Все имена и события в рассказе выдуманы автором, а посему, совпадения с людьми реальными следует рассматривать как чистую случайность
Судьбе было угодно, чтобы я регулярно приезжал, прилетал или приплывал в этот неповторимый город, на Неве. Сколько о нём написано и сказано-не счесть. Каждая улица и двор запечатлены мастерами пера и кисти. И «куда мне, с пыльным, мельничным ры..! Лицом. Да в их калашный ряд».
Однако сегодня «вашему покорному слуге» надлежит прибыть в контору, расположившуюся на улице имени Пролетарской Диктатуры. До революции улица носила более конкретное название- Лафоновская. В честь той первой, в никогда не снимаемом чепце. И без которой наша культура, весьма вероятно, могла бы оказаться иной.
***
Август 1572 года. Франция. Париж
Герцог Генрих де Гиз снял с лица маску и передал расторопному слуге. Присутствующие мгновенно последовали его примеру.
– И так! Уже нынешней ночью. Более терпеть этих еретиков ни в городе, ни в стране мы не намерены!
– Захлебнутся в собственной крови! Смерть неверным! Святой с нами! – Кричали со всех сторон.– Не бывать браку! Не допустим богопротивного кровосмешения!
Герцог указал на господина, в чёрном.– Говори! Ты сделал, что велено?
– Мои люди взяли штурмом дом адмирала де Колиньи и наконец прикончили раненого. Считай, что пуля выпущенная из окон твоего замка попала несчастному не в плечо, а точно в голову. Кроме этого, чтобы гугеноты не вырвались из города, наши люди закрыли городские ворота. Стража предупреждена и без жалости расправится с любым, кто попытается вырваться из Парижа!
***
Осень 1572 года. Санкт-Петербург
После этой ночи выжившие гугеноты бежали из страны. Германия, Голландия, Бельгия и… Россия, получили новых грамотных, работящих и не бедных граждан.
Стали подданными Российской империи и члены семьи виноторговцев Дюбюиссоон.
Не откладывая дело в долгий ящик предприимчивый глава семейства открыл в Санкт-Петербурге гостиницу. В отличие от существующих, она состояла из ухоженных, (без вшей и клопов), светлых номеров. И главное, с клиентов не драли три шкуры, за постой. От желающих не было отбоя. Среди приезжих считалось шиком остановиться в апартаментах нового заведения.
Радость, как и горе, не приходит одна. Вскорости чета Дюбюиссоон нашла жениха, для пятнадцатилетней дочери, Софьи. Бывшего соотечественника, генерала русской армии, действительного статского советника Вилима Делафона.
***
– Не представляешь как невыносимо жить с женой, которая исповедует отличную религию. В конце концов когда ты, наконец, станешь праведной католичкой? И какой веры наши дочки? Как и кому они молятся, перед сном? Легче убить тебя и их, чем жить с гугенотками! – С каждым днём, некогда любимый, муж всё больше и больше терял рассудок. Софья пыталась его лечить. Бесполезно.
– Если не вернёмся во Францию я однажды убью тебя и детей. Мне ненавистен этот город, язык, эти люди.
– Но ведь Россия дала всё! Титул, почёт, уважение! Как ты можешь так говорить?
– Титул! Ты мне его на обед приготовишь? У нас денег осталось только на дорогу! Значит так! Или мы едем вместе, или я уеду один. Навсегда! А ты, не последовав за мужем, нарушишь клятву, данную перед алтарём.
– Хорошо.– Глотая слёзы молвила Софья. -Только дай слово, что во Франции во всём будешь меня слушаться и не станешь отказываться от тех настоек, которые пропишут доктора.
***
Франция. Париж
Обезумивший Вилим дважды пытался убить Софью и двух дочерей. Несмотря на это, и не обращая внимания на советы соседей, твердивших, что согласно закону, она имеет полное право развестись с умалишённым, верная жена продолжала возить супруга на приёмы, к самым знаменитым врачам Франции и Швейцарии. Делала это до тех пор пока не иссякли денежные средства, вывезенные четой Делафон из далёкой России.
Вскорости болезнь взяла своё. Бывший генерал и действительный статский советник скончался, оставив вдову и девочек без средств к существованию в, ставшей чужой, стране.
***
– Мадам позвольте помогать вам. Я буду стирать, готовить и делать что скажите.– Обратилась София к хозяйке гостиницы, в которой проживала с детьми.
– Но у меня уже имеется прислуга, да к тому же, если я буду платить за работу, то вы тут же вернёте эти деньги в уплату за жильё и питание.
– Вот и хорошо. Не платите ничего. Я согласна работать только за кров и еду для дочек.
***
Вдова понимала, что такое существование долго продолжаться не может. Искала выход и не находила. Тосковала по далёкой заснеженной Родине, где прошли лучшие годы. Не раз они всей семьёй бродили возле русского посольства. Смотрели на освещённые множеством свечей окна, стояли молча и так же молча возвращались в каморку.
***
И однажды, преодолев робость, решилась!
– Милостивый государь, умоляю. Не ради себя, ради моих малых девочек, выделите немного денег. Только для того, что бы доехать домой. До России. Хотите, напишу какую угодно расписку. Я отдам. До копеечки. Мы же подданные Российской империи, как и вы. Помогите соотечественникам- Софья в отчаянии ломала руки и пыталась достать из сумочки платок, чтобы вытереть слёзы.
Иван Иванович Бецкой слушал не перебивая. Хотел было попросить рассказать о злоключениях, но посетительница всё изложила сама. Ничего не утаивая и не драматизируя. Поднялся, взял Софью за руку и рядом с собой. Налил из графина воды.– Я знаю, что вам надо. Уверен, вы принесёте России не малую пользу.
***
1764 год. Санкт-Петербург
– Матушка императрица. Поверь. Битьё надо отменять! Ты погляди, в каждом указе телесные наказания, и в пребольшом количестве. Только воспитание! Ибо оно всемогуще!
– Иван Иванович продолжай. Екатерина вторая смотрела на секретаря, обмахивая себя дорогим веером. Каждое произнесённое им слово находило отклик в душе.
– Для начала следует создать несколько закрытых учебных заведений. В них мы и станем воспитывать родителей.
– Не поняла? Вразуми. Кого мы будем воспитывать?
– Пап и особливо мам, будущих твоих верноподданных. Способных вразумлять своих чад не розгами, а соловом, убеждением. А опосля, уж эти отпрыски создадут свои семьи. И вот уже из этих семей выйдет новое поколение истинных граждан. Не пьющих, образованных, трудолюбивых и главное, сплошь ответственных за порученное дело!
– Сладко глаголишь. Хоть представляешь сколь для этого понадобится? Почитай во всей Европе столько педагогов не сыщем.
– Матушка. Так мы же с малого. Давай, для начала бедных дворянок учить станем. Да так, чтобы за будущими невестами знатные женихи табунами ходили. И о приданном заикаться не смели.
