МАНУСКРИПТ ЖЕНЬКИ-АВАНТЮРИСТА.
Вместо предисловия
Не так давно на глаза мне попались тетради с записями дружка моего закадычного ещё со времён юности незабвенной. Эти тетради он оставил мне на хранение. Причём это было так давно, что я напрочь забыл об их существовании. Затем последовали перестройка и борьба за выживаемость, которые разбросали нас по реке жизни, словно щепки в половодье, и я окончательно потерял его из виду.
Но по воле господина случая тетради в коленкоровых переплётах вынырнули из небытия, и моя сравнительно спокойная жизнь превратилась в нагромождение непонятных событий и несуразностей. В тетрадях были записаны такие невообразимые вещи, что воспринимать их можно было только будучи сумасшедшим либо изрядно подвыпившим. Мой товарищ рассказывал о том, что ему каким- то чудом удалось увидеть прошлое. И не просто увидеть, но и самому стать активным участником исторических событий, которые в той или иной мере повлияли на историю Дальнего Востока и историю нашей страны.
Из тетрадей я узнал о трёх его путешествиях в прошлое. Мне захотелось рассказать об этом другим людям. И я, предварительно отредактировав, издал его записи под видом авантюрно-исторических путешествий.
Забывчивым читателям могу напомнить, что в первом путешествии мой товарищ стал участником сплава первых казенных крестьян-переселенцев из Тамбовской, Пермской, Воронежской, Вятской губерний на берега Нижнего Амура. Во второй раз судьба забросила его сюда во времена Гражданской войны и японской интервенции. Он совершил путешествие через объятую революционным угаром страну, стал участником морского круиза с пиратскими страстями, воевал в партизанской армии Якова Тряпицына. В третьем он оказался в шкуре заключённого на сталинских стройках социализма. Его втягивают в авантюрное предприятие по розыску сокровищ ушедшей в небытие Золотой империи чжурчжэней. Он совершает побег из лагеря и, преодолев множество неимоверных трудностей, став участником ряда невероятных событий, вновь попадает в свой родной тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год.
В конце третьей тетради я обнаружил приписку. Рукой моего друга было написано о том, что у грота на горе Шаман, откуда товарищ и совершал свои путешествия во времени, он оборудовал тайник с материальными подтверждениями своего пребывания в прошлом.
Естественно, что меня заинтриговал такой поворот событий, и, никому ничего не говоря, я отложил все дела на потом и засобирался на Шаман-гору. Ещё мне очень хотелось посмотреть на места, где прошла наша молодость.
И вот я стою у подножия каменного исполина и с восторгом оглядываю открывшуюся передо мной панораму. В эти мгновения я как никто другой понимал путешественника во времени. Горы завораживали и покоряли своей суровой и дикой красотой. В то же время меня не оставляло чувство, что я здесь не один, что некий вселенский разум или внеземные существа украдкой наблюдают за мной и делают свои выводы. Я вспомнил слова нанайского тудири Барони о том, что именно с этих вершин следует просить богов о помощи и удаче. Горы – это самое удобное место, отсюда до небожителей рукой подать. И я, не стесняясь своей образованности и скептического отношения к религии, украдкой попросил их кое о чём. После чего, сбросив с себя непонятную робость и неуверенность, я закричал во все лёгкие о том, что «не одна я в поле кувыркалась, не одной мне ветер задувал».
«Делай, что должно и будь, что будет, – сказал я себе. – А духи горы тебе в этом помогут».
Осмотрев окрестности, я разыскал тот самый грот, который, по рассказам друга, и стал отправной точкой для его необыкновенных путешествий в таинственное прошлое. Но, скажу вам честно, забираться внутрь не стал, как-то не по себе было. Я ни на минуту не сомневался, что стоит оказаться под его сводами, как время закрутит меня в свои жернова и выбросит далеко от привычных моему сердцу вещей. А к таким событиям я был не готов. Это в молодости в нас пылает огонь авантюризма и мы готовы поворачивать вспять реки и разводить на Марсе сады, а в зрелые годы, сами того не замечая, мы становимся консерваторами, погрязшими в рутине повседневных буден.
«Хорошо, что тайник он оборудовал не в гроте», – подумал я, опасливо косясь на гостеприимно улыбающийся проём входа.
Полчаса времени и несколько крепких выражений позволили мне точно определить местонахождение схрона. Нетрудно представить состояние кладоискателя, когда остриё сапёрной лопатки, предусмотрительно захваченной с собой в поход, звякает о что-то твёрдое. Я даже не подумал, что это может быть камень или нечто иное, не относящееся к моим поискам.
«Вот оно!» – ёкнуло в груди.
Сдерживая сбившееся дыхание, я попытался сдвинуть плоский, словно блин, булыжник. Камень не поддался ни с первой, ни с пятой попытки. Но, изрядно попотев, я всё- таки подковырнул упрямую каменюку и освободил её из цепких лап вечности. Не удержавшись и потеряв равновесие, я присел на пятую точку и так и остался сидеть, тупо взирая на открывшуюся моему взору картину. Выложенная скальником яма, размером примерно полметра на метр, скрывала в своих недрах много интересных штуковин. Там было разнообразное оружие, золотые безделушки, какая-то непонятная штуковина, судя по всему та самая деталь от полицейского лазера из будущего, и много чего другого. Но самое главное – видно даже на первый взгляд, тайнику никак не могло быть несколько десятилетий, из ямы хмуро скалила зубы пропасть столетий.
Было видно, что тот, кто устраивал тайник, в первую очередь думал о том, чтобы содержимое смогло пролежать не один десяток, а то и сотни лет. Если вещи были золотыми либо изготовленными из металла, то они лежали обильно смазанные маслом и обёрнутые материей. Если это были записи, то они были залиты воском.
Разглядывая вещи из тайника, я начал понимать, что все опубликованные мною ранее записи друга – это не бред сумасшедшего, а что-то похожее на правду. А когда я извлёк и очистил от воска какие-то манускрипты, то мои руки затряслись так, что пришлось древние свитки откладывать в сторону и ждать, когда дрожь прекратится, а громко ухающее сердце вернётся на место.
Манускрипты были древними, неровные строки располагались на неизвестной мне материи, то ли пергаменте, то ли рисовой бумаге. Но самым невероятным было то, что изложенные там тексты были написаны на русском языке и рукой моего друга! И рассказывалось в них о таких удивительных делах, что если бы это всё было написано не на древнем пергаменте, а в очередной из тетрадок, то я бы в такие вещи просто не поверил.
В первую очередь я прочёл адресованное мне письмо.
«Антон, я вновь обращаюсь к тебе. Если ты читаешь эти строки, значит, меня нет в твоём времени и я навсегда затерялся в прошлом. Очень хочется верить, что даже через толщу веков мои слова долетят до тебя в этих письменах. Я сделал всё возможное, чтобы тайник сохранился к тому времени, когда ты созреешь для того, чтобы к нему прийти.
