Дик пришел на работу. Он не мог не прийти. То, что он о ней знал, несколько обескураживало его, но выбора не было. Всё началось тремя месяцами ранее. Он убил себя, он банально умирал от рака легких. Да, он курил и курил много. Он вставал и ложился с сигаретой, а дым был его верным спутником всюду, где бы он ни появлялся. Это было дорого, но он мог себе это позволить. Он всю жизнь работал проектировщиком информационных путей (ИП). А решение психологических проблем требовало стимуляции мозга. Поэтому, когда известная компания предложила контракт на 5 лет в должности проектировщика в обмен на регенерацию легких, это его только обрадовало, как несомненная возможность избежать смерти.
Итак, он пришел отрабатывать свои новенькие легкие. Ему предстояла беседа с директором и введение в рабочий процесс. Во время подписания контракта ему сообщили, что сферой его ответственности будет изучение функций сна. Компания занималась коммерческим внедрением интеллектуальных усилителей мыслительной деятельности. И было несколько странно, что их интересовал сон в информационном смысле. Клиенты, как правило, серьезные коммерсанты, которые могли себе позволить имплант – интеллектуальный усилитель, очень ценили время. Поэтому в данной отрасли существовала тенденция путем усиления интеллекта уменьшать фазу сна. А этим занимались биоконструкторы. Зачем им понадобился проектировщик ИП, было неясно.
Лифт стремительно поднимался вверх, а вторая сигарета, догорая, обожгла пальцы, чем вызвала защитный рефлекс, который заставил уронить горящую сигарету, а взгляд проследил её падение. Мышление прервалось. «М-да… проблема ограниченных ресурсов», – напомнил себе Дик и вышел из лифта. Его уже ждали.
Молодая секретарша повела его по лабиринту коридоров. У двери с табличкой «ГРЕН АКСЕЛ » она остановилась.
– Проходите сюда, – сказала она, открывая дверь.
– Дик Владиславович, присаживайтесь, – сидящий в кресле лысоватый полнеющий человек мило улыбнулся. —А это Пол Сэмуэль, координатор вашей рабочей группы, – Грен указал на худощавого человека с седоватой бородкой, который стоял у окна. – Чай, кофе?
– Нет, спасибо. Курить можно? – Дик автоматически достал сигарету.
– Конечно. Итак, Пол, введите Дика в курс дела.
– Действительно, я не совсем понимаю, чем я могу быть вам полезен? – Дик выпустил изо рта табачный дым.
– Видите ли, наши клиенты обеспокоены недостаточной продуктивностью наших интеллектуальных усилителей, – начал объяснять Пол. – Убрать сон, то есть часть биоцикла, как вам известно, биоконструкторы не могут, иначе будет нарушена биохимическая запись в долговременную память. Предлагаются различные решения этой проблемы, но все они сводятся к тому, чтобы компрессировать и отбирать то, что нужно запомнить, за два-три часа, оставшиеся для сна. И это практически предел. И вот мы подумали, если от сна мы не можем полностью избавиться, почему бы не продолжить интеллектуальную деятельность во сне, в его активной фазе? В чём ваша задача: спроектировать устройство, которое позволит интеллектуализировать сон.
– Ну, вы загнули, – Дик постарался скрыть усмешку, – сон же по определению означает отсутствие сознания, а следовательно, и любой психической деятельности. Это все равно, что мертвого заставить петь арию де Гриё.
– А вы попробуйте, вы же уникальный специалист, – предложил Грен. – Все оплачено, и мы можем вам предоставить целый отдел.
– Ну, хорошо … только … – Дик раскурил вторую сигарету.
– Что ещё?
– У меня внеконтрактное условие: мне нужен свободный график.
– Ну, условия не в вашем положении ставить …
– Тогда вы, надеюсь, понимаете, что через пару лет вы получите подробный отчет о технической невозможности осуществить интеллектуализацию сна с опытными доказательствами.
– Да нет, вы нас не поняли. В предоставлении вам свободного графика нет никаких проблем; нам просто нужные некие гарантии, что вы сделаете все возможное и невозможное. Мы не могли это записать в контракт, так как любая комиссия по этике закроет проект. Но нам важно быть в курсе ваших будущих разработок и понимать, что вы работаете …
– Об этом не беспокойтесь. Проектный план вы получите через месяц, и тогда решим, что необходимо для разработки …
– Тогда договорились … Пол представит вас нашей группе.
– Знакомство с группой? Давайте завтра, я сегодня устал, и еще надо обдумать вашу задачу, – Дик положил окурок в пепельницу и встал.
– Завтра?.. Ладно.
Дик вышел, Грен недоумевал:
– Пол, ты же сказал, что мы его купили с потрохами?
– Мне тоже так казалось. Но он слишком опытный специалист, и нам нужен результат.
– Ну, как знаешь, ты за него отвечаешь!
Переезд на таксонометре домой утомил Дика. Чашка горячего чая должна была взбодрить. Мысли вертелись вокруг непривычной, можно сказать, непрофессионально поставленной задачи. Да, Дик любил точность и ясность, но люди, окружавшие его, не обеспечивали ему это. Все приходилось делать самому. Надо было разделить задачу на подзадачи, декомпозировать её …
Сон … или это воспоминание?..
Ясный зимний день. Снег, глубокий рыхлый снег. Поляна в лесу… нет, просто широкая площадка, засыпанная снегом, а вокруг в отдалении деревья. И дом, странный старинный дом. Мы подымаемся на второй этаж. А дом как в разрезе: справа по коридору – двери в квартиры, их много, может, около пяти. А слева – вид на ту самую площадку в снегу. Мама не пускает меня к дверям. А мне так и хочется их открыть. Из их разговора с моим дядей я понимаю, что дом горел и ходить тут опасно …
Догоревшая сигарета обожгла пальцы, и легкая дремота улетучилась. Странный сон. Странный образ из детства, почему он меня посещает? Было ли это на самом деле? Где может находиться эта площадка со сгоревшим домом? А ведь мама не помнит … Да, лучше ложиться спать, утром голова будет свежей и тогда решим, с чего начать этот странный проект кибернетизации сна.
Дик не верил в чудеса, он не понимал, что это такое. Он всегда мог все объяснить на том уровне детализации, которая была известна науке. Иногда он знал даже больше. Но это было знание, которое всерьез не воспринималось другими. Так случилось и сейчас. В 4 часа утра он позвонил Полу.
– Пол, привет! Завтра мне нужен будет генератор хоновского излучения и голографический отражатель. Ещё подбери группу схемотехников, работающих по контракту. И что касается персонала. Вчера вы хотели меня познакомить с отделом. Сделаем так: выбери самого толкового кодировщика, и пусть он заедет ко мне часам к одиннадцати. Встретимся завтра, когда привезете оборудование.
–Дик, ты на часы смотрел? Ладно, понял, посмотрим, что можно сделать …
Конечно, Дик был знаком с работами профессора Хогарта. Согласно его исследованиям, 90% людей имеют отклонения в поведении, связанные с ощущениями удовольствия или боли. И вот эти отклонения и проявляются, как «природа человека». Хогарт математически доказал, что в основе гедонистических ощущений лежит предел сложности функционирования информационных путей. Это открытие в корне перевернуло положение гуманитариев, которые якобы со знанием дела рассуждали о страстях человека. Их положение, и до этого не очень прочное, стало просто смехотворным. Они были выведены за пределы науки, как когда-то были отторгнуты мистики, шаманы и прочие алхимики. Они стали ремесленниками, начали обслуживать население как цирюльники или чистильщики сапог. Все их литературные творения создавались на потеху публике, трагедии никого больше не волновали. Почему? Ну а как можно написать трагедию без морали? Если проблематика «души человеческой» теперь зависит от функционирования информационных путей, если известно, как устранить лимит нагрузки, из-за которой возникает то или иное психологическое чувство. Ведь еще ранее было известно, что сильные психологические ощущения появляются на срыве, как сигналы выхода организма из гомеостаза. Легкий тюнинг информационных путей в зависимости от желания клиента – и мораль попрана, устранена. Остается только объективная несовместимость людей, появляющаяся вследствие только их желаний, воли, а все субъективные переживания устраняются, приводятся в норму, и, как результат, человек становится более интеллектуально развитым. Он способен более полно чувствовать мир там, где его ранее ограничивали обиды, гнев, злость, любовь, верность … теперь человек смело перешагивает через эти биологические архаизмы. Он сам выбирает уровень чувствования пределов мира. Раньше эти пределы мешали многим жить и думать. Теперь религия с её моралью и прикладное изображение страданий человека литературными, изобразительными, музыкальными средствами поставлено на место. Человек теперь сам выбирает способ восприятия мира. И то, что раньше для гуманитариев было неизменной проблематикой, которую они пытались якобы исследовать и навязывать человечеству, теперь ушло, растворилось. Технологический мир убрал сам объект познания и отправил на заслуженный отдых любителей нечётко и неясно излагать свои знания, которые оказались потехой для сегодняшнего человека. Так и должно было случиться – нет никаких чудес. То, что рождается в недрах смутного понимания мира, как частные субъективные поиски и моральные переживания, не может быть знанием, а есть всего лишь биологическая реакция, эффект, возникающий при работе мозга. Подкорректировали эффект – и такая наука улетучилась. Вот так и образовался новый критерий академичности науки – явление природы и способ его изучения должен быть инвариантен к работе мозга. Если при изучении изменяется отношение к явлению только из-за того, что его исследователи по-разному тюнинговали свои усилители мозговой деятельности, значит способ и методология изучения ненаучны.
