Фидель Кастро, Уго Чавес - История нас оправдает. Так говорили команданте

У коммуниста жизнь коротка, а слава – вечна!

Революцию без стрельбы не совершают.

Голод – вот что делает людей революционерами. Свой или чужой. Но когда его чувствуют, как свой…

Устал – отдохни. Но тогда ты никогда не будешь первым.

После революции работу делают не революционеры. Ее делают технократы и бюрократы. А они – контрреволюционеры.

Я не освободитель. Освободителей не существует. Люди сами освобождают себя.

Чтобы добиться многого, вы должны потерять все.

Если вы сможете найти путь без каких-либо препятствий, он, вероятно, никуда не ведет.

Если у вас начинается дрожь негодования при каждой несправедливости, то вы мой товарищ.

Рискуя показаться смешным, хотел бы сказать, что истинным революционером движет великая любовь. Невозможно себе представить настоящего революционера, не испытывающего этого чувства.

Ненависть – важный фактор борьбы: непримиримая ненависть к врагам наделяет человека особой силой, превращает его в эффективную, яростную, действующую четко и избирательно машину уничтожения.

Мы не можем быть уверены в том, что нам есть ради чего жить, пока мы не будем готовы отдать за это свою жизнь.

Печально не иметь друзей, но еще грустнее не иметь врагов.

Жестоких лидеров могут заменить только новые лидеры, еще более жестокие.

Каждая капля крови, пролитая за освобождение чужой страны, а не той, где ты родился, – бесценный опыт.

Народ, не способный ненавидеть, никогда не одержит победы над жестоким врагом.

Нужно уметь становиться грубее, сохраняя в себе свою нежность.

Вооруженная борьба – единственный выход для народов, борющихся за свое освобождение.

Стратегическая цель нашей борьбы – уничтожение империализма.

Путь к освобождению народов, который будет социалистическим путем, почти во всех странах лежит через вооруженную борьбу.

Когда-то я сожалел, что не являюсь хорошим солдатом и хорошим врачом; второе уже меня не интересует, солдат же из меня получился не столь уж плохой.

Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

Судьба первопроходцев революции трагична и достойна преклонения.

Не важно, если я упаду, до тех пор, пока есть кто-то другой, кто возьмет мой пистолет и будет продолжать стрелять.

Участь революционера-авангардиста возвышенна и печальна.

Я хочу признаться, отец, что мне нравится убивать.

Будьте реалистами – требуйте невозможного.

Молчание – это продолжение спора другими средствами.

Многие назовут меня искателем приключений, и это так. Но только я искатель приключений особого рода, из той породы, что рискуют своей шкурой, дабы доказать свою правоту.

Я всегда буду мечтать и не перестану, пока не остановит пуля.

Если есть сомнения, следует убивать.

И что бы ни произошло, мы будем доставлять небольшую головную боль нашим противникам, выступая здесь или где бы то ни было, называя вещи своими именами!

Мои мечты не будут иметь границ. По крайней мере до тех пор, пока пули не скажут последнего слова.

На Кубе нет условий для становления сталинской системы.

Каким бы путем ни пошло человечество, не может быть все сведено к чистогану, пошлости и побрякушкам комфорта, и за защиту человеческого достоинства можно пожертвовать жизнью.

Мое поражение не будет означать того, что нельзя было победить. Многие потерпели поражение, пытаясь достичь вершины Эвереста, и в конце концов Эверест был побежден.

Где-нибудь в лесу, долгими ночами (с заходом солнца начиналось наше бездействие) строили мы дерзкие планы. Мечтали о сражениях, крупных операциях, о победе. Это были счастливые часы. Я наслаждался первыми в моей жизни сигарами, которые научился курить, чтобы отгонять назойливых комаров. С тех пор в меня въелся аромат кубинского табака. И кружилась голова, то ли от крепкой «гаваны», то ли от дерзости наших планов.

Успокойтесь и цельтесь хорошо. Вы сейчас убьете человека[1].

Если бы мы смогли объединиться для того, чтобы наши удары стали сильнее и точнее, чтобы любая помощь сражающимся народам была предельно действенной – каким бы близким стало будущее!

Партия должна быть живым образцом, ее члены должны подавать пример трудолюбия и самопожертвования, нести в массы революционные идеи. На это потребуются годы нелегкой борьбы против империализма, с трудностями, классовыми врагами, язвами прошлого.

Партия – это всегда авангард. В ее ряды могут вступить только лучшие представители трудящихся. Партия немногочисленна, но пользуется большим авторитетом благодаря своему составу. Мы хотим, чтобы партия стала массовой. Но это станет возможным только тогда, когда массы достигнут уровня развития авангарда. Иначе говоря, когда они будут воспитаны по-коммунистически.

Если нам всем, кто исполняет свой долг и отдает борьбе то немногое, что мы можем отдать – наши жизни, – придется в ближайшее время пасть на земле, орошенной нашей кровью и поэтому ставшей нашей, знайте: мы осознаем масштаб наших действий и рассматриваем себя лишь как частичку великой армии пролетариата.

Мы гордимся тем, что восприняли основной урок кубинской революции и ее главного лидера, урок, вытекающий из положения: «Что значит опасность, угрожающая одному человеку или даже целому народу, что значат их жертвы, когда на кону судьба человечества?»

Теперь необходимо пояснить роль, которую играет вождь народных масс, творящих историю. Наш опыт не является каким-то рецептом. В первые годы Фидель дал толчок революции, обеспечил руководство, задал тон. Потом появилась группа революционеров, которые развивались в том же направлении, что и лидер. Народные массы следуют за своими руководителями, потому что верят им, потому что те умеют выражать их чаяния.

Наши действия – это боевой антиимпериалистический клич, призывающий к объединению народов мира против главного врага рода человеческого – против Соединенных Штатов Америки. Мы приветствуем смерть, если только наш боевой клич достигнет чуткого уха, и новые руки подхватят наше оружие, и новые бойцы будут готовы сказать нам надгробные речи под аккомпанемент пулеметов и криков победы.

Главная суть наших ошибок заключается в отсутствии чувства реальности в данный момент. Основное, чего нам не хватало, что ослабило нашу способность к восприятию и превратило партию в бюрократический придаток, поставив при этом под угрозу и систему управления, и производство, так это нехватка подготовленных кадров среднего звена. Кадровая политика рассматривалась как синоним политики по отношению к массам. Восстановить заново связь с массами, которую установила революция на первом этапе ее развития, – таким был наш лозунг. Но восстановить ее надо посредством такого аппарата, который эффективен как в понимании всех нужд и чаяний масс, так и в передаче им политических установок, зачастую звучащих лишь в выступлениях Фиделя Кастро или ряда других руководителей революции.