Бывают же такие: простак простаком сам по себе, а как профи – любого инженера утрёт, хоть и молодой ещё. А вот ведь!
Таким и был Андрей, Андрюха-Муха, которого в фирме «Ра-дуга» могли бы даже любить всем дружным коллективом. Такой он был бесхитростный, добродушный и прилежный к работе парень. Нравилась ему эта работа.
Но в коллектив Андрюха не вписывался. Не тот фасон. Да и дружных в фирме не значилось. Тут уж каких людей наберёт под себя владелец, такой дух и вселится в команду.
Фирма «Ра-дуга» оказывала услуги в области электрификации, преимущественно упирая на внутреннюю проводку. И, как бы ни мнилось «боссу», а фирма та была маленькой, а, стало быть, он был «мини-боссом». Так его и называли. Ибо значилось в его «империи» чуть больше десятка человек, если не считать «арендованных» по потребностям спецов: юристов, бухгалтеров и прочей «неэлектрической» публики.
И в самом низу этой «пищевой электроцепи» значился Андрей. Или, как называл его зам. владельца, который выполнял все функции управляющего, Андрюха-Муха.
Андрюху бросали туда и сюда, глядя на его безотказность, и полагая её слабостью. Впрочем, контракт предусматривал чуть ли не бесправное служение. Босс сам тот контракт составлял, а Андрюха подписал, не читая.
Но, как у Бога нет границ в милости, так у человека нет границ во грехе. И то, что Андрюха делать не должен, постепенно вменилось ему в обязанность. За всякую провинность, какую Босс видел в этом простаке, взымал с него копейкой, выдёргивая из зарплаты штрафами.
В конце концов Андрей, не вступая в словесные перепалки с коллегами и начальником, подал заявление об уходе. Но, не тут-то было! Контракт, со слов начальника, не предусматривал увольнения по собственному.
Так Андрюха застрял в «Ра-дуге», уже не радуясь любимой работе, а угрюмясь и хмурясь с утра до вечера. Пока не уходил домой.
Но и здесь все не казалось уже таким красочным, как раньше. Оно ведь, снижение дохода для семейного человека вроде тяжёлой болезни. Одни вздохи и тяжкие думки натощак.
– Ты там что, молишься что ли? – как-то пошутил управляющий, которого за глаза все называли Замом. Андрей в это время стоял на коленях на полу офисного коридора, пытаясь подсунуть упрямый линолеум обратно под плинтус. Но линолеум тоже игнорировал Андрюху.
Андрей глянул на Зама сычом, и тот снова пошутил:
– Ничего, Андрей! Держись бодрей!
Целый день Андрюха сердился на Зама за его вечные эти прибаутки, прозвища и «подколы». Вечером даже пожаловался жене. Та же, то ли от того, что не расслышала Андрюху за шумным шкворчанием картохи на сковороде, а толи от того, что мужу простому была и сама под стать, переспросила на всякий случай:
– Дак ты молился там?
Андрей аж возмутился, но… выдохнул. Вообще, он всякое возмущение заканчивал полным и медленным вдохом, а потом таким же медленным выдохом. В кино каком-то подсмотрел, попробовал, понравилось. Легче оно так получалось, правильнее. И жилось ровнее как-то.
– Да нет, не молился, – ответил он, но задумался: – Хотя, оно, может и надо бы. А?
Жена даже сковородку с картошкой прикрыла крышечкой, чтобы картошка потише шумела, и чтобы слышалось и думалось по-яснее.
– Молиться… Богу, то есть? – удивилась она, соображая и стараясь припомнить все, что зналось ей о Боге. Она села на табуретку для большей сосредоточенности, но ничего в голову не пришло. – А как это?
Андрюха взглянул на нее – серьезно ли она? Серьезно… Он тоже уселся, тоже задумался.
– Ну… Вроде как… Бог, и вот человек. И вот… – он натужно напряг лицо, чтобы через него зашевелилось что-то в голове. Шевеленье двинулось, но неуверенное и удивленное само себе. – Бог слышит и все может. И того получается, что может помочь кому-нибудь.
– И нам? – удивилась жена еще больше и, так как она уже сидела на табуретке и сесть на нее еще раз не могла, то округло выпучила глаза. Оно-то и вправду… чуднó.
Андрюха пожал плечами, еще чуть поморщил лоб в раздумьи и заключил:
– А мы то что? Не такие как все, что ли? Если кому-то помогает, то и другому кому-то поможет. А чего б не помочь, когда все можешь, и просят тебя? Я бы помог. Так я кто? А Он – Бог.
Идея обратиться к Богу показалась жене загадочной, необычной и по-своему обоснованной, хотя и не очень понятной в своей невидимой механике.
Андрюха же, воодушевленный ее воодушевлением, полез в интернет, глянул пару-тройку “видяшек” с батюшками и что-то для себя определил.
Он, конечно, не стал бы доходить до молитвы, это уж слишком крайность какая-то. Богу молиться… Это неудобно как-то и странно. Но жизнь как-то так прокладывалась, что само оно к Богу выводилось. Нет других заступников против юристов и их контрактов.
С той поры Андрюха начал жизнь духовную, обороняясь от жизни обыкновенной.
Молитва его была проста, квадратна и прямолинейна. Правда, тут же в голове, как мухи назойливые, зароились вокруг этой простоты сомнения. Оно, вроде бы, понятно все. Но с другой-то стороны, ничегошеньки же не понятно…
Так его простота наткнулась на сложность: стоило ему кое-как втянуться в молитву, посыпались на Андрюху разного рода ухудшения и утруднения.
Например, когда в офисе совсем перестала течь вода из крана в санузле, начальник Андрюху отправил «в люк», посмотреть, чего там. Андрюха посмотрел, покрутил – совсем забилась магистраль, заилило кран. Да так, что не провернуть.
Начальник, прикидывая экономию, велел кран поменять своими силами, что Андрюха, конечно, сделал. Правда сказать, непросто ему пришлось, но к вечеру пошла вода.
Андрюха приехал домой насквозь мокрый и грязный, как дорвавшийся до лужи ребенок, но по-своему счастливый. Тоже как ребенок.
Весь вечер Андрюха помышлял о Боге и отправлял Ему умственные молитвы.
А вот утром счастье обернулось несчастьем. Оказалось, что со вчерашнего кто-то оставил краник в офисном туалете открытым, видно, когда еще не было воды. Зато, когда она появилась, то шуровала всю ночь легко и свободно и с давлением в четыре земные атмосферы заливала линолеум красноватой от ржавчины водой. Потом она «прокралась» под дверью санузла в коридор, оттуда заглянула в бухгалтерию и пожаловала на благородный ламинат в кабинете начальника. Потом, захватив все комнаты очень ровным слоем – хорошие полы были в офисе, все выставлено по уровню – она стала набираться уже не вширь, а в высоту.
