– Знаешь ли ты, как приготовить настоящий луковый суп?
– Да, конечно, я…
– Молчи! Мнение профанов, переступающих порог кухни великого Хёрби, меня совершенно не интересует. Жалкие супчики, которые вызывают притворные восхищенные вздохи твоей семейки, достойны разве что ночного горшка, поставленного на стол вместо супницы. И ты собрался рассказать мне, как готовить? Да кем ты себя возомнил?
Последний вопрос прокатился по кухне довольным рыком утихающей грозы, наевшейся страхом попрятавшихся по домам жителей.
– Я… Я, вообще-то пришёл по объявлению, – умудрился я вставить целую фразу, – что Вам нужен помощник на кухне.
Грузный, седовласый мужчина в высоком колпаке и белоснежном кителе, который придавал ему вид бравого генерала, оторвался от созерцания лука, томящегося в сотейнике, и обошел меня кругом. Он пристально рассмотрел детали моего пиджака, видавшего лучшие времена, и задержался взглядом на порванных на коленях джинсах.
– Ещё один хилый маменькин сынок! Ложечку кашки, цыпленочек мой? – ехидно протянул он.
Я покраснел. Он точно воспроизвел интонации моей матери, которая, несмотря на мои двадцать с хвостом лет, до сих пор говорила со мной умильным голоском. Чтобы отвлечься и согнать краску с лица, я стал рассматривать кухню. Огромная столешница из шлифованного гранита, сияющая сталь современной плиты с жарочным шкафом, стены, облицованные натуральным камнем, а на фоне этого исполинский дубовый буфет, которому на вид исполнилось лет пятьсот. С потолка на огромном крюке свисала люстра, начищенная цепь тянулась чуть ли не до самого стола. Он что, использует свечи для освещения?
– Переоденься, юноша. И приступай к работе. Там в раковине пара тарелок, не успел помыть после вчерашнего ужина. – будничным голосом произнес повар. – Обращайся ко мне дядюшка Хёрби. А лучше не обращайся, а просто делай что говорят.
– Меня зовут…
– Мне нет никакого дела, как тебя зовут, – отрезал Хёрби. – Я спрошу твоё имя, если ты этого заслужишь. Хёрби величавым жестом – так король одаряет подданного высшей милостью, протянул мне пакет, в нём я обнаружил куртку, которая пришлась мне как раз впору и небольшую шапочку.
В раковине лежала всего одна тарелка. На тарелке распласталось бесформенной тушкой глянцево-чёрное существо и настороженно сверкало на меня бельмами глаз. Я в испуге отскочил. Хёрби заглянул в раковину и рассвирепел.
– Я говорю каждому персонально, приходящему в мой ресторан, – каждому! – чтобы на тарелке не оставалось ни единого кусочка. Это неуважение!
Он яростно принялся трясти тарелкой над мусорным ведром. Но существо мгновенно выпустило щупальца и уцепилось за края. Хёрби произнёс пару ругательств и вышвырнул тарелку целиком. Существо завозилось в мусоре, уютно устраиваясь в луковой шелухе. Хёрби с презрением посмотрел на мою испуганную физиономию.
– Я уже выгнал с дюжину так называемых помощников. Если ты ни на что не способен, сразу убирайся к чёрту! – прорычал Хёрби. – В этом скопище идиотов найти хоть одного, который чуть меньший идиот чем все остальные – вот непосильная задача даже для моего блестящего ума!
Закончив эту тираду, он вручил мне деревянную лопатку и велел помешивать лук.
– Итак, каждый вечер у нас обедают ровно десять гостей. Это число не меняется никогда. Они заказывают места уже за месяц, чтобы отведать кухню самого господина Хёрби!
Я стоял у плиты, и ровно каждые десять минут, по часам, перемешивал лук под пристальным наблюдением и под непрерывный поток наставлений.
– Лук должен томиться пять часов, иначе это будет не настоящий луковый суп, а бурда, которую спокойно можно сварить дома и не занимать место в моём ресторане!
– Сколько блюд будет в меню? – осмелился спросить я, не видя никаких других ингредиентов, кроме как для лукового супа.
– В моём ресторане на ужин подаётся только одно блюдо. – загремел Хёрби. – Но основательная порция моего шедевра затмит изыски, разложенные по тарелочкам, которые можно рассмотреть только под микроскопом!
Хёрби с силой грохнул на плиту толстостенную кастрюлю, переложил туда лук и долил вина.
– Следи, чтобы вино уварилось ровно вдвое!
Он подошёл к буфету, вынул из кармана огромный ключ, и открыл дверцу. Дверца скрипнула и кухня заполнилась странными звуками: клёкотом, стрекотанием, скрежетом когтей по стеклу, шепотками… Я в ужасе уставился в буфет, но ничего не увидел, кроме огромного количества керамических бутылочек, старинных сосудов из толстого стекла и плетёной корзинки.
– Если он разбирается в таком количестве специй! – восхищённо думал я, забыв про источник странных звуков. Хёрби тем временем вытащил стеклянную банку, открыл зажим и достал нечто напоминающее засохший корень.
– Этот корешок карликового дерева Лемонтрис подарил мне один добрый знакомец, проживающий на Средиземноморском побережье. Настоятельно рекомендовал добавлять его в блюда меланхоликам, когда у них наступает период осенней хандры.
Он влил в кастрюлю подогретый бульон, придирчиво осмотрел корень со всех сторон, ловко связал его в пучок со свежими травами и опустил в суп. По кухне прошла волна пряного аромата. Кухня качнулась перед моими глазами, раздался хлопок, как будто открылась бутылка шампанского, откуда хлынуло не вино, а яркие лимонные и оранжевые краски, шум весёлой гуляющей толпы, свежий запах моря и терпкий цитрусовый, мимо проплыла огромная улитка, искусно сложенная из лимонов и апельсинов и тут же качнулась надо мной разинутая пасть оранжевого динозавра, послышался детский смех…
Из забытья меня вынул грозный вопль. Как выяснилось, пока я грезил наяву, суп уже был разлит по горшочкам, и Хёрби поджаривал гренки.
– Говорю третий раз! Он же последний! Натри сыр и марш в зал. Нужно написать на доске в зале название супа!
– А что писать?
– Хм. Я разве не сказал? Я называю этот суп «Слезы тётушки Марты». Моя тётушка всегда утверждала, что ничто в жизни не способно заставить её лить слёзы, кроме чистки лука для этого супа.
Я вышел в зал, где на стене висела черная доска, и рядом на шнурке был привязан большой кусок мела. Я написал название супа и осмотрелся.
Огромный грубо сколоченный стол посередине зала, старинные подсвечники, грубая тяжёлая глиняная посуда – для полноты ощущений не хватало только горящих факелов и парочки рыцарей в тяжёлых латах, восседающих за столом перед полным блюдом жареной дичи.
