Он эту запись надиктовал в гаджет по совету лейтенанта медслужбы Комиссарова, тот заверял, что если не убудет с ротой обратно в «ЗемМарию»*, надолго останется на острове, всё забудет – лишится памяти.
___________________________
– Вот прибудут представители моих властей тогда, и проведёшь инспекцию, а пока, майор, не мешай, полоть мне надо, – услышал я отказ председателя.
«Здравствуйте», мне командиру роты спецназа, председатель колхоза «Отрадный», высокий, худой, крепкий ещё с виду старик, сказал вроде даже как радушно, но с моим извещением приказа инспектировать его деревню снова принялся мотыжить землю. Восторженной встречи я не ожидал, но и такой тоже, склонился над сутулой спиной к уху мужика и тихо, выключив предварительно «комлог»**, чтобы не слышали подчинённые и не услышали колхозники, половшие по всему полю, спросил:
– В деревне есть кто живой?
Десятью минутами раньше я, взяв управление «ветролётом»*** на себя, сделал вираж над деревней, высадил отделение разведчиков у прохода под «миску»**** и направил машину обратно к полю, над которым пролетели к поселению, прямо над головами здесь работавших крестьян. Женщины – с высоты определил их по косынкам – смотрели из-под ладошек у лба, мужики – в кепках – сходились в группки перекурить. Этим разом поле я обогнул стороной, ветролёт посадил на склоне сопки рядом с полем – из почтения к крестьянам и вежливости. Мужики и бабы теперь прежнего к нам внимания не проявили, остались на местах, взглянули только в нашу сторону, разогнувшись от мотыг. Усердно пололи, за всё время разговора моего с председателем ни кто к нам не подошёл.
– Ты же кружил над куполом прозрачным, никого не высмотрел? Разведчиков, небось, высадил, не доложили? – Съязвил председатель, – Меня пытаешь, им команду дать? Лично самому обыск провести, стыдишься – занятие-то мерзкое. Рабочие руки все здесь на прополке.
Я расправил на стороны высокие, мне по колено, толстые стебли с жёлтыми цветами, нагнулся, выбрал один, надломил под бутоном и сорвал цветок красный, покрутил, перебирая стебелёк пальцами.
– Сорняк, – выпрямился председатель, – хлеб наш насущный тот, что с жёлтым цветом, его пропалываем, а красный этот оставляем. Вырубать бесполезно, только больше нарастёт. Да и красивый – жилище украсить.
– Ну да, сорняк, – снял я берет и пристроил цветок за кокарду. – Не держи меня за мальчика. Жилища украсить. Старики с детишками сейчас этим по домам занимаются, на прополке мужики да бабы?
– Не обижайся, майор. Я ведь знаю, наркотики, лекарства, оружие выискивать по деревням не твоего воинского подразделения функция, полиции дело. Неприятно тебе, но и меня пойми. Нагрянут с материка не в сезон дождей, а в страдную пору, когда запасы на исходе и урожай пока не убран, но их, полицейских, с пяток человек приходит, а твоих, поди, рота спецназа, в таком-то ветролёте, наберётся… прокорми вас всех… Опыта у вас ведь нет… с мирным населением дела улаживать, у спецназовцев. Не серчай. Так? А стариками по известным тебе обстоятельствам мы на острове пока не обзавелись, я здесь самый пожилой. Взрослое население всё здесь. А детишки, они пока, прикинь, все малые, не трудоспособные. Где сейчас, не скажу, в деревне их нет.
– Ладно, разберёмся, – надел я и выправил на голове берет. – Разведку, да, высадил, доложат. Вот молчат только что-то долго. Ну, ничего, сейчас разбужу. После с тобой пойдём в деревню властей твоих дожидаться.
К ветролёту возвращался, остановился на полпути и расчехлил бинокль. Деревня, в километре вверх по уклону ровного и пустынного плато острова, просматривалась вся. Ратушная площадь в центре да четыре десятка юрт с чумами вокруг у стены купола. Метрах в ста от околицы одиноко стояла башня водокачки, она первой пропадёт в пыли, поднятой ветром – береговой бриз здесь на тихоокеанском острове средней полосы разгулялся зимней вьюгой.
– Балаян, – позвал я на ходу старшину роты, приткнув к уголку рта микрофонную дужку комлога.
– Слушаю.
– Что за культуру выращивают?
– Мак. За сорняк выдают, а опий делают.
– Да помню я мак.
– С жёлтым цветком? Хрон его знает. Не припомню такого.
– Топинамбур, – вклинился в переговоры старший сержант Брумель.
– «Земляной грушей» называли?
– Так точно.
– Вроде картошки дохронной. Ладно. Кто за гашетками?
– Я Гек, слушаю!
– Спецназовскими позывными не называться, мы на дружественной нам территории, Пруссия в альянсе. До сих пор не усвоил, рядовой?
– Виноват! Рядовой Коба.
– Купол видишь?
– Сейчас смутно. Пыль. И прицел у турели, сами знаете, без оптики – мушка.
– Слева водокачка, видишь?
– Силуэт угадывается.
– Не зацепи «миску». По водокачке, выше крыши, тремя короткими, огонь!
– Но, товарищ майор.
– Выполнять.
– Есть!
Прислонившись к борту гондолы ветролёта, я проследил за очередями и заключил: «Пулемёт крупнокалиберный, это да, но пули не бронебойно-зажигательные трассирующие – трасс не видно».
Перед самым вылетом на задание лазерную пушку в ветролёте заменили турелью отрекомендованной как станковый пулемёт «Утёс 7», стреляющий советскими патронами калибра 12,7х108-мм. Системы мне не известной. Ручной пулемёт «Утёс» на этом же патроне знал, состоял на вооружении российских войск до Хрона. Этот станковый – оружие скорострельное, семь стволов, но вот патрон в ленте БЗТ(бронебойно-зажигательный трассирующий) ли, засомневался в том, пули соответственными полосами не помечены. Комендант Крепости лично просил обменяться временно, хотел в наше отсутствие устроить «резаком» в леднике Антарктиды штольню под новый «атомный парник». Заверил меня, что остров Бабешка – маленький, одинок посреди Тихого океана, государство Пруссия на нём числится под протекторатом Руси и есть там свои Вооруженные Силы, потому пираты в акватории появляться остерегаются. «Так что, операцию проведёте, майор Вальтер, смело заменив лазерную пушку пулемётом. Патрон у него БЗТ, очень мощный». Я согласился на условиях выдачи спецназовцам по корзинке огурцов. Опробовать турель не дали, объяснив отказ тем, что Форт и Рабат недалеко – «…всяк могут среагировать». А летели через океан к острову, пресёк попытку дать очередь по пиратскому шару – боезапаса одна коробка.
«Получишь ты свой пулемёт без патронов: ни одного шара на обратном пути не пропущу», – пригрозил в сердцах я Коменданту Крепости, наблюдая за реакцией крестьян.
Напуганные выстрелами, те сбегались ближе к председателю. В поведении же оставшихся на местах – их было человек тридцать молодых мужчин занимавших один из дальних углов поля – я к своему удивлению не отметил и тени испуга. Полоть прекратили, но мотыг не побросали. Повернули кепки козырьками назад, достали кисеты, бумагу и крутили самокрутки. Плевать им на забавы сытых верзил в камуфляже и краповых беретах.
