«О, Боги, Боги! Ведь у вас, наверняка, тоже грехи, вы сами не чисты, а корите простых смертных. А что же может смертный в этом страшном мире. Мы для вас пешки на черно-белой доске для игры в шахматы, вы толкаете, заставляете, корите, губите, наказываете, а где та сила или власть, данная человеку для жизни?
Плохой ли я человек? Да или нет? Я сижу, поджав под себя ноги на кухонном диване, передо мной учебник, который я не в силах прочитать, потому что свет меня отвлекает, тот свет, что мигает в коридоре. Там лампочка сломана, и как будто в громком предсмертном крике она привлекает меня своим миганием. Да, я чувствую, как дикая ярость вскипает в моем сердце. Плохой ли я человек? Да или нет? Поссорилась с подругами, ни о чем не жалею, если люди не хотят меня понимать, зачем тогда навязывать себя. Ну вот, теперь я одна, а почему все так? Может, я эгоистка.
Ну и что, почему людям так трудно смириться с этим, ведь я же как-то мирюсь со всем и со всеми, пытаюсь на все реагировать спокойно, но как можно спокойно реагировать на колкие шутки и перешептывания за спиной? Все, что происходит в жизни, происходит не случайно, может дальше жить будет легче, ну вот, теперь я одна. Плохой ли я человек? Да или нет? Любовь, фууф! Теперь я понимаю, что это глупо, почему я должна страдать из-за кого-то, лучше совсем не чувствовать. Можно чувствовать руки, ноги, но не сердце. Многие же живут как-то, и я смогу. Нет, не смогу, я могу! Мужчины- игрушки в руках женщины, почему же я не имею права играть, права играть в игрушки. Плохой ли я человек? Да или нет? А почему все так? У меня есть характер, но нет сердца. Плохой ли я человек? Да или нет? Кто скажет? Вы? Судьи? Как же мне хотелось, чтобы человек сам являлся царем своей судьбы…»
– Черная мстительница, – засмеялся кто-то рядом, – смотри, если Зевс узнает о твоих мыслях, будет злиться.
Двое шли медленно по длинным белоснежно – золотым коридорам, где в конце их ожидали величественные ворота.
– Гермес, – возразила девушка, лицо которой было скрыто под темным капюшоном, – у меня вообще выходной когда-нибудь будет? Как мне все это надоело!
Гермес шел широкими шагами, когда как девушка никуда не торопилась, поэтому шла царственной походкой. Они были в замке Зевса, поэтому пытались говорить тише, хотя это было смешно, когда великий бог мог читать мысли, каждый перед ним становился открытой книгой. Звуки, срывающиеся с губ, отталкивались от стен и возвращались с большей громкостью.
– О, – засмеялся бог-посланец, – а у меня? Я, между прочим, тут с тобой вожусь, а на биржах курс валют скачет.
– Вот, вот, – строго заметила первая, – и что же, я не правильно мыслю?
– По-своему, – ответил ей кудрявый юноша.
– Значит, правильно, – гордо шагала мстительница, она почти избавилась от своего возмущения, посмотрев на нахмурившегося бога, – слушай, у каждого есть выбор жить в этой реальности либо оттолкнуться от нее в поисках своей собственной, не так ли? Или ты опять мне хочешь возразить?
– Смешно возражать фурии, – усмехнулся он, но добавил, выставив вперед указательный палец, как будто о чем-то предостерегая, – ты слишком гордая.
– Ха, новость, – засмеялась девушка, – за это я и несу свое наказание, которое не исчезнет даже, если я изменюсь.
– Думаешь? – он поднял бровь.
– Знаю, – остановилась она, – и не начинай эту тему.
– Ты первая ее начала, – он, видимо, любил поспорить с этой особо уязвимой мстительницей, которая каждое слово ловила, как удар.
– Нет, нет, нет… – она отмахнулась от него.
– Я давно заметил, что когда люди упорно что-то отрицают, это им и присуще.
– Ну и что ты хочешь этим сказать, умник? – она как бы невзначай дотронулась до меча за своим поясом.
– Хочу сказать, что ты зря недооцениваешь дар богов, они же все-таки…
– Боги?
– Нет, первые люди на земле.
– Ты меня не убедил, знаешь, – она остановилась и положила руку ему на плечо, – психология и философия не твое, играй в свой «черный ящик» со своими алчными и азартными игроками.
– Перестань, Эринния, ты относишься ко всему как к игре.
– Жизнь – игра, которую мы слишком близко к сердцу принимаем, – парень немного помолчал в задумчивости, пытаясь понять, что она имела в виду.
– Эринния…
– Хватит! – вырвалось у нее, – не называй меня так, это не мое имя.
– Ты последняя из фурий, и твоего имени я не знаю, поэтому будешь Эриннией, – он опустил руку на ее плечо, – и не забывай, что я бог.
– Это дискриминация, – с презрением выдохнула она.
– Ох, мстительница, – они стояли перед огромными воротами, – иди уже, и не забудь, что тебе осталось семь человек.
– Ммм, – кивнула черная мстительница, пропадая в белом свете, льющемся сквозь открытые двери…
