Лука Ильин.
Иллирика.
Повесть.
Вступление.
2102 г., Аделаида пережила третью мировую войну, что является настоящим подвигом для такого государства. Своими размерами они не могла похвастаться, да впрочем, она вообще ничем не могла выделиться на фоне других государств, за исключением небольшого количества нефти в своих скромных месторождениях, но все же она выжила, и это было бесспорно чудом.
Осталось лишь три страны, это София, Виктория и Аделаида. Раньше они имели другие имена, но от них ничего не осталось, они не так важны. Люди решили назвать страны, не основываясь на политических достоинствах и на природных составляющих того или иного государства. Они назвали их женскими именами, ведь ничто не может звучать красивее, чем имя прекрасной представительницы противоположного пола. Если человека бы спросили, знает ли он о существовании вечного двигателя? Он, скорее всего, ответил бы: «Нет, но он точно существовал до войны». Сказав это, он даже не понял бы, что вся наша жизнь двигается только из-за попытки добиться взаимной симпатии той или иной женщины. Каждый из нас лишь крохотная шестеренка в этом большом механизме. Шестеренки двигает только энергия, поступающая от них самих. Не было бы женщин, не было бы и прогресса, домов, машин, одежды, бумаги, кроватей, музыкальных инструментов не было бы ничего, мужчины бы просто отжили свой век в пещере, убивая друг друга ради забавы и из-за обиды и всё, ничего не оставив после себя.
Мужчина начинающий ухаживать за женщиной, и добившись таки финала этих отношений, про себя думает так: «Да я это сделал, я добился от неё всё, что хотел!». Самоё смешное, что женщина думает также или примерно так: «Я его поймала и обворожила, теперь он мой и только мой!» На самом деле в сторонке находится создатель, бог, и, в общем, неважно как вы назовёте эту силу. И это он сделал так, что бы эти отношения были вечной историей цивилизации, её составляющей – вечным двигателем мира людей.
Существование в этих странах нельзя назвать сказкой, люди пользуются вещами, которые им оставили предки, они тоже отживают свой последний век. Ведь главная энергия была уничтожена, теперь эти шестеренки больше не выполняют те же самые функции, вследствие чего механизм потихоньку ржавеет и вскоре может остановиться навсегда. На улицах царит хаос, за весь день можно было встретить пару машин, ржавых разбитых колымаг, еле передвигающихся по паутинам городских улиц.
Дома из-за былых обстрелов выглядели убого, многие крыши протекали, и иногда через отверстия в них ночью можно было увидеть звёзды.
Но были всё же районы похожие на цивилизованную реальность, однако они находились, как правило, в больших городах и были полупустые. Ведь зачем куда-то ехать, если везде одно и то же. В таких местах были только ученые, политики и военные, решившие закончить свой век в красивом мундире и на удобной кровати. В таком городе с причудливым названием Буркиль и жил наш герой…
В семь часов утра, осенней порой, на работу шел капитан Штерн. Его работа продлевала ему жизнь, ведь большего занятия в этом мире для себя он не видел. Капитан участвовал в трех главных сражениях на территории своей страны, можно сказать, что посвятил жизнь службе. С его жизненным опытом можно было легко потерять рассудок, но этого с ним не произошло. Сегодня, в его жизни очень серьёзный день, ведь скоро он узнает о том, как будет существовать государство, а именно возможна ли новая война. Несмотря на то, что между государствами был заключен мирный договор, под названием: «Луковское соглашение», шанс на зарождение войны всё же существовал, ведь у каждой территории были свои богатства. Точнее оставшееся от предков наследство. Так, например, у Аделаиды это была нефть, которая позволяла легко осуществлять потребности связанные с использованием энергоносителей в различных сферах жизни. Штерн, уже практически был близок к штабу, где возможно все карты раскроются.
Войдя внутрь его, встретил вахтер.
– О, мистер Штерн, что-то вы сегодня рано, что-нибудь случилось?
– Нет, Сурик, просто проснулся раньше обычного, а дома я занятий не нашел.
– Понимаю-понимаю, тем же страдаю, знаете, прихожу иной раз, а дела себе не нахожу, тогда ложусь спать и все на этом, ужас конечно…
Офицер сделал вид скромной заинтересованности к проблемам своего собеседника, но вскоре решил закончить диалог.
– Ладно, Сурик, не кашляй – после этих слов он пожал руку вахтеру и пошел к лифту.
В лифте никого не было, в обычные будни его нельзя было поймать свободным, но сегодня совсем иной день. Лифт, проглотив капитана, стал подниматься на седьмой этаж. Капитан Штерн размышлял. Он был на удивление сдержан и спокоен, соблюдая нейтралитет со всеми окружающими, и дал понять, что сегодня его волнует только одно дело и оно самое важное. А может и не такое важное? Может он просто утрирует. Кто знает, кто знает…
Капитан присел на кожаный диванчик в ожидании совещания. Он посмотрел на время. На часах было ровно восемь. Включил плеер и стал слушать музыку, окинув голову на спинку дивана. Он слушал думая о своём, музыка это единственное занятие после войны, которое приносило ему радость. Сам он умел играть на гитаре, хоть это и было весьма сложным занятием, даже ради этого он переехал в тихую коммуналку, где сделал звукоизоляцию, чтобы играть после тяжелого рабочего дня. Штерн задремал.
Его разбудил чей-то толчок в плечо, открыв глаза, он увидел много людей в мундирах. Часы показывали без пятнадцати девять. Заметив своего товарища среди толпы стоящей слева от него, капитан покинул своё место и направился к нему. Штерн подошел к стоящему спиной к нему знакомому офицеру и опёрся на его плечо. Мужчина в выглаженном кителе повернулся и, улыбнувшись, протянул ему руку.
– А, Давид, привет – сказал человек, из которого лилась радость.
– Здравствуй, Джон – пожимая руку, ответил Штерн.
– Что ждешь, не дождешься? – с неугомонностью спросил Джон.
– Да, интересно, что же будет – задумчиво ответил он
– Да как всегда, скажут, что все соперники мерзавцы, сотрудничество с которыми очень важно для нас, поэтому войны не будет – недовольно сказал человек с погонами лейтенанта.
– А ты хочешь войны? – нейтрально спросил капитан.
– Я сам не знаю, дружище, вроде бы война это плохо, а с другой стороны… выбора, то практически и нет.
– Не знаю, Джон, я сейчас не очень хочу спать в окопе – сказал Давид, не воспринимая всерьёз максимализм своего товарища.
– Никто не хочет, но это неизбежно, война – это движение, – с лицом знатока в таких вопросах ответил Джон.
