Николай Жаринов - Исповедь литературоведа. Как понимать книги от Достоевского до Кинга

© Жаринов Н. Е., текст, 2020

© Багдасарян Давид, иллюстрации, 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Своё первое завещание я составил в двадцать семь лет. Не люблю все эти фатальные даты и цифры, но так уже сложилось. Имущества у меня почти нет. Велосипед, компьютер и около трёх тысяч книг в домашней библиотеке. Что и кому завещать – не понятно. Поэтому точнее всего прописал указания по собственному захоронению. Не то чтобы это имело какое-то большое значение. Какая разница, под какой плитой и в каком гробу гнить? Но вмешалась литература. Она всегда, с самого детства вмешивалась в мою жизнь. Вот и в тот период вспомнился мне рассказ Достоевского «Бобок». Там пьяный герой засыпает на кладбище и начинает слышать, как разговаривают покойники.

Вот мне и подумалось: а что, если Достоевский отчасти был прав? Удивительным образом жизнь и литература всегда переплетаются самым причудливым способом. А тогда похороны должны быть такими, чтобы раскачать эту вечную вечеринку. Идея созрела быстро. Нужно было вместо надгробия поставить надувную фигуру, одну из таких, какие используют для рекламы. Они ещё двигаются, как будто танцуют. На лицо прикрепить мою фотографию с улыбкой в тридцать два зуба, поставить специальную аудиосистему, которая постоянно бы транслировала Staying’ Alive Bee Gees. Ну и надпись на оградке: «Входите на могилу танцуя».

Красота! Документы зарегистрировал, нотариально заверил, все формальности выполнил… Но реальность… Ох уж эта реальность… Всегда с ней одни проблемы.

Прошёл год-другой, открыли рядом с моим домом фитнес-клуб. Район у меня, к слову, ничем не примечательный. Восток Москвы, по форме на фотографии из космоса напоминает кусок пиццы. Скелеты заводов вместо пепперони, парк вместо сыра, кладбище поджаристой корочкой. Рядом с этой корочкой я и живу. С одной стороны кладбище, с другой – две школы. Одна – обычная, другая – не совсем. Ну и МКАД. Прекрасно!

Так вот фитнес-клуб открыли прямо рядом с кладбищем. Тренируешься на беговой дорожке, и бежишь на месте к крестам и плитам, которые перед тобой в окне маячат. Результат налицо, как говорится. Клиентов у клуба вначале было много. Потом меньше. Район у нас не слишком спортивный. И поставили рядом со входом в этот замечательный клуб с названием развалившейся страны надувную рекламу, которая танцевала день и ночь. Идёшь утром на спорт – кресты чернеют и надувной чувак ростом в три с половиной метра с улыбкой в тридцать два зуба танцует прямо у забора. Аниматор для мертвяков.

Идея моя потеряла свою актуальность, завещание я аннулировал, о смерти думать перестал. В новом тексте написал просто: «В случае моей кончины импровизируйте!» На том и порешил. Ведь реальность в моей стране такого свойства, что ни один вымысел с ней не сравнится. Достоевский это отлично понимал. Поэтому главное качество для писателя в России, на мой взгляд, не столько воображение, сколько умение подмечать детали. Слово – это, бесспорно, важно, но глаза… Глаза – это жизнь писателя. Его творчество, его душа.

В этой книге не будет никаких больших литературоведческих анализов. Какой в них смысл после книг Бахтина, Лотмана, Дунаева, Набокова и других? Это история о том, как искусство переплетается с жизнью. Так уж повелось, что моя судьба целиком и полностью оказалась связана с литературой. И это исповедь, от начала и до конца субъективная, личная, не претендующая на истину, потому что сам автор в истину среди людей не верит. Она слишком часто становится банальной пропагандой. Спорьте, не соглашайтесь, критикуйте. Ничто не возбраняется. Дело ваше. Моя же задача просто сказать своё слово.