Это неординарный день начался с двух отсчётных «шестёрок» времени. 6 марта ровно в 6 утра Марка разбудила мелодия гимна Советского Союза, как всегда, в это время, назойливо звучавшего из радиоточки, называемой в народе «брехунчиком». После его исполнения радио неожиданно заговорило узнаваемым голосом легендарного диктора Юрия Борисовича Левитана, за голову которого Гитлер во время войны назначил награду 250 тысяч марок. На самом деле диктор был не Юрием и не Борисовичем, а имел еврейское имя Юдка с не менее еврейским отчеством Берковичем. По окончанию гимна уже упомянутый Юдка Беркович своим, в котором слышалась тревога и скорбь, выразительным голосом чеканил:
– 5 марта 1953 года в 9 часов 50 минут вечера после тяжёлой болезни скончался Председатель Совета Министров СССР и секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии СССР Иосиф Виссарионович Сталин.
У Марка как-то сразу перехватило дыхание, а руки и ноги сковал, неведомый ранее, спазм. В голове же пульсировала только одна мысль:
– Что же теперь будет с нами? Как мы без него? Как жить дальше?
Он выглянул в приоткрытое окно. Порыв холодного ветра с Волги пронзил нагревшееся во время сна тело и вывел его из оцепенения. Неожиданно в окно трусливо ворвались первые, уже весенние, блики восходящего солнца.
– Чёрт побери, – подумал про себя Марк, – что-то неладное происходит в природе. Ведь умер вождь мирового пролетариата, отец всех народов. По всем канонам коммунистического бытия солнце должно закатиться и долгое время не появляться на голубом, как сегодня, небосклоне.
Но наяву получалось, что, вопреки произошедшему, земля продолжала вращаться как вокруг солнца, так и вокруг своей оси. А ещё получалось, что незадолго до смерти вождя девяти видным врачам (из них шестеро были евреями) было представлено обвинение в заговоре с целью отравить и убить советское руководство. Аресты невинных врачей разрастались, как снежный ком. В результате вождь остался без прежних лечащих врачей и после того, как у него за три дня до смерти, случился инсульт, он оказался в изоляции без квалифицированной медицинской помощи.
В этот момент Марк Абрамович Перельман ещё не понимал, что главным создателем сценария, так называемого «дела врачей», как раз и являлся, ушедший вчера в мир иной, «хозяин Кремля». Он не ведал, что, пришедший на смену вождя Хрущёв в своих воспоминаниях напишет, что, когда начались допросы 37 московских врачей, подавляющее число из которых были евреи, Сталин, невменяемый от злости, требовал от министра госбезопасности заковать арестованных врачей в цепи, превратить их в кровавое месиво и стереть в порошок. Не знал, что этих еврейских врачей пытали морально и физически, унижая их человеческое и профессиональное достоинство. Этот факт вызвал содрогание не только у евреев. Тон, которым предвзято и лживо клеймила позором ни в чём невиновных врачей советская газета «Правда», вызвал серьёзную тревогу во всём мире. Та же неправдивая «Правда» ни одним словом не обмолвилась, что практически все мировые державы были обеспокоены судьбой арестованных и их будущим. Во всём мире сообщения советских газет по делу врачей воспринимались, как ложь от начала до конца.
Понятно, что Марк Абрамович не был информирован обо всём этом. Зато он точно знал, что только в Казани были уволены более полусотни врачей еврейской национальности. Сколько медицинских работников лишились работы по нерушимому СССР было известно самому Всевышнему и, возможно, усопшему вождю, который имел статус Небожителя, только не в небесах, а на территории необъятной страны Советов. Не миновала эта участь как доктора Перельмана, который работал хирургом в городской больнице, так и его жену Соню, медсестру терапевтического отделения. Уже полгода они, не имея постоянного заработка, перебивались, если и не с хлеба на воду, то с рисовой или перловой каши на чай с одним кусочком сахара в большую эмалированную кружку. И это при том, что Соня была на последнем месяце беременности и с трудом передвигалась со своим огромным животом, нависающим поперёк её худосочной фигуры. Вместо витаминов и положительных эмоций, рекомендованных гинекологом, Соня иногда получала от мужа, неизвестно где раздобытую, мандаринку и постоянный стресс в подарок от товарища Сталина.
Так уж складывается в повседневном бытие, что жизнь и смерть всегда шествуют рядом, ничего при этом не зная друг о друге. Вот и текущий день, зашифрованный кодом «двух шестёрок», параллельно с безвременной, как тогда казалось, утратой парадоксально любимого вождя, ознаменовался симптомами зарождения новой жизни. Порукой тому были протяжные стоны, нежданно ворвавшиеся в кухню из угла, отгороженного от остального 10-метрового пространства их коммунальной квартиры розовой ширмой. Этот угол, с трудом вмещающий их старомодную панцирную кровать, Соня в шутку называла будуаром. И это, несмотря на то, что тут даже отдалённо ничего не напоминало королевские покои. Когда Марк отдёрнул ширму, его взгляду предстала красивая женщина с растрёпанными волосами и большими голубоватыми глазами, в которых читался испуг и ужас перед тем, что должно было произойти. Соня судорожно схватила его за руку и, отдёрнув одеяло, шёпотом, будто в комнате находился некто посторонний, проговорила ему на ухо:
– Марик, милый, посмотри, у меня сильно болит живот и, кажется, отошли воды.
Марик был врачом, и ему не надо было объяснять природу тёмного мокрого пятна, которое он увидел на белоснежной простыне. Он знал, что это начали отходить околоплодные воды, являющиеся предвестником предстоящих родов. Поцеловав жене дрожащие руки, он стремительно выбежал в стрелоподобный коридор, в который выходили, поблёкшие красноватой краской, двери остальных восьми квартир. Несмотря на раннее утро, висевший на стене старомодный, ещё ленинских времён, телефонный аппарат был занят. Красномордый сантехник Васька, не стесняясь, высыпавших в коридор по поводу левитановского траурного сообщения взволнованных соседей, залихватски кричал в телефонную трубку:
– Представляешь, Толян, усатого кондрашка хватила, вчера откинул копыта. Надо немедленно выпить за упокой. Я видел вчера вечером, что у тебя осталась четвертушка. Неси сюда, оприходуем, закуска за мной.
Марк, не дожидаясь пока, разящий вчерашним перегаром, Васька закончит свою тираду, выхватил у него трубку и нажал на рычаг отбоя разговора. Не обращая внимания на его истошный вскрик:
– Граждане хорошие, посмотрите, что делается, евреи русских бьют, – Марк быстро набрал 03 – номер скорой помощи и, судорожно произнеся свой адрес проживания, тревожно добавил:
