История русского казачества своими корнями уходит в далекое прошлое. Прошло не одно столетие, прежде чем вольные люди южных степей стали служилым сословием Московского царства, а затем Российской империи. Казачество участвовало во всех войнах, которые вело наше Отечество с времен царя Ивана IV Васильевича Грозного. Одновременно оно столетиями исправно служило для государства надежным пограничным стражем прежде всего на южном порубежье. Казаки-первопроходцы позволили России раздвинуть свои пределы далеко на Восток, на берега Тихого океана.
Исторические заслуги казачества перед Российским государством несомненны. В благодарной народной памяти навечно остался героический образ казака, воина-землепашца, бескорыстного в своем трудном ратном служении «Богу, Царю и Отечеству», готового по первому зову выступить в поход, принять неравный бой, пойти в края неизведанные.
Из среды казачества вышло немало талантливых людей, которые постарались составить его летопись, рассказать о таком феномене отечественной истории, как существование на окраинах державы уникального воинского сословия. Одним из таких летописцев и стал потомственный донской казак Андрей Андреевич Гордеев, человек трагической, но славной судьбы, автор 4-томной «Истории казаков» (настоящее издание публикуется под названием «История казачества»). Того труда, который получил в 20-х годах XX столетия известность за рубежом, но почти неизвестен в самой России.
Гордеев родился в 1886 году на Верхнем Дону, в старинной станице Усть-Хоперской (ныне в Волгоградской области). Происходил он из известного казачьего рода казаков-хоперцев, которые пользовались славой в Донском казачьем войске и стали одними из основателей Кавказского линейного казачьего войска, его Кубанской части. То есть еще в родной станице молодой казак соприкоснулся с историей Дона в рассказах стариков, боевых наградах родных, первых прочитанных им книгах.
Пройдя все азы действительной казачьей службы, Гордеев поступил в Виленское военное училище, которое успешно закончил в 1914 году, в год начала Великой войны – Первой мировой. И хотя училище готовило пехотных офицеров, выпускника по его личной просьбе без лишних слов отправили служить в казачьи части. Он получает назначение в 37-й Донской казачий полк третьей очереди, который был сформирован из запасников с началом войны. Полк имел боевую биографию и за участие в освобождении Болгарии от османского ига был награжден Георгиевским штандартом с надписью «За отличие в Турецкую войну 1877–1878 годов».
Казачий офицер воевал на Восточном фронте с первых дней войны доблестно, примерно. Об этом свидетельствуют его боевые, пусть и немногочисленные награды: ордена Святого Владимира 4-й степени, Святой Анны 4-й степени и почетное Георгиевское оружие, которое давало ему право называться Георгиевским кавалером. Последнее являлось лучшей характеристикой русского воина на протяжении полутора столетий.
Наградой для А.А. Гордеева на войне стали и офицерские чины. Он был произведен в сотники, потом в подъесаулы. Довелось ему участвовать в лихих конных атаках и преследованиях отступавшего неприятеля – австрийцев и германцев, в арьергардных боях при отступлении, познать вместе со своими спешенными казаками все тяготы окопной жизни, пережить на фронте крушение Российской империи, последовавший затем развал распропагандированной русской армии и самого Русского фронта Великой войны.
Октябрьский переворот 1917 года подъесаул Гордеев, как и подавляющее большинство казачьего офицерства, не принял. Он хорошо понимал, что на смену старой России идет новая власть, враждебная устоям казачьего сословия, за лозунгами которой стояли государственная разруха, кровавый террор против любых «носителей» старых взглядов. Поэтому уже в самом начале Гражданской войны на Дону, в начале 1918 года Гордеев без колебаний встал в ряды Белого движения. Новая, еще более ожесточенная война началась для него и земляков-станичников из Усть-Хоперской в рядах Северной группы Донской армии, которой командовал войсковой старшина Э.Ф. Семилетов.
В рядах Донской белоказачьей армии офицер-фронтовик имел известность. Уже в августе 1918 года за боевые отличия он производится в есаулы и назначается начальником строевого отдела Усть-Медведицкого округа Всевеликого войска Донского. Он отвечал за казачьи формирования в своем округе, подготовку молодых призывников, помощь станиц и хуторов фронту.
Когда линия Южного фронта под давлением превосходящих сил советских армий стала перемещаться на Юг, есаул А. А. Гордеев вновь оказался в действующих частях Донской армии, теперь уже отступающей. За доблесть и умелое командование людьми в боях против красных войск производится в войсковые старшины и в сентябре 1919 года становится помощником полкового командира.
Гражданскую войну на Юге России полковник Гордеев заканчивал помощником командира Назаровского полка Атаманской бригады. Бригада первоначально состояла из элиты донского казачества – прославленных своими боевыми заслугами лейб-гвардии Казачьего и лейб-гвардии Атаманского полков. В составе гвардейской бригады будущему историку русского казачества пришлось пройти весь терновый путь отступления Донской армии с родного тихого Дона на Кубань.
Атаманцы многократно участвовали в кровавых боях, ряды их заметно поредели, но традиционная спайка и войсковое товарищество не привели к гибели полков, как таковых. Только малая часть их ушла в Крым, чтобы оттуда навсегда покинуть Отечество, но не забыть его, равно как и историю донского казачества. Исход для любого из них стал подлинной жизненной трагедией, если не сказать большего.
Гражданская война закончилась для белого офицера вместе с сотнями тысяч его соратников уходом в эмиграцию. Оказавшись за пределами российского Отечества, куда ему возвратиться так и не пришлось, Гордеев не потерялся как человеческая личность. Думается, что здесь ему крепко помогла и офицерская честь, и фронтовая закалка, и любовь к истории русского казачества. Последнее немаловажное обстоятельство позволило ему стать признанным певцом казачества России в рядах Белой эмиграции.
Писать «Историю казаков» Андрей Андреевич Гордеев стал почти сразу после окончания Гражданской войны. Стал писать на чужбине, полагаясь больше не на архивные документы, а на свои знания истории Казачьих войск, прежде всего родного Донского, воспоминания белоэмигрантов из числа казаков, работы военных историков из числа участников Белого движения. Опорой ему служили труды великих российских историков, с которыми он познакомился во время учебы в Виленском военном училище и более глубоко изучил, оказавшись на чужбине.
