Старые книги, набранные арабским шрифтом, в 30–е годы прошлого столетия в Советском Союзе активно уничтожались. Все, что написано арабской вязью считалось мракобесием и анахронизмом. Арабский алфавит сначала заменили латиницей, а потом – кириллицей.
Однако вымести все вчистую, конечно же, не удалось. Люди прятали древние книги в чуланах и сундуках. Отец мой рассказывал мне, что у них на чердаке хранилась целая библиотека истрепанных рукописей в дорогих кожаных переплетах. В голодные и холодные военные годы они пошли в дело: бумага использовалась в качестве растопки, а из кожи шились калоши. Разве мог знать 14–летний подросток, одурманенный советскими жрецами-идеологами, владельцем каких сокровищ он является!
И все же одна книжка из этой бесценной коллекции чудом сохранилась – я случайно наткнулся на ее, перебирая на чердаке нашего заброшенного старого дома вековой хлам.
Книжица была совсем тонюсенькая, но красиво оформленная, в кожаном переплете. К ней красной веревочкой были привязаны пожелтевшие листочки с текстом, написанным популярным арабским почерком насх. Как я понял, это был список оригинала, переведенный на более-менее понятный тюрки. На титульном листке легко прочитывался заголовок «Иса Утрау» – «Остров Исы», а на последнем – была сделана приписка: «Перевел Мажит ибн Нажмет ибн Сайфи ибн Джафар ибн Якуб ибн Алмат ибн Ути в 1255 году хиджры». По григорианскому календарю – это начало 19 века.
Именно в это время жил переводчик «Острова Исы» Мажит – мой прапрадед. Автор же или, скорее всего, переписчик кожаной книги неизвестен. Можно лишь с большой долей вероятности утверждать, что это образец античной литературы, но ни греческой и не римской. Тогда какой? Трудно сказать. Ясно, что это памятник доисламской эпохи, поскольку в тексте «Острова Исы», хотя и используются общесемитские термины и имена (возможно, как более поздние вставки), но они абсолютно лишены мусульманской окраски, которая была присуща средневековым восточным авторам. Мне не удалось выяснить, в какое время и на каком языке эта книга была написана – на древнем тюрки, фарси, арабском… Хотя буквы арабские, правда, начертанные каким-то ранее не встречавшемся мне стилем древнего почерка куфи. Более того, как мне кажется, что это довольно-таки ветхая книжица в кожаном переплете тоже не является оригиналом, а, похоже, списком еще более древнего документа, который, естественно, не мог сохраниться.
Почему я так думаю? Да потому что повествование в «Острове Исы» ведется от первого лица, автор рассказывает об известных и ставших уже легендарными событиях почти 2–х тысячелетней давности. Кто написал «Остров Исы»? В тексте летописец сообщает о себе весьма скудные сведения. Читая книгу, мы узнаем, что он купец, что принадлежит к древнему роду ханифов-утигов, что на его родине выпадает белый пушистый снег, но его далекие предки жили когда-то и на границе с Палестиной.
Анализируя эти факты, я прихожу к выводу, что летописец «Острова Исы» мог быть выходцем из Древней Меотиды, что располагалась у берегов Меотского, сейчас Азовского моря (мне кажется, именно об этом море тосковал автор книги). Именно здесь некогда обитали племена кутигуров и утигуров, к которым себя причисляет автор «Острова Исы», говоря, что принадлежит к древнему роду утигов-ханифов. Под ханифами в данном случае нужно понимать единобожников.
А утиги, утигуры – одно из киммерийских племен, кочевавших в Малой Азии, в том числе и на границах с Палестиной.
«Иса Утрау» с небольшой натяжкой можно отнести к еще одному ранее неизвестному варианту Нового Завета, в котором дается не только канва основных событий, но и их комментарии. Я тешу себя робкой надеждой, что его автор, свидетель грандиозных исторических событий, повлиявших на ход развития всего человечества, является моим далеким предком. Теоретически это вполне допустимо. Из Меотиды часть утигурских родов переселилась в Итиль, где утиги впоследствии стали основой древнебулгарского этноса. Я думаю, не случайно отцом-основателем моей семейной родословной значится Утиг. И тогда становится совершенно понятным, почему в нашей семейной библиотека сохранилась эта реликвия – книга «Иса Утару», созданная нашим далеким предком ханифом-утигом почти 2 тысячи лет назад.
Признаюсь, что перевод этого древнего манускрипта, точнее, перевод списка, который сделал мой прапрадед Мажит и адаптация его к современному русскому языку шла с большим трудом. Особенно, когда приходилось разбираться с различными географическими названиями, старыми именами и обозначениями. В основном они в книге давались в арабском или арамейском произношении, реже – в тюркском и фарси, а иногда – по-гречески и латыни. Я старался сохранять язык оригинала, создавая при этом обширные ссылки.
Что из этого получилось, судить вам, моим читателям.
Наше торговое судно потерпел крушение возле рыбацкого городка Байтсайда[1] в Киннерефском море[2] Это не море даже, а большое озеро с пресной водой, но все называют его морем, буду называть его так и я.
На берегу столпились байтсайдские рыбаки, не зная, как нам помочь. Разыгралась такая сильная буря, что они не рискнули спустить на воду свои чахлые баркасы. Матросы и пассажиры отчаянно боролись с набегавшими волнами, хватаясь за обломки тонущего корабля.
Не знаю, удалось ли кому еще тогда спастись, но я, благодаря провидению, выплыл. Огромная волна выбросила меня на песчаный берег вместе с отвалившейся мачтой, которую я крепко обнимал обеими руками. Мои одеревеневшие пальцы с трудом оторвал от мокрой мачты кряжистый рыбак по имени Кифас. Вообще-то, его настоящее имя было Шимун, и когда он привел меня в свое скромное жилище, все домочадцы так его и называли – Шимун[3] Почему он стал прозываться Кифасом, я объясню чуть позже.
Шимун, состоя в браке с дочерью Аристоила и имея от нее двух детей, содержал помимо них тещу и своего престарелого отца Иона. С ним также жил и его младший брат Андри, который тоже был рыбаком, и не успел пока жениться.
Несмотря на бедность, щедрый сердцем рыболов приютил в своей тесной хижине еще теперь и «утопленника», то есть меня. За что я ему премного благодарен. А особенно благодарен за то, что обучил меня рыболовецкому ремеслу и стал брать с собой в море. Заработки у рыбаков от проданного улова были не ахти какими – за всеми вычетами и налогами оставался динарий[4] если повезет – два. Но появилась хоть какая-то надежда, что мне удастся собрать необходимую сумму и вернуться на свою родину, по которой я уже сильно скучал. Обстоятельства однако сложились таким образом, что пришлось задержаться в Байтсайде на целый год.
