Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2

История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2
Название: История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2
Автор:
Жанры: Литература 18 века | Зарубежная публицистика | Зарубежная классика | Зарубежная старинная литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2"

«Я прибыл в Анкону вечером 25 февраля 1744 года и остановился в лучшей гостинице города. Довольный своей комнатой, я сказал хозяину, что хочу заказать скоромное. Он ответил, что в пост христиане едят постное. Я ответил, что папа дал мне разрешение есть скоромное; он просил показать разрешение; я ответил, что разрешение было устное; он не хотел мне поверить; я назвал его дураком; он предложил остановиться где-нибудь в другом месте; это последнее неожиданное предложение хозяина меня озадачило. Я клянусь, я ругаюсь; и вот, появляется из комнаты важный персонаж и заявляет, что я неправ, желая есть скоромное, потому что в Анконе постная еда лучше, что я неправ, желая заставить хозяина верить мне на слово, что у меня есть разрешение, что я неправ, если получил такое разрешение в моем возрасте, что я неправ, не попросив письменного разрешения, что я неправ, наградив хозяина титулом дурака, поскольку тот волен не желать меня поселить у себя, и, наконец, я неправ, наделав столько шуму. Этот человек, который без спросу явился вмешиваться в мои дела и который вышел из своей комнаты единственно для того, чтобы заявить мне все эти мыслимые упреки, чуть не рассмешил меня…»

Бесплатно читать онлайн История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2


Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.


Глава I

Мое короткое и весьма оживленное пребывание в Анконе. Сесилия, Марина, Беллино. Греческая рабыня из лазарета. Беллино дает возможность познать себя.

Я прибыл в Анкону вечером 25 февраля 1744 года и остановился в лучшей гостинице города. Довольный своей комнатой, я сказал хозяину, что хочу заказать скоромное. Он ответил, что в пост христиане едят постное. Я ответил, что папа дал мне разрешение есть скоромное; он просил показать разрешение; я ответил, что разрешение было устное; он не хотел мне поверить; я назвал его дураком; он предложил остановиться где-нибудь в другом месте; это последнее неожиданное предложение хозяина меня озадачило. Я клянусь, я ругаюсь; и вот, появляется из комнаты важный персонаж и заявляет, что я неправ, желая есть скоромное, потому что в Анконе постная еда лучше, что я неправ, желая заставить хозяина верить мне на слово, что у меня есть разрешение, что я неправ, если получил такое разрешение в моем возрасте, что я неправ, не попросив письменного разрешения, что я неправ, наградив хозяина титулом дурака, поскольку тот волен не желать меня поселить у себя, и, наконец, я неправ, наделав столько шуму. Этот человек, который без спросу явился вмешиваться в мои дела и который вышел из своей комнаты единственно для того, чтобы заявить мне все эти мыслимые упреки, чуть не рассмешил меня.

– Я подписываюсь, сударь, под всеми упреками, которые вы мне предъявили; но идет дождь, я проголодался, и у меня нет желания идти в этот час искать другого пристанища. Хотя, может быть, вместо хозяина вы соблаговолите меня накормить ужином.

– Нет, потому что, будучи католиком, я соблюдаю пост, но я берусь успокоить трактирщика, и он подаст вам хороший, хотя и постный, ужин.

Говоря так, он спускается и, сравнив его холодное здравомыслие с моей бойкой живостью, я призываю его преподать мне несколько уроков. Он вновь поднимается, заходит ко мне в комнату и говорит, что все улажено, что сейчас я получу хороший ужин и он ко мне присоединится. Я отвечаю, что он окажет мне честь, и, чтобы заставить его назвать свое имя, представляюсь сам, назвавшись секретарем кардинала Аквавива.

– Меня зовут Сансио Пико, – говорит он, – я кастилец и проведитор войска Е.К.В.[1] под командой графа Гаже, подчиняющегося светлейшему герцогу Моденскому.

Любуясь тем, с каким аппетитом я поглощаю все, что мне принесли, он спросил, обедал ли я; и мне показалось, что он был доволен, услышав в ответ, что нет.

– Плох ли вам показался ваш ужин?

– Напротив, он превосходен.

– Вы подвели, таким образом, Папу. Пойдемте со мной в эту комнату. Вы получите удовольствие, послушав хорошую музыку. Здесь обитает актриса – прима.

Упоминание об актрисе меня заинтересовало, я последовал за ним. Я увидел сидящую за столом пожилую женщину, ужинающую в обществе двух молодых девиц и двух красивых юношей. Я напрасно ищу актрису. Дон Сансио представляет мне как актрису одного из этих юношей, восхитительно красивого, не старше шестнадцати – семнадцати лет. Я решил сначала, что это кастрат, играющий роль примадонны в театре Анконы – дело обычное в Риме. Мать представляет мне своего другого сына, тоже красивого, но не кастрата, по имени Петроне, – прима-танцовщика, и своих двух дочерей, из которых старшая, по имени Сесиль, двенадцати лет, обучается музыке, другая – танцовщица, одиннадцати лет, – Марина, обе красивые. Семья была из Болоньи и существовала за счет своих талантов. Их любезность и веселость сочетались с бедностью.

Поднявшись из-за стола, Беллино – таково было имя кастрата – примадонны, – по настоянию дона Сансио, сев за клавесин, исполнил арию ангельским голосом, с очаровательной грацией. Испанец, который слушал, закрыв глаза, казалось, был в экстазе. Я, отнюдь не закрывая своих глаз, любовался глазами Беллино, черными как карбункул и мечущими пламя, которое зажгло мне душу. Это существо обладало некоторыми чертами донны Лукреции и манерами маркизы Г. Его лицо мне казалось женственным. Его мужское платье не позволяло видеть строения его горла, поэтому, несмотря на заявленное, я вбил себе в голову, что это, должно быть, девушка. Пребывая в этой уверенности, я не мог противиться желаниям, которые он мне внушал.

Проведя в приятности два часа, дон Сансио, проводив меня в мою комнату, сказал, что уедет рано утром в Синигей с аббатом де Вильмаркати и вернется на следующий день к ужину. Пожелав ему доброго пути, я сказал, что встречусь с ним в пути, поскольку в тот же день собираюсь ехать ужинать в Синигей. Я задержусь в Анконе только на день, чтобы представить банкиру свое заемное письмо и взять у него такое же для Болоньи.

Я лег, полный впечатлений от Беллино, досадуя, что вынужден уехать, не отдав ему знаков справедливости, которые я ему задолжал, не будучи обманут его маскарадом. Но утром, едва открыв дверь, я увидел его представляющим мне своего брата в качестве наемного лакея. Я соглашаюсь, тот входит, и я отправляю его за кофе для всего семейства. Я усаживаю Беллино на кровать, с намерением обойтись с ним как с девушкой, но тут появляются две его сестры, и разрушают таким образом мой проект. Мне остается только довольствоваться замечательной картиной перед глазами: весельем, красотой без прикрас в трех разных обличьях, нежной непринужденностью, духом театра, прелестными шутками, болонскими гримасками, незнакомыми, но доставляющими мне истинное удовольствие. Две девочки были сущими живыми розовыми бутонами и вполне заслуживали бы предпочтения перед Беллино, если бы я не вбил себе в голову, что Беллино такая же девушка, как они. Несмотря на юный возраст, на их белых грудках видны были признаки раннего созревания.

Появился кофе, принесенный Петроне, он сервировал стол и понес кофе матери, которая не покидала своей комнаты. Этот Петроне был настоящий гей, это была его профессия. Такое не редкость в нашей странной Италии, где нетерпимость в подобной области не обнаруживает себя пренебрежением, как в Англии, ни грубостью, как в Испании. Я дал ему цехин, чтобы он заплатил за кофе, и оставил ему сдачу восемнадцать паоли, что вызвало его благодарность, прояснившую для меня его вкус. Это был поцелуй открытым ртом, который он влепил мне в губы, сочтя меня любителем этих дел. Я его слегка разочаровал, но не расстроил. Когда я приказал ему сервировать нам обед на шестерых, он ответил, что, что сервирует только на четверых, так как должен составить компанию своей дорогой матушке, которая ест в постели.


С этой книгой читают
«Решившись заранее провести шесть месяцев в Риме в полном спокойствии, занимаясь только тем, что может мне предоставить знакомство с Вечным Городом, я снял на следующий день по приезде красивые апартаменты напротив дворца посла Испании, которым сейчас был монсеньор д’Аспурю; это были те апартаменты, что занимал учитель языка, у которого я брал уроки двадцать семь лет назад, когда был на службе у кардинала Аквавива. Хозяйкой этого помещения была ж
«Я начинаю, заявляя моему читателю, что во всем, что сделал я в жизни доброго или дурного, я сознаю достойный или недостойный характер поступка, и потому я должен полагать себя свободным. Учение стоиков и любой другой секты о неодолимости Судьбы есть химера воображения, которая ведет к атеизму. Я не только монотеист, но христианин, укрепленный философией, которая никогда еще ничего не портила.Я верю в существование Бога – нематериального творца и
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…»
«Я вхожу в зал с прекрасной донной Игнасией, мы делаем там несколько туров, мы встречаем всюду стражу из солдат с примкнутыми к ружьям штыками, которые везде прогуливаются медленными шагами, чтобы быть готовыми задержать тех, кто нарушает мир ссорами. Мы танцуем до десяти часов менуэты и контрдансы, затем идем ужинать, сохраняя оба молчание, она – чтобы не внушить мне, быть может, желание отнестись к ней неуважительно, я – потому что, очень плохо
«Есть книга вечная любви…» Эти слова как нельзя лучше отражают тему сборника, в который включены лирические откровения русских поэтов второй половины XIX – первой половины XX века – от Полонского, Фета, Анненского до Блока, Есенина, Цветаевой. Бессмертные строки – о любви и ненависти, радости и печали, страсти и ревности, – как сто и двести лет назад, продолжают волновать сердца людей, вознося на вершины человеческого духа.
Пересказ для детей необычайных приключений Лемюэля Гулливера в фантастической стране Лилипутии и в удивительной стране великанов – Бробдингнег.Для среднего школьного возраста.
Два века, два лика французского классицизма. Великий век Перро, Ларошфуко и Мольера и галантный век Ваде, Вольтера и Бомарше. Как много в них общего, но и различий в них крайне немало, и как ярко выражены эти различия на примере двух баснописцев – двух детей двух соседствующих веков… Книга предназначена для широкого круга читателей.
Джонатан Свифт (1667–1745) – англо-ирландский писатель. Англичанин по происхождению, он вырос в Ирландии, раздираемой гражданской войной. Его обостренное чувство справедливости нашло отображение в творчестве. Он защищал права простых ирландцев, стал священником, был магистром в Оксфорде, издавал книги, получил степень доктора богословия, был назначен деканом собора. Джонатан Свифт вел активную просветительскую деятельность, политическую борьбу, в
Борис Пастернак – второй после Бунина русский писатель, которому присудили Нобелевскую премию по литературе. Его творчество органично сочетает в себе традиции русской и мировой классики с достижениями литературы Серебряного века и авангарда. В повестях, насыщенных автобиографическими сведениями, в неоконченных произведениях обращает на себя внимание необычный ритм его фраз, словно перешедших в прозу из стихов. В статьях, заметках о поэтах и о раб
Алла Боссарт – известный прозаик, эссеист. Истории, рассказанные ею в новой книге, – криминальные, коммунальные, инфернальные – о любви как роде недуга, который поражает всех: молодых и старых, красавиц и инвалидов, бомжей и олигархов, священников и мелких бесов… Еще вчера успешный человек вдруг оказывается на самом дне; женщина уже купила подвенечное платье, но… избранник даже не догадывается о ее существовании; молодой муж вдруг обнаружил себя
«Морю снится, будто оно – небо»: Исабель бежит в Испанию из Латинской Америки от диктаторского режима. На новом месте она знакомится с таким же иммигрантом, поэтом и переводчиком по имени Авенданьо. Но прошлое по-прежнему преследует обоих, и Авенданьо по непонятной причине возвращается на родину, где пропадает без следа. В его квартире Исабель находит два текста, над которыми работал поэт: воспоминания о пребывании в плену во время революции и пе
В детстве кажется, что менеджер – это человек в белой рубашке, который сидит за компьютером, улыбается коллегам, пьет кофе из светлой кружки и вообще доволен жизнью.Если вы купились на это изображение и пошли по кривой, то знаете, что менеджер – это когда вы едете на велосипеде, а он горит. И вообще все горит, вы в огне.Первая ошибка – думать, что вы потушите это пламя. Вы его не потушите.Но можете закалиться и начать глотать горящие шпаги с ловк