Обычно в такие моменты он мало что чувствует. Поскольку контролирует всё, что делает, даже поступление адреналина в кровь, даже сердцебиение и, само собой, эмоции, отключая последние, как абсолютно ненужный для выверенных движений и действий фон. Но в этот раз было всё иначе.
Кровь зашумела и ударила по глазам в то самое мгновение, когда он с разворота и почти не глядя, на чистом рефлексе, перехватил девушку за запястье. Рванул её на себя, без особого усилия подсёк ей ногу, снова крутанул градусов на сто девяносто, будто вёл в каком-то хаотичном танце, лишённом чарующей грации, и тут же сжал пятерню второй руки на её нежном горлышке. Ещё один шаг вперёд с почти мягким и ласковым толчком… Элия испуганно вскрикивает и падает. Хотя он и не думает её отпускать.
Это он ей позволил «упасть», не быстро и не медленно, спиной на один из диванов, «споткнувшись» перед этим о подлокотник и уже через секунду придавив её голое тело весом собственного. Нагнувшись над её лицом в самый притык, впившись в её широко распахнутые глазища взглядом палача, приводящего вынесенный им же смертный приговор в незамедлительное исполнение.
И, да. Кровь не просто вскипела в его жилах, а буквально забурлила, обжигая кожу удушающим жаром, выстреливая в голову и в пах убойными залпами бесконтрольного безумия. Майрон чуть было не зашипел от неожиданной боли, запульсировавшей в тот момент между ног, когда его члену вдруг стало слишком тесно в тканевой ловушке, твердея, увеличиваясь в размерах и накачиваясь одержимой похотью за считанные секунды. И нет, не потому, что он повёлся на голое тело дикой богини, которая даже и не пыталась под ним извиваться. Он едва ли сейчас понимал и видел, что она была голой. Ведь он смотрел в это застывшее абстрактной вечностью время только в её глаза. В плещущийся в них страх – такой сладкий, вязкий и манящий. И который так не терпелось попробовать на вкус.
- Ты действительно думала, что сумеешь убить жнеца? Серьёзно, девочка? Убить меня? А может…
Он позволил себе лишь недолгую передышку. Как раз для того, чтобы хоть немного успокоиться и прийти в себя, хоть как-то усмирить ворочающегося и хрипло рычащего под кожей зверя. Зверя, которому так не терпелось вцепиться в глотку столь долгожданной добычи – прокусить ей кожу, артерию, захлебнуться первым выбросом крови прямо в его горло…
Поэтому он и отвёл ненадолго взгляд от её бездонных, бесконечно затягивающих в смертельную глубину глаз. Но только для того, чтобы посмотреть на её дрожащий в его руке кулачок. А после, очень и очень ласково разжать ей пальчики и отнять столь опасную для их игр игрушку.
Элия несдержанно всхлипнула, будто уже интуитивно догадывалась, что он собирался с ней сделать. Поэтому он и не стал томить её ожиданием, перенаправив нож к её гладкой шее, приставив лезвие к часто и так явственно бьющейся жилке сонной артерии. И вновь заглянув… нет, нырнув будто с разбегу в её шокированные глазища, в которых уже во всю дрожала брильянтовая влага прозрачнейших слёз.
- А может… - его голос ощутимо огрубел, понизился и завибрировал. Он нагнулся к её лицу ещё ближе, практически вынуждая дышать его дыханием. – Ты мечтала о чём-то совершенно другом? Прекрасно зная, что ничего не сможешь со мной сделать? Просто сознайся, девочка. Ты хочешь умереть? Жаждешь, чтобы этот кошмар наконец-то закончился раз и навсегда?
Он надавил на её нежную и такую чувствительную кожу лезвием, ласково-ласково, будто хотел доставить ей этим совершенно небезопасным действием физическое удовольствие. Из-за чего Эл мгновенно замерла, вовсе перестав дышать. Хотя она никак не могла остановить весьма ощутимую дрожь во всём своём теле.
Вел сжал зубы, чуть было не прикусив язык. В голове снова зашумело, и он не смог сдержаться, чтобы не вжаться пахом в её лобок.
Блядь… Как же ему хотелось её сейчас вспороть. Именно сейчас, насадить на уже полностью готовый для этого член и отрахать так, чтобы и у самого потом болело и саднило несколько дней. Ведь нечто схожим его накрыло впервые там в колонии, когда он так же держал её за горло, придавив собой к земле, и тонул… Тонул в её ненавидящем и откровенно презирающем взгляде. Тонул в её жажде смерти…
- Тогда просто скажи это. Скажи, да, и я это всё закончу. Прямо сейчас. Перережу тебе артерию, причём безболезненно, а ты, так же безболезненно заснёшь. Просто заснёшь. Всего за несколько секунд.
Вначале одна сочная капля, скопившись у края глаза, быстро сбежала по виску напуганной до смерти богини, потом почти такая же, проделала тот же завораживающий манёвр с другой стороны лица. После чего Майрон сильнее вжался в её промежность, дурея от нарастающей в головке стоящего колом фаллоса молотящей пульсации.
- Ну, так что, девочка? Мне это сделать? Избавить тебя от прошлого и кошмарного будущего? Избавить от этой сумасшедшей боли и нескончаемых страхов? Скажи, да. Просто, скажи, да… Или всё-таки… Нет?
Очередной немощный всхлип. Её едва не трясёт, а он каким-то чудом держится, чтобы не кончить прямо в штаны.
- Н…н-нет… пожалуйста… н-не надо… - тихо-тихо, будто откуда-то из глубины пережатых чьей-то грубой рукой лёгких.
Он не улыбнулся, скорее, осклабился, едва не рыкнув от враз пробравшего чувства звериного ликования.
- Ты уверена? Поскольку другого шанса у тебя не будет. Даже если ты начнёшь меня умолять тебя убить, ползая в моих ногах на четвереньках.
- Н-нет! – в этот раз она произнесла уже чётче, более окрепшим голосом, взглянув в его глаза осмысленно и прямо, хоть и не переставая его бояться. До смерти бояться. Сопровождая эту восхитительную картинку беззвучным плачем и дрожью в оцепеневшем под ним теле. – Я не буду вас умолять себя убить… Никогда не буду!
О, да! Сейчас она была в этом уверена, как никогда. И он ей верил. Поэтому и не смог удержаться, подавшись вперёд лишь немного, всего где-то на пару дюймов, чтобы тут же накрыть её маковые губки своим изголодавшимся ртом. Смять ненасытным вакуумом жадного поцелуя и ворваться извивающимся языком в эту упоительно горячую глубину сладчайшего греха.
Она и не думала сопротивляться, хотя и не отвечала. Пока не отвечала. Оно и понятно, ведь он продолжал держать её за горло и прижимать к артерии лезвие ножа. Правда, вскоре убрав и его, едва заметным движением, продолжая упиваться её губами, трахая её онемевший ротик слишком напористым языком и чуть при этом не кончая сам.
Сущий создатель! Он же её сегодня точно разорвёт. Не оставит на ней не единого живого места.
Но кто ей в этом виноват? Она сама напросилась, спровоцировав его всеми этими играми в смерть. Выпустив на волю зверя. А зверь со своей добычей не привык подолгу цацкаться…
