На краю Колдовского леса расположилось живописное болото, заросшее осокой и камышом, с кочками, упавшей Березой, комарами и всем прочим, что встречается на болоте.
Листик(продолжая начатый разговор)…а сам такой черный-черный. И такой прямо страшный. Днем еще ничего, а ночью – ужас!
Болотик. Ужас, говоришь?
Листик. Ох, и ужас!
Болотик. И сильно страшный?
Листик. Ох, страшный!
Помолчали. Подумали каждый о своем.
Главное – он землю ест!
Болотик. Ну, землю? Землю – это ты крепко загнул, Листик. Такого даже у нас в Колдовском лесу не бывает!
Листик. Не веришь? Сам видел! Вот так ест… (Показывает.) Да еще вот так. Ест – не наестся.
Болотик. А что глаза? Глаза у него?
Листик. Ну! Глазищи прямо огнем хлещут!
Болотик. Хвост? Хвост какой у него? Заметил?
Листик. Хвоста я не видел. А лапа только одна! Наверное, вторую кто-нибудь ему за это оторвал!..
Опять помолчали.
Много, ох и много нашей земли он уже поел… Помнишь, Болотик, земляничную поляну, где мы осенью в прятки с Грибабушкой играли?
Болотик. Ну?
Листик. Нет ее больше!
Болотик. Как нет? Нашей поляны, где ручей? Съел?
Листик. Начисто. От поляны только пень остался. От целой поляны – один пень!.. А какой славной поляна была! И какой замечательный, чистый ручей… А опушка, где ландыши летом цвели?!
Болотик. Стой, молчи, трепещи! Ни слова! Что, опушка? Это моя любимая!
Листик. Не стало ее прошлой ночью…
Болотик. Как же так, опушки не стало? (После паузы.) Ну, да… Слышал я под утро шум… Я думал – колдовской он, сонный. (Мрачно.) Ясно. Он что же, значит, и ночью ест?
Листик. Ночью-то он особенно налегает! Поэтому я к тебе посоветоваться: может быть, это… мокрой клюковкой его жахнуть, а? Как думаешь?
Болотик. Ну, скажешь тоже! Клюковка – это, считай, самое распоследнее средство. А если вдруг это кто-нибудь из наших, из колдовских, в него так неудачно обратился?
Листик(он потрясен). То есть? Как это… из наших? Кто?!!
Болотик. Откуда я знаю – кто именно! Я ведь в болоте живу, мне отсюда не видно, что там, в лесу у вас делается!
Листик(неуверенно). Тогда, может быть, это Пачкун? Пачкун таким вернулся?
Болотик. Может быть ему, Пачкуну твоему, скорую помощь идти оказывать надо? А ты ему под нос – мокрую клюковку. На, жуй! Что он тебе потом, после обратного обращения, скажет? А? То-то же. Я сам колдовал в позапрошлом году, сбился, обратился невесть во что, – просто в свист. Всем лесом меня расколдовывали – целую неделю по всему лесу свист стоял! Помнишь? И ведь как замечательно расколдовали… А если бы мне тогда под нос – мокрую клюковку? Много ли бы теперь от меня осталось? Сам ведь знаешь: дело наше колдовское нелегкое, всякое случается…
Листик(вздохнув). Ты прав, Болотик. Даром что голова у тебя большая. Об этом-то я и не подумал… Вдруг и в самом деле это кто-то из наших? Вдруг Пачкун? Я его, конечно, не очень люблю, но все-таки он нашей породы, колдовской. Жаль будет, если пропадет.
Болотик. Дело это проверить надо. Ты ворон запускал?
Листик. Как же! Семь штук да от семи осин в разные стороны с наговором…
Болотик. Что было?
Листик. Ветер прошел, березу, видишь, завалило…
Болотик(посмотрев на заваленную Березу, на которой они сидели). Эту? Не густо… Еще что пробовал?
Листик. Обсвистал его, Однолапого, семью свистами и черным словом семь раз наоборот выругал.
Болотик. Ну?
Листик. В небе… навроде молнии прочертило!
Болотик. А он?.. Он что?
Листик. Зарычал он страшно и, как ни в чем не бывало, опять в кусты полез. Может быть, ты, Болотик, пойдешь, скажешь ему сердито свою букву «Же»? Ужасно ведь опушки жалко!
Болотик. Ну, Листик, букву «Же» мы ему всегда сказать успеем! Дел у меня невпроворот – лягушачью икру по всему болоту пересчитать нужно. Лягушата выведутся – чем я их кормить буду? Щучий капкан кто-то ночью поставил, нужно заговорить, чтобы не сработал. То, се, и к вечеру едва ли управлюсь… Землю, говоришь, ест? Значит, голодный. А рычит от отчаяния. Ты же, Листик, если не знаешь, как поступить – поступай по нашему лесному закону: НАКОРМИТЬ И УТЕШИТЬ. Вот тебе мой совет: ты подкатись к нему, к этому… к Пачкуну, то есть… издалека: с разговорцем, с распросцем… Или Грибабушку попроси поколдовать. Для нее такое дело – одно удовольствие!
Листик(вздохнув). Голова ты, Болотик, ох, и голова! Только ведь Грибабушка уже больше месяца лежит, не встает. Одни мы с Елочкой у Грибабушки остались. И я боюсь. За себя боюсь и за Елочку. И за тебя, Болотик, тоже боюсь. Может, конечно, он и из нашей породы, только он твое болото обязательно съест!
Болотик. Съест?
Листик. Съест непременно. И думать нечего!
Болотик. Ну, тогда я рассержусь и скажу ему свою букву «Же»!
Листик. Испугался он твой буквы «Же», как же!
Болотик. Видать, ты давно ее не слышал. Ну так вот! Хочешь послушать?
Листик. Когда? Сейчас?!
Болотик(начинает надуваться). Вот я тебе ее скажу! Погоди… Смотри у меня! Куда ты? Стой!!!
Листик. Пошутил я, не надо!
Болотик. Ах, не надо? Пошутил? Ну как-нибудь я тебе ее точно скажу! (Сдувается.) Смотри у меня!.. (После паузы.) А отчего Грибабушка больна?
Листик. Да кто ж ее знает… Говорят, уже триста лет живет в лесу! (Вздохнув.) А только, как она заболела, так все наши и разбежались, поисчезали кто куда. И Пачкун тоже. Правда, он дольше других у постели Грибабушки сидел. Но сгинул и Пачкун. Одна Елочка осталась. Так что мы с ней вдвоем, с Елочкой, во всем лесу. Дел же – прорва. Ну и, конечно, вдвоем нам всего не успеть. Исчезло эхо, водившее грибников за нос, не будет больше серебряного тумана под Новый год, не будет бледных ледяных цветов, на Ивана Купала папоротник не зацветет!..
Болотик(хватается за голову). Волшебного серебряного тумана!? Моего любимого?!
Листик(продолжает, будто не слыша горестного возгласа Болотика)
