Со своим школьным другом Сашей Марковым обычно встречались поздней осенью. Для этого были свои причины: Александр унаследовал от отца пасеку, которую значительно увеличил. По этой причине у него не было времени с весны до поздней осени для дружеских посиделок. После школы наши пути по жизни были разными: я закончил радиотехнический факультет и работал системным администратором. Марков закончил сельскохозяйственный техникум, сходил в армию и прочно осел в небольшой деревушке. Причём дом у него находился на взгорке, внизу протекала река. Участок был обнесён с трёх сторон металлическим забором и только со стороны реки была сетка рабица с калиткой. В летнее время Александр бросал в речку насос для полива овощей, для воды в баню. На этом участке у него стояло почти сотня пчелиных ульев и колод. Кроме пчел у него были курицы и козы, за которыми ухаживала старушка-мать. После того, как осенью пчеловод пристраивал в торговую сеть мёд, у него наступал период релаксации; он позволял себе выход на речку, в лес, а глухой зимой мог уехать отдыхать в тропические страны, – деньги для этого у него были. Маркову уже пошёл сороковой год, а он не был женат. У меня уже было двое детей, причем старшая дочь заканчивала школу. Друг был красивым мужчиной, довольно рослый с русой бородкой и голубыми глазами. Раза три из заграничных поездок он привозил подруг, у которых «ноги были от ушей», большие бюсты. С Аней из Тамбова мы даже познакомились на вечере встречи выпускников в школе. Женщину можно поместить на обложки модных журналов. Но, в том же году осенью, когда я к нему приехал на рыбалку он отметил: не прижилась, – пчёлы её не выбрали. Только высунула нос из дверей на пасеку, так сразу две штуки под глаза «саданули», – Бабой-бабарихой стала… Купил ей билет в Тамбов, дал денег и отправил… Так вот! Мать просит жениться, а я не могу найти ту, которая бы была по Душе и пчёлам, и мне.
В очередной приезд осенью меня встретила у парадного входа молодая женщина, у которой глаза, как пишут ученики в сочинениях: «с умилением смотрели друг на друга». Что я мог подумать? – Служанку нанял друг: старушка – мать не справляется с работой. После приветствия я снял обувь.
Женщина-служанка почистила её поставила на стеллаж сушиться. Только после этого я спросил: « Где хозяин?»
– Саша набирает воду в баню, – найдешь его на пасеке.
Я отправился на задний двор, где и обнаружил Александра, поставив свой рюкзак возле его ног. – Рыболовные снасти…
Мы просто обнялись.
– У твоей служанки глаза, – я показал указательными пальцами букву Х.
– Если бы ты присмотрелся ещё внимательней, то обнаружил бы у неё хромату, – она припадает на левую ногу. Это последствие полиомиелита в детстве. За стол сядем я тебя познакомлю со своей женой Ириной.
Когда после бани мы сели за стол. Друг всегда угощал меня солёными груздями и медовухой. После первого стакана Александр крикнул: « Ирина, выйди к нам!»
С кухни вышла та самая женщина-служанка. Марков учтиво поставил стул для неё возле стола. – Жена Ирина! – Познакомься…
Большой кусок гриба со сметаной застрял у меня в горле. Я уже чуть не подавился, от натуги покраснел, глаза округлились и начали слезится. Друг услужливо начал хлопать меня по спине.
Женщина аккуратно присела возле стола.
– Я ей не предлагаю спиртное, – она вынашивает наше дитё…
– Только тут я онемевшим голосом произнес, – Поздравляю…
Ирина только спросила, – Саша, как зовут твоего друга? И мне надо на кухне готовить ужин для свекрови.
– Хорошо Ирина иди. Его зовут Михаилом.
– Приятно, – улыбнулась женщина, удаляясь на кухню.
– Саша, как так? – Удивляюсь я. – У тебя были такие фартовые бабы.
– Давай ещё по стаканчику.
Мы выпили и захрустели груздями.
– В июне – месяце это случилось. Ирина жила здесь у своей сестры. Можно сказать в прислугах, работницах. Вот и послала она её за мёдом с трёхлитровой банкой. Ирина и пошла. Зашла она с калитки, от реки и спокойно прошла через всю пасеку. Я удивился. Налил, ей свежего мёду, взял деньги и жду как она пойдёт; она идёт через пасеку обратно с мёдом в руках, а пчелы её не атакуют. Мало того они поют сотый псалом Давида. Давай ещё по стаканчику.– Вытерев губы от сметаны, он продолжил.– Ни одна пчела её не укусила. Мне ещё отец и дед говорили: пчелы тогда исполняют сотый псалом, когда девушка девственница и с абсолютно красивой Душой. Ну, я в тот же вечер пошёл к соседям просить её руки и сердца.
– Мне стало кое-что понятно, но о чём это псалом? – я не знаком.
– Там поётся о пути непорочном в сердце дома моего. Буду жить в доме возлюбленного без дела преступного, без зла и ненависти. Никогда не буду клеветать на возлюбленного, то есть мужа. Не будет у меня лжи и коварства перед мужем. Вот примерно кратко, о чем этот псалом.
– А-а-а, – Удивился я. – Как это пчёлы понимают? – Они ведь мухи!
– У них есть коллективная Душа, которая чувствует человека издалека. Всех моих красоток жалили, а в Ирине увидели высшую женскую красоту. А вывод здесь один: если пчёлы приняли её за свою, то пчеловоду осталось только ввести невесту в дом.
– Ох. Саша, надо было бы мне свою Марью тоже провести через твою пасеку.
Александр улыбнулся.
– Была бы Баба-бабариха, ибо вы не один год жили гражданским браком. Увы. И, кроме того, ты айтишник, и жену тебе надо было «прогонять» через искусственный интеллект. Ну ещё по стакану и перейдем к чаю, – там Ирина сладкий медовик сделала.
Раздался стук в дверь. Юный недоросль, а точнее: ученик шестого класса Шурик, открыл входную дверь. В сенях стоял Сергей Мошкин, юноша-студент с соседней улицы.
– Привет, Шурик, – обратился юноша, стряхивая снег с шапки-ушанки. – Аня Пенкина здесь? Надо с ней поговорить…
– Здесь, но говорить она не будет.
– Почему?
– Они гадают на «немой пирог», только в печь загрузили и ушли в комнату, играют там молча в «подкидного дурака».
– М-м-м, – почесал за ухом Сергей, – а посмотреть на пироги-то можно? Я тебе пару сотен рубликов на мороженое брошу.
– Ну, коли так, – смотри.
Сергей зашел на кухню, открыл духовку электрической печи, достал на противне пироги. На одном из пирогов увидел имя: Анна. Именно на этом пироге юноша сделал большую вмятину, в которой спичкой нацарапал: СЕРЖ. После этого он обратно поставил противень в печь, выдал недорослю двести рублей.– Никому не рассказывай, что я был здесь.
– Хорошо. Я ж всё понимаю: Любовь.
– Она, Шура, она, – погладив пацана по вихрастой голове юноша покинул дом соседей.
