скамейке, приткнувшейся в самом начале улицы под чахлым деревцем, на разных ее концах сидят двое: Афанасий Павлович и шестнадцатилетняя Маринка: заплаканная, растрепанная и погруженная в себя. Афанасий Павлович старательно смотрит в противоположную от девушки сторону.
Афанасий Павлович(не выдержав напряженного молчания). Вы слышали?
Молчание.
В нашем районе снова начали исчезать подростки!!!
Маринка. Что?
Афанасий Павлович. Что по этому поводу думает молодежь?
Маринка. Слышала.
Афанасий Павлович. Интересно вы отвечаете: через вопрос… Извините, вы тоже кого-нибудь ждете?
Маринка. Хотите мне что-то предложить?
Афанасий Павлович. Хм… (Задумывается над ответом.)
Маринка. А вы, например, и вообще не можете ответить! Несколько месяцев назад они тоже исчезали. А потом нашлись. Говорят, ездили за грибами!
Афанасий Павлович. За какими грибами? Зимой? Вы что?!
Маринка. Ну, я точно не знаю, слухов ходило много… Может, за маринованными. Помню, что все обошлось. И теперь, наверное, обойдется.
Афанасий Павлович. Ну, те, что в кафе исчезли, не заплатив – это понятно. Когда исчезают прямо с уроков – понятно более-менее тоже. От девушки один сбежал – ясно. Но говорят, они исчезают прямо на улице: идут-идут и вдруг – бац все разом! – и их нет. А еще говорят, один плыл, плыл в бассейне, нырнул и… Все вылезли, а его и след простыл. Это как прикажете понимать? Чего молчите? Ведь теперь-то их исчезло сразу пятеро! И все как назло – призывного возраста. Причем ни в больницах, ни в моргах… Ни полиция, ни военкомат – никто ничего. Исчезли, будто растворились, – никаких следов. Родители в панике!
Маринка. Да вам-то что? Вы разве их родитель? Я же говорю: возможно, уехали за грибами! Не понятно разве?
Афанасий Павлович. Почему же… Только вы меня не так поняли: я ведь к вам по-хорошему: сидите тут совершенно одна, улица пустынна, вдруг кто-нибудь?.. Или что-нибудь так же, как их?..
Маринка. Послушайте, папаша! Может быть, я специально… Может быть, я тут тоже исчезаю!.. Вообще! Из жизни! И это непонятно?!
Афанасий Павлович. Я не знал… Извините.
Маринка(глухо). Ничего.
Становится слышно рычание грузового автомобиля. Потом оно стихает. С характерным лязганьем захлопывается дверца кабины, и на улочке появляется Водитель грузовика в камуфляжной форме.
Водитель грузовика(сверившись с какой-то бумажкой, дергает дверь закрытой «Булочной», еще раз заглядывает в бумажку, проходит дальше, стучит в окно первого этажа). Есть тут кто живой, не? (Говорит громко, через стекло.) Слышь?! Я только хотел узнать: где тут дом за номером двадцать семь?! В путевке указано «двадцать семь», а там «Булочная»! Что? Точно она? Не понял!.. А позвонить от тебя никак? (Чему-то заметно обрадовавшись.) Праздник у вас сегодня, что ли? Я говорю: у вас сегодня что, праздник? Гуляете? Улица словно вымерла! Ну, хорошо. Все равно ты ни фига не понял! (Отходит. Замечает Афанасия Павловича и Маринку в начале улицы, идет к скамейке, объясняет.) Главное, не знаю, куда сгружать товар – полный кузов оргтехники! Битый час тут мотаюсь. Где двадцать седьмой дом?
Афанасий Павлович. А черт его знает!
Водитель грузовика. А позвонить ты мне со своей мобилы не дашь? У меня батарейка села.
Афанасий Павлович. У меня, может, тоже батарейка села.
Афанасий Павлович бросает взгляд на Маринку, встает и невежливо уходит.
Водитель грузовика плотоядно облизывается на Маринку и уходит, оглядываясь, но так и не удостоившись Маринкиного хмурого взгляда.
Обычная городская бедно обставленная однокомнатная квартира. Поскольку в квартире живут сравнительно молодая женщина Василиса Тихоновна и ее относительно взрослый сын Димка, свободное место есть только на кухне, где в данный момент находятся двое: Василиса Тихоновна и Володарский (он в белом халате). Из комнаты слышны странные звуки и такая же странная завораживающая музыка, а кроме того, бесчисленные выстрелы, крики и стоны, как это бывает при телевизионных репортажах с театра военных действий.
Володарский. Ну-с, так как же ТЕПЕРЬ себя чувствует наш несовершеннолетний пациент?
Василиса Тихоновна. Доктор… Мне дважды звонили на работу из военкомата, спрашивали про Димку. Говорят, у нас в районе снова исчезли несколько подростков!
Володарский. Не придавайте значения: слухи, сплетни. Причем, как всегда, самые невероятные. Несколько месяцев назад тоже говорили, что исчезли, а они на самом деле ездили за грибами за город!
Василиса Тихоновна. Да-да, я что-то такое слышала… Именно «за грибами». Доктор… Я вам так благодарна!
Володарский. Не стоит. Скажите лучше вот что: вещей в окно, надеюсь, он больше не выкидывал? И, кстати, витрин не бил?
Василиса Тихоновна. О, нет! Он… Знаете, кажется, впервые в жизни он по-настоящему увлечен.
Володарский. Увлечен? Да?
Василиса Тихоновна. После того, как по вашему совету я модернизировала ему компьютер…
Володарский. Согласитесь, это было вовремя?..
Василиса Тихоновна. Да-да. Димка теперь целыми сутками сидит за ним… Правда, из-за этого он ходит временами такой бледный! Такой невыспавшийся! А ведь в этом году ему нужно закончить одиннадцатый класс!
Володарский. Закончит. Надеюсь, больше не будет никаких витрин, никакой полиции и никаких сомнительных компаний?
Василиса Тихоновна. Ну что вы! Теперь он сидит один, тихий, все время играет. Что совершенно удивительно! Приходят старые друзья, зовут его с собой – он у них еще совсем недавно был вроде заводилы, а он сидит. Ну ведь не он же один бил тогда те витрины! Это они сорвались после концерта этой ужасной группы, где поет этот ужасный… все время забываю его фамилию!.. Кто ж знал, что их будет там ждать полиция? Молодежь… Им все кажется не то и не так… Да вы, может быть, и сами когда-то были таким, доктор? (Не дождавшись ответа.) Говорят, теперь это модно: бунт против вещей, которые, кстати, их родителями были нажиты с таким трудом! Хорошо, ладно, пусть бунт. Тогда бы шли куда-нибудь в духовное, в церковь, например! Но современная церковь их не привлекает. И я их понимаю: она тосклива, мрачна. Димкина м… ну, она имеет к нему некоторое отношение – Маринка – мне как-то однажды призналась: если будущее наших бессмертных душ так же уныло, как праздник в церкви, тогда уж пусть лучше они – наши души – умрут при нашей жизни! Вот это мне кажется по-настоящему страшным. И я думаю, что они именно отсюда, эти витрины!
