Интернет все-таки сломали! Катастрофа случилась в ночь на понедельник, поэтому утром многие оказались неумытыми и голодными. Некоторые даже отказались от личного авто и добирались общественным транспортом, не желая выпускать из рук виновато зависшие гаджеты. Офисы ожили как перед аудиторской проверкой – все куда-то бежали, что-то кричали, беспрерывно звонили телефоны. От гудения принтеров казалось, что через несколько минут бизнес-центры прорвут нависшую облачность блестящими крышами. Айтишники поменяли окрас с бледно-зеленых на цвет дубовой кроны. Серьги в их ушах раскалились и подозрительно потрескивали. У кулеров и кофе-машин образовывались очереди. Клининг-менеджеры и заместители генеральных по экологии офисов не успевали вычищать корзины для бумаг.
К обеду с бедой столкнулись любители селфи. Залитые накануне фото и видео с дорого подретушированной внешностью на фоне экзотических красот канули в неизвестность! Жизнь потеряла смысл! Зачем красиво сервировать правильный завтрак, если нельзя рассчитывать на лайки и восхищенные комментарии? Кому теперь нужна эта поездка в забытую миром Тарканьтьму, если на репортажах нельзя раскрутить трафик? Куда девать с таким трудом добытый абонемент в престижный фитнес-центр, если невозможно словить хайп от фото знаменитостей?
В это же время проснулись копирайтеры. Кликнув по иконке, обнаружили угрожающую надпись: «Интернет не работает». Не веря глазам, они звонили провайдерам, метались от гаджета к гаджету – безуспешно!
Через два дня офисы банков будто провели единый ребрендинг. Редут бронированных машин окольцовывал не только здания банков, но и прилежащие к ним дома. Внутри царила неразбериха. Сотрудницы офисов в серых блузах вытирали стекающий пот мокрыми шарфиками. От окошек доносились крики:
– Больше тысячи в одни руки не даем.
– Куда вы третий раз в очередь!
– Какой технический перерыв? Что кассирше перезагрузить надо?
Банкоматы вместо денег выдавали бумажку с надписью: «Держитесь».
Через неделю улицы городов заполнились странными людьми. Любители селфи, с отпавшими ресницами, отвалившимся ногтями и стекшиму к уголкам губ ботоксу, что придавало их лицам особенно жалостный вид, приставали к прохожим с просьбой сказать, что они им нравятся. Они протягивали фото и просили поставить «плюсик» под ним.
Рерайтеры выбирали жертву, и, следуя за ней по пятам, повторяли все, что та скажет. Копирайтеры упражнялись в творческом пересказе услышанных реплик.
Учительница плакала на уроке над содержанием задачи. Рыдая, повторяла: «У Светы три конфеты, у Коли – четыре. Кто мне скажет, кому вообще нужна эта информация?»
Ночью задержали обезумевшего специалиста по СЕО-продвижению. Он громил витрины бетонными шарами, которые с диким криком вырывал из ландшафтных композиций. С криком: «вам необходимо семантическое ядро», оптимизатор разбивал ими оконные выставки.
Пенсионерки, оторванные от виртуальных ферм, вскрывали дворовый асфальт, засаживая парковки морковью.
Тролли выходили ночью. Невзрачные, дрожащие, они бродили по городу с листами, на которых были написаны оскорбления. Догнав прохожего, шипели ему в лицо бранное слово и быстро убегали. Убежать удавалось не всем… В травмпунктах скапливались очереди.
Мальчик Петя испытал настоящий шок, узнав, что лайки – порода собак, а мыши – животные.
Никогда еще психиатрические клиники не испытывали такой бум соискателей на должность санитаров.
Баба Груня, торговавшая на остановке укропом, решила сменить имя. Целыми днями рядом с ней останавливались красивые мужчины на роскошных автомобилях и что-то спрашивали. Через неделю она отзывалась исключительно на «Окейгугл», решив, что это комплимент.
Воспитательницы три часа собирали детей во дворе. Место притяжения с активным вай-фай больше не работало!
Наступила новая реальность…
«В парке сожгли Мисс чучело России». «Певица Бикинка вновь сменила имидж, окрасив волосы в черный цвет». «Известный шоумен подал иск в суд за сомнение в своей божественности». «Асфальт растаял вместе со снегом».
«Ученые подсчитали, сколько хлеба можно употреблять в день», – прочитав заголовок, Наум Семенович заметно оживился.
– Машенька, – обратился он к супруге, расчленяющей овощи с нездоровым азартом, – Машенька, вот тут ученые пишут, что хлеб есть можно.
– Выбрось газету! Это пишут враги, задача которых свести нас в могилу нездоровыми советами. Овощи, только овощи в сыром виде!
– Душенька, не могу я есть капусту с морковкой, мне бы котлетку. Не поверишь, слабость такая, ноги заплетаются. Вот сегодня шел в душ, а пришел опять на кухню. Куда бы ни пошел, оказываюсь у холодильника. Вот ведь парадокс, знаю, что кроме морковки и капусты ничего не найду, а руки сами тянут дверцу.
– Безвольный ты, Наум, – стук ножа стал ожесточеннее.
– Может блинов, праздник же?
– Будут тебе блины, завтра будут в фитнес клубе. Железные, в ассортименте.
– Нет, я до него просто не дойду. А помнишь, раньше к нам всегда приходили гости, ты накрывала шикарный стол…
– Почему приходили, некоторые и сейчас приходят.
– В первый и последний раз, капуста и гостеприимство не совместимы.
– Нельзя жить пищеварением!
– Но и без него невозможно, – Наум Семенович косился на ящик, в котором хранился кошачий корм. Но супруга не покидала кухню и на минуту.
– Эгоист ты, Наумка. Внучка на следующий год в школу пойдет, а там сейчас новое требование: родители, бабушки и дедушки должны сдавать нормы ГТО, а тебя стыдно к снарядам допускать, – Мария Леонидовна насыпала домашнему любимцу, коту Бицепсу полную миску хрустящих шариков.
«Уточка и курочка», – затянулся съедобным амбре хозяин. Бицепс хрустел и нагло косил желтый глаз, отбивая хвостом песню превосходства.
Тропинки, змеившиеся между припаркованными автомобилями, ведут либо к фитнес центрам, либо к пивбарам, жмущимся к очагам моды на здоровье. У входа в спортзал привычно многолюдно. Из подъезжающих машин выходят субтильные юноши и девицы с сумками, скользящими по тощим плечам.
«Жаль, что я не живописец, – думал Наум Семенович, открывая дверь бара, – я бы с них лица мучеников писал. Экспрессия обреченности, будто на встречу с фатами, а не к беговой дорожке».
За столиком в самом дальнем углу сидел Кирюха, молодой сосед с третьего этажа. Науму Семеновичу он явно обрадовался, призывно отодвинув стул.
– Вот, пропиваю греховное прошлое, – судя по голосу, поминки были в разгаре.
– Что так? – Наум Семенович жадно набросился на орешки, сухарики, кальмары – нехитрую закусочную снедь.
– У нас новый хозяин. Купил агентство вместе с нами, подневольными. С завтрашнего дня ни-ни, – сосед наполнил кружку янтарной жидкостью.