Джеральд стеснялся своего имени. Одно дело в Бостоне, в кругу образованных джентльменов, зваться Джеральдом, но совсем иное – здесь, среди пыльных прерий и выцветших, просушенных ветрами кособоких домов, что выстроились с двух сторон вдоль одной линии, гордо именуемой улицей. Тут не было места не то что изыскам, но и толике украшательства – даже салунные девки ходили в мятых, линялых шелках, не говоря уж о благопристойных дамах городка, предпочитавших немаркие наряды; вывески здесь обновлялись лишь после сильных ливней, а к праздникам народ хорошо если мыл шеи и брил щёки.
Именно поэтому Джеральд стал зваться Джеем и так привык к этому варианту имени, что даже не обернулся, когда некто выкрикнул ему в спину:
– Джеральд, дружище!
Народу вокруг было много – на прибытие первого поезда люди собрались со всей округи. Они смеялись, размахивали флажками, ликовали и бурно делились впечатлениями. Они ещё не понимали, сколь многое изменится в их жизни с приходом железной дороги. Дружно гоготали перегонщики скота, не осознавая, что скоро останутся без работы. Радостно перешёптывались родители дочерей, не представляя, с каким количеством охотников за приданным, а хуже того – соблазнителей, им теперь придётся столкнуться. Покровительственно взирали на новоприбывших молодцеватые помощники шерифа, не подозревая, что весь их опыт раскрытия мелких краж, редкого конокрадства и поимки заплутавших, неудачливых бандитов не поможет им при встрече с маститыми преступниками. Никто не мог предположить, что тихие, скучные, заунывные деньки откатываются в прошлое, исчезают под перестук колёс, скрываются за белёсым дымом.
И только один человек знал о грядущих переменах – он видел такое не раз. Джеральд забирался всё дальше и дальше, но цивилизация настигала его. Сегодня она опять догнала его, и не только поездом, но и пассажиром.
– Джеральд, постой! Ты что, не узнаёшь старых друзей?
Наконец Джей сообразил, что зовут именно его, и глянул поверх голов. На подножке вагона стоял призрак из его пришлой жизни, привет из Бостона.
– Ни черта себе – Боб! Какого дьявола ты тут делаешь? – нарочито грубо спросил Джей, когда давние приятели протиснулись сквозь толпу и пожали друг другу руки.
– Тебя ищу, – усмехнулся Роберт, слегка морщась от урезанного, панибратского варианта своего имени. – Ишь, куда забрался!
– Потому и забрался, чтобы не искали, – тоже с улыбкой ответил Джей, но улыбался он неискренне, словно был недоволен внезапной встречей с другом.
– Не притворяйся, что не рад! Совсем диким стал в этой глуши.
– Зачем ты приехал и как узнал, где я?
– Может, хотя бы экскурсию проведёшь по своему захолустью, прежде чем пытать? – Роберт старательно не замечал дурного расположения духа своего приятеля, ради которого он преодолел полстраны, глотая пыль на полустанках.
– Да, какая тут экскурсия? Не город – а одно название. Пойдём лучше выпьем.
В салуне было свободно – завсегдатаи толпились у поезда, там тоже сегодня наливали. В полутёмном помещении пахло мокрой пылью – к такому дню хозяин велел помыть полы. Слуга-мексиканец лениво возил грязной шваброй последи салуна, да ещё косматый старик спал за столиком в углу – больше никого не было.
– Сандро, налей нам, – Джей похлопал по плечу мексиканца.
Тот вздохнул, бросил швабру и побрёл за стойку.
Когда дрянное виски было разлито по заляпанным стаканам, слуга также равнодушно вернулся к мытью полов. Роберт придирчиво осмотрел стакан, принюхался и решил выпить. Виски оказался ещё хуже, чем он ожидал, у него перехватило дыхание, и он долго и мучительно откашливался, но Джей лишь покосился на друга и выпил свою порцию залпом, не покривившись.
– Зачем ты здесь? – снова спросил он.
– Я привёз письмо от твоей матери, – просипел Роберт, прочистив горло.
– Откуда она узнала, что я здесь?
– Ей пришлось обратиться к Пинкертону, – развёл руками Роберт, извиняясь за столь пошлый сюжетец. – Но как, скажи, иначе? Ты же совсем забыл о семье!
– Вот же чёрт, – процедил Джей, но как-то устало, понимая, что с этим уже ничего не поделаешь, что мать, познав способ поиска собственного отпрыска, теперь не успокоится и доконает сына своей заботой.
Роберт, отвыкший от сумеречного характера друга, с недоумением смотрел на него – конечно, он не ждал бурной радости и тёплых объятий, но хоть на толику радушия имел право рассчитывать. Джеральд изменился сильнее, чем предполагали его бостонские друзья и родные. Роберт протянул письмо. Джей кивнул, отошёл к грязному окну, едва пропускающему тусклый свет, и развернул послание. Пока он читал, едва заметно хмурясь, бостонец принялся рассматривать друга – тот возмужал, поистаскался и приобрёл тот странный «ковбоистый» вид, который и рисовался в воображении Роберта. Именно поэтому он смог узнать приятеля в его новом облике, хотя и родная мать не признала бы сейчас своего Джеральда в том человеке, чей внешний вид нынче не содержал ни намека на личные пристрастия, никаких признаков профессии и даже не мог подсказать возраст, сводя его к диапазону между восемнадцатью и пятьюдесятью, как и у прочих обитателей этих краёв.
