Кто не способен выдумывать небылицы,
у того один выход – рассказывать были.
Люк де Клапье де Вовенарг
– Уважаемые дамы и господа! Продолжаем работу симпозиума. Слово для доклада имеет российский ученый и бизнесмен господин Смирнов. – Председательствующий взглянул куда-то в угол кают-компании теплохода. Из кресла, стоявшего возле иллюминатора, поднялся худощавый мужчина в очках лет пятидесяти. Он на секунду замешкался, не зная, куда девать небольшой кейс.
– Дауайте-дауайте, я подержу, – широко улыбнулся сидевший рядом толстяк, известный профессор из Глазго. Смирнов благодарно кивнул, отдал кейс и сделал несколько стремительных шагов к трибуне. Его светло-серый костюм, стоивший ненамного меньше, чем расходы на этот день проведения симпозиума специалистов в области биотехнологий, а также роскошный английский с легким шармом оксфордского произношения создавали атмосферу доброжелательности. Возможно, правда, сказывалось и то, что приближался полдень – время обеденных грез…
– Господа, – умело играя голосом, завершил свое выступление Смирнов, – перефразируя святое, пришло время не разбрасывать камни, не собирать их, а их… продавать! Я готов обсудить с коллегами по науке и бизнесу вопросы сотрудничества на взаимовыгодной основе.
Гул одобрения аудиторией этих слов совпал с полуденным выстрелом пушки на стене Петропавловской крепости. Чайки над Невой дружно вскрикнули, а участники симпозиума не менее дружно вздрогнули. Председательствующий понимающе улыбнулся:
– Это добрый знак, коллеги, и хорошее предзнаменование.
В ответ участники симпозиума вежливо зааплодировали.
Геннадий Николаевич Смирнов шагнул в сторону своего кресла и застыл от неожиданности: профессор из Глазго сидел, низко наклонив голову. На его белоснежной рубашке расплывалось пятно крови, руки бессильно обвисли.
Смирнов с изумлением увидел, что его кейса рядом с убитым не было. Он непроизвольно взглянул в сторону входной двери и увидел, как молодая женщина с кейсом в руке торопливо вышла из кают-компании. Смирнов бросился за ней, пробежал узкий коридор, прыгая через две ступеньки, выскочил на палубу. На палубе никого не было, не считая скучающего матроса из команды теплохода.
– Дружище, девицу с кейсом не видел?! – взвыл бизнесмен.
– Де-ви-цу? – протяжно зевнул тот. – С косой?
– Да не с косой, а с кейсом!
– А это что за хрень такая? – проявил жажду познания матросик.
– Ну, портфель такой плоский, – зажестикулировал Смирнов.
– А, – понятливо заулыбался флотский. – Был, точно был! Я еще подумал…
Но о чем подумал морской волк, осталось тайной, потому что в тот же момент под бортом корабля послышался рев двигателей и от него отшвартовались два скутера. Водила одного из них был в гидрокостюме, а в быстро удалявшемся силуэте другого, точнее другой, Геннадий Николаевич с тоской признал девушку. Она восседала за рулем в брючном костюме, что было совершенно нелепо. Но еще нелепей выглядел сам господин Смирнов.
Он набрал по мобильнику номер телефона начальника свой службы охраны:
– Окулист, беда: у меня на теплоходе украли кейс.
Щупленький на вид шибздик Евгений Фролов, ведавший уже почти год охраной своего бывшего однокашника по военному училищу Генки Смирнова, сидел с удочкой на ступеньках гранитного спуска к Неве прямо напротив теплохода, где проходил симпозиум. Рядом с ним лежал, задумчиво глядя на волны, бульмастиф – собака сказочной мощи и редкой красоты, выведенная, когда-то в Англии лесниками для задержания браконьеров. Казалось, пес по имени Герасим заинтересовался телефонным звонком, поскольку отвел взгляд от глади Невы и внимательно уставился на хозяина.
А это, часом, не та ли симпатичная пара синхронного плавания, которая мне только что всю рыбу тут разогнала? – флегматично поинтересовался Фрол.
– Женька, не до шуточек! У меня в кейсе документов – на полмиллиарда зеленых денег!
Если жизни излишне деловая,
Функция слабеет половая, —
без интонаций процитировал стишок Игоря Губермана руководитель охраны.
– Как говаривали гетеры в Древнем Риме, не суетись под клиентом! Ты свое уже сделал. Теперь не мешай.
– «Четвертый», парочку на мотиках видишь? – спросил через несколько секунд Фролов у кого-то по мобильному телефону.
– Так точно, – последовал дисциплинированный ответ.
– Догнать и изъять кейс. Остальное – по обстановке.
– Принято, – ответил чей-то голос так, словно речь шла о покупке буханки хлеба к обеду.
Любовавшиеся с набережной на Неву туристы увидели, как моторная лодка, скользившая неспешно по водной глади, вдруг круто развернулась, резко прибавила ход и бросилась вдогонку за водными мотоциклистами. Один из мотоциклов перевернулся. Сидевшая за рулем девушка с головой ушла под воду. Тут же с катера ей на помощь бросился человек в гидрокостюме. Катер тем временем настиг второго водного мотоциклиста и выпустил на него из какой-то здоровенной трубы нечто, оказавшееся мгновенно развернувшейся прочной сетью, захватившей мотоциклиста.
– Поймали рыбку! – восторженно прокомментировал один из гостей города.
Иностранные туристы дружно зааплодировали, словно на театральном представлении. Их восторженные лица излучали счастье постояльцев дурдома. Жители российской глубинки реагировали иначе:
– Это у них учения по поимке браконьеров проходят, – со знанием дела прокомментировал кто-то из зевак. – У нас на Каспии тоже тренируются, но не так эффективно.
– Сравнил свое Задрыпалово с Северной столицей, – у них тут плотвичка не проскочит, не то что браконьер!
– Плотвичка… А когда-то сиги по метру водились! – вступил в разговор какой-то толстяк в очках.
– Сиги?!! Ты, дядя, ничего не перепутал? Хотя, может, еще при царизме…
– Даже раньше царизма. При шведском правлении. Местные рыбаки оброк шведскому королю сигами платили, – пояснил очкарик.
– Ох, Вася, как мне в шведское рабство захотелось! – встряла в разговор похожая на воблу дама.
– Ну что ты весь день меня позоришь?! – зашипел на нее муж. Какое шведское рабство? Ты уже осрамила меня сегодня в Эрмитаже: спросила на весь зал экскурсовода, почему на китайском фарфоре пирамид с фараонами не видать.
