Тонга Тулинова
Интересы: портовые кабаки
Действующие лица:
Кузя. Красивая блондинка. 39 лет (последний раз 30). Лишние движения отсутствуют.
Джонни. Оригинальная брюнетка с растрепанными кудряшками. 39 лет (последний раз 30). Нищая мать-одиночка. Модельер-неудачник.
Артист. 43 года.
Продавщица в пивной №1, продавщица в канцелярии, старик-букинист, мужчина, женщина, кавказец, 2 подростка, сын Джонни, его приятель, толстяк, 2 парня, 2 девушки.
Кузя и Джонни все время пьют пиво.
– Квартира Кузи: цветы, матрас на полу, красный китайский фонарик – люстра.
Кузя (набирает телефонный номер): Ты как?
Джонни: Да. Надо суп сварить.
Кузя: Сколько времени займет процесс? Трубы горят.
Джонни: Эээ… Ммм… Начинайте.
– Кузя достает из холодильника бутылку пива, открывает, отпивает довольно много, прикладывает бутылку ко лбу. Ходит вперед-назад. Допивает пиво. Снова звонит.
Кузя (по телефону): Ну как?
– Квартира Джонни. Живописная нищета, разбросаны детские игрушки.
Джонни: Начали.
Кузя: Ну… Не суп варить?
Джонни: Не суп.
Кузя: И?
Джонни: Мысль Ваша мне ясна.
Кузя: По какой дороге?
Джонни: По старой.
Кузя: Выходим.
Вешают трубки. Выходят на улицу.
– Идут навстречу друг другу. Останавливаются. Заходят в Пивную №1.
– Пивная №1. На холодильнике с товаром висит плакат, на котором изображена Саломея, царевна Иудейская, держащая в руке голову Иоканаана.
Кузя: Каков Ваш выбор сегодня?
Джонни: Денег нет, поэтому крепкое. А Ваш?
Кузя: Стаут. Четырех литров должно хватить.
– Выходят. Идут по улице.
Кузя: Я любила его 20 лет.
Джонни: Это фраза нашего папы.
Кузя: У вас сын уже после той его реплики. А я лет 20 назад влюбилась в фотографию. Не помню уже, где увидела – да, в принципе, и неважно. В каком-то глянцевом журнале наверняка – их тогда почти не было, так что я не могла их не читать. Он у меня везде на аватарах. Все эти годы. Мое второе «я».
Джонни: Ну, как обычно… (Пьет).
Кузя: Я пошла на его спектакль. О боги, чего мне это стоило… Панические атаки скучать не дают никому. Он потрясающий. И сразу без штанов. Да, я умею выбирать спектакли.
Джонни: Большой опыт. (Пьет).
Кузя: Прямо скажем, не ожидала. Видишь ли, Джонни, я никогда не читаю отзывы и критику до спектакля. Нельзя наполнить полную чашу. (Пауза). Я напишу для него пьесу.
Джонни: Будет чем заняться.
Кузя: В театре актеры постоянно говорят. Слишком много текста. Понимаешь? В жизни столько не говорят! Да что в жизни – торговцы на рынке столько не говорят! Встанут бревнами – и ну давай вещать горлом на зажиме. Даст бог, ко второму акту разыграются. Караул. Я их не различаю. А ведь культура постмодерна пронизана насквозь миражами телесности! И его тело – это тот самый страдивариус, о котором мечтал Таиров! Прекраснейший инструмент! Жесты, пластика – о боги!.. А голос… Космический тембр совершенно. Запредельный. А как он читает стихи! Ты удивишься, но далеко не каждый актер это может – а казалось бы!..
Джонни: Оказалось, что все совсем не так, как казалось.
Кузя: О, меня цитируют, О’К.
Джонни (пьет): Да не ходи ты туда трезвой.
Кузя: Да досматривают! Не всюду, конечно, но!.. Совсем уже с ума посходили! Меня однажды не пустили в Третьяковку – а бутылка была закрыта! То есть я ее даже не открывала еще! Понимаешь? Охрана последние мозги пропила уже там! Параноики херовы. А он играет на разных площадках, так что полностью уверенной быть нельзя, что не завернут.
Джонни: Безобразие. А ведь ты проходила через весь Крымский мост, оцепленный доблестной нашей милицией! В процессе возлияний!
Кузя: «Ну не смогла я, не смогла…» Совсем нам, алкоголикам, житья нет. Да я еще и в очереди на ветру простояла – понесло сдуру в каникулы. Не ходи во время школьных каникул в Третьяковку.
Джонни: С утра как-то после работы заходила – никого там не было.
Кузя: Утро после работы – самое время для культпохода. О да, ты знаешь толк в удовольствиях.
– Пришли на берег реки.
Кузя: Но было неизвестно, что там вырастет! Ну, ты понимаешь… В 20 лет и в 40 лет… Сейчас ему 43. Он потрясающий. Так же прекрасен. Он меня опять взорвал, только в реальности.
Джонни: В реальности? Какое отношение это имеет к реальности?
Кузя: Никакого. Впрочем, как обычно. Ничего нового. Увы. Не привыкать. Тонуть в иллюзиях – привычное дело.
Джонни: Утону-ка я в пиве. Беги, адмирал!..
Кузя: Ад – мир – умирал. (Пауза). Мы полетим к океану. (Пауза). А его вывели из спектакля.
Джонни: Кого играл?
Кузя: Путану.
Джонни: М-да… Однако… Тяжела и неказиста… жизнь столичного артиста… Вышел в тираж.
Кузя: Он гений.
– Артист появляется на сцене. Танец. Рефлексии из-за вывода (причина – возраст). Бессилие. Декорации – воздушная инсталляция. (Идеал – как у художника Даниела Вурцела: 12 вентиляторов по кругу, в центре летает красная ткань). Кажется, что он из нее возникает и в конце танца в ней исчезает.
– На берегу реки.
Кузя: Театр более естественен, чем жизнь. Люди на сцене позволяют себе чувствовать. Находясь в образе, могут посметь выражать чувства. Более чем. Потому что таковы правила игры – иначе публика не поймет. В жизни-то все наоборот. Перестанешь скрывать эмоции – не поймут. Кто? Зрители моей жизни – кто эти люди? Я хожу на работу почти каждый день – в выходные я их не помню! А его я помню всегда. В реальности же я была лишь на трех его спектаклях… И должна была видеть лишь образы. Пришлось сшибать эту призму. В театре больше правды, чем в жизни.
Джонни: Где реальность?
Кузя: Что считать реальностью?
Джонни: Поиски через боль?..
Кузя: Боль реальна, но крушение иллюзий бьет больней. А там ведь «ничего не было». А как различить? Где грань между иллюзиями и реальностью? Это можно проверить лишь при контакте.
Джонни: Где грань между нормой и безумием?
Кузя: Она тонка. Не рви.
Джонни: Грезы-слезы. (Пауза). Показала бы хоть фотографию.
Кузя: Да он везде у меня. На телефоне заставка вот.
Джонни: Ух ты ж… Не гей ли?
Кузя: Да какая разница!.. Демон Врубеля.
Джонни: Действительно, никакой…
Кузя: Ездит по провинциальным театрам. Завтра в Рязани моноспектакль. Часа три в одну сторону, за день обернется.
Джонни: От поклонниц отстреливается? В зале осталось полтора паралитика?
Кузя: Он гений.
– Канцелярский магазин. Кузя покупает маленький карманный блокнот и ручку.
Кузя: Будьте добры, вот этот прекрасный блокнот с горами и ручку черную. Чтоб на морозе писала. В принципе, при минус двадцати ничего писать не будет, ну да ладно. Сколько? Это за ручку?
Продавщица: Это за все.
Кузя: Да… Давно я не писала ручкой…
Разрывает полиэтиленовую оболочку блокнота штопором. Далее периодически что-то записывает в блокнот, всегда носит его с собой.
