1. Глава 1
Колёса скрипели, то монотонно и тягуче, то резко и визгливо. Телегу немилосердно трясло и подбрасывало на каменистой дороге.
Долго едем… Повезло, что я случайно оказалась у самого борта и, хотя бы, могу сквозь широкий просвет между досками наблюдать окружающий пейзаж и дышать воздухом. Хотя, разве тут можно говорить о везении! Просто, с тех пор, как я попала в этот мир, поневоле пришлось научиться быстро принимать настоящее и находить что-то хорошее в любой ситуации. Иначе… При другом подходе, пожалуй, мне не удалось бы выжить и сохранить ясный рассудок.
День сегодня выдался довольно прохладным и пасмурным, иногда срывается не сильный дождь. Я, даже, заметила, как мелькают меж капель крошечные снежные крупинки.
Оборотни идут, со всех сторон окружив обоз со своей добычей. Я наблюдаю, как монстры, которых я могу видеть через щель, изредка переговариваются или перекрикиваются с собратьями, находящимися где-то впереди, сзади или с другой стороны телеги.
Как же страшно! Хоть я нахожусь в этом мире уже восемь лет, и все эти годы главная тема всех передовиц в газетных листках – наше противостояние с двуликими, я впервые имею возможность рассматривать злейших врагов людей так долго и настолько близко. До сегодняшнего дня видела все три ипостаси оборотней только на всевозможных картинках.
Мы уже несколько часов куда-то движемся, но я не замечаю у наших конвоиров и тени усталости. Огромные, мощные, мускулистые мужчины выглядят суровыми и угрюмыми. Они легко и пружинисто ступают ногами в мягких кожаных башмаках, завязанных на икрах ремнями. Удобная обувь важна при таких долгих переходах. Невольно бросаю взгляд на свои кокетливые сапожки, на каблучке, с вышивкой на высокой халяве и аккуратной шнуровкой спереди. В таких только по городским мощёным улицам ходить. Отец на днях купил… При воспоминании о погибших приёмных родителях на глаза сразу наворачиваются слёзы, и я, пока не разрыдалась, пытаюсь поскорее сменить направление мыслей.
Где-то в центре повозки громко заплакала девочка и кто-то из женщин сердито шикнул на малявку и, судя по звуку, зажал ей рот, спасая жизнь.
Громко причитать и плакать никто из нас не осмеливается по той простой причине, что оборотни, ещё в начале пути, показали всем наглядный пример, что будет с теми, кто шумит.
Одна женщина голосила особо отчаянно и громко. Она безостановочно, то жалобно причитала, то пронзительно выла. Остальные тоже не молчали. И я рыдала, не сдерживаясь. Однако, эта несчастная заметно выделялась среди всех нас. Внезапно, один из мужчин откинул полог, раскрывая повозку, выдернул голосистую ревунью из нашей кучи малы, одним незаметным движением свернул ей шею и бросил оземь. И всё это - не прекращая общего движения! Пока над нами снова натягивали полотно, мы смотрели на отдаляющееся безжизненное тело, что осталось лежать посреди дороги изломанной куклой. С того момента больше никто не рыдал в голос. Мы даже разговаривали шёпотом. Но беззвучно плакать нам никто не мешал.
Как же ноют все внутренности от тряски! И мягкое место болит, как побитое, тошнит. Когда же будет привал? И, если будет, позволят ли слезть с телеги, немного размяться? А вдруг нас везут, как мясо? И во время остановки кто-то станет свежим обедом для этих монстров! Где-то на задворках мозга мелькает подлая и трусливая мысль, что, если так, то первыми, скорее всего, будут жрать пухленьких, а я – костлявая.
Речь двуликих похожа на нашу, хоть говор этих мужчин немного непривычный, с растягиванием рычащих звуков, ударением не на те слоги, а ещё, порой в ней встречаются совсем незнакомые слова.
Я внимательно прислушиваюсь к редким фразам, которые бросают захватчики:
- Вожак! Слева! Тысяча прыжков! Экипаж с сопровождением!
- Не трогаем!
или
- Ушли на три тысячи двойных прыжков! Погони нет!
- Значит, и не будет.
Оборотни выглядят, совсем как люди… Руки, ноги, голова… Разговаривают… Прыжки, похоже, у них мера длинны. Интересно, это сколько? Чьи прыжки? Если такие, как мои, то не так уж мы и далеко… А если этих монстров, то километров тридцать уже одолели.
Почему-то пугаюсь и вздрагиваю, когда звучит:
- Сворачиваем к перелеску!
Сильнее прижимаюсь лбом к доске, выглядывая через щель.
Мужчины одеты в кожаные или меховые куртки, почти все бородатые, с длинными волосами, заплетёнными в косицы или завязанными в хвосты. В моём прежнем мире очень похожих типов показывали в фильмах про викингов.
Пристально всматриваюсь в лица наших конвоиров, хоть изучаю их чуть ли не с того самого момента, как более-менее пришла в себя и перестала реветь, пытаюсь угадать, что меня ждёт дальше, в этом самом перелеске.
Поплотнее обхватила себя руками. Холодно…
В отличие от моих более расторопных или менее пугливых соседок, которые тряслись вместе со мной на телеге, когда на наш поезд было совершено нападение, я совсем не сообразила надеть что-то из верхней одежды, висевшей в углу купе на крючках.
Вылетела из вагона в чём была, без пальто и шляпки, в одном тонком шерстяном платье, и на всех парах с отчаянными воплями: «Помогите! Спасите!» неслась в степь, куда глаза глядели, спотыкаясь о камни и больно подворачивая ноги в своих дорогих красивых сапожках на каблучках. Впрочем, этой боли я не чувствовала, потому, что была не в себе и ничего не соображала от ужаса.
Ещё бы! Было такое спокойное осеннее утро! Мы с моими приёмными родителями сидели рядышком, в мягких креслах вагона первого класса и тихо-мирно беседовали, когда состав остановился, настолько внезапно и резко, что соседи по купе, мужчины с кресел напротив, слетели со своих мест и навалились на нас.
Отовсюду послышались перепуганные крики, болезненные вопли, жалобы, предположения, какой-то грохот, скрежет, визг.
- Ой, мамочки!
- Это - крушение!
- Только бы не было пожара!
- Ай! Больно!
- Ой! Осторожно!
- Помогите!!
Но это оказалась не авария.
Тот мужчина, которому случилось упасть на меня: лицом - в грудь, а руками - на бёдра, не спешил подниматься. Пользуясь случаем, он копошился на мне, пытаясь носом раздвинуть стянутый завязками вырез платья, а ладонями ощупывал мои формы ниже талии.
Возмущённая, я повернулась к отцу, чтобы попросить о помощи и защите от похотливого нахала, и увидела, что наш самый крепкий попутчик, как раз, подхватился на ноги, освобождая папу от своего веса. Мужчина отрывисто, скорее машинально, извинился, одёрнул полы сюртука. Видимо, желая, как можно скорее прояснить обстановку, открыл дверь и сделал шаг в коридор, чтобы тут же… погибнуть.
Я видела, как огромный монстр, оборотень в промежуточной ипостаси, черкнул ему по горлу когтистой лапой, оставляя глубокие кровавые борозды. Брызнула кровь, голова мужчины откинулась на спину, а тело кулем осело в проходе. Нас оглушил тонкий пронзительный визг. Я тогда даже не сразу поняла, что эти протяжные, полные ужаса, звуки издаёт моё горло.
