Снег мягко падал на землю, покрывая её белым одеялом. Лёгкий ветер слегка сдувал снежинки с крыши домов. Холодные голубые узоры в виде замысловатого кружева, рисовались на окнах и доспехах тех «счастливчиков» снаружи, кто ещё уцелел и держался в строю.
– Скорее! Скорее! Ты чего так долго?! – нервно умолял я жену поспешить.
Я с Антипом преградил дверь стульями, и столом. Мы вдвоём держали её изо всей силы, пытаясь никого не впустить внутрь.
– Ещё миг и они её выломают! Торопитесь! Казимир с дружиной уже в пути! Он поможет! Бегите! – приказал Антип.
– Пошли с нами, ты чего это? – спросил я.
– Нет уж! Я своё уже пожил! Спасайте мальца! А я их задержу как смогу! Спасайтесь! Род- Покровитель с вами!
Я крепко обнял его, а жена поцеловала в щеку, вытирая слёзы со своих глаз.
Взяв на руки плачущего сына, мы скрылись за потайным отверстием, под настенным холстом изображающего сокола, порхающим над тремя горами.
Антип отошёл от двери, вытащив меч из ножен…
Через пару мгновений она не выдержала, и внутрь вломились около десяти вооруженных человек. Следом за ними вошёл мужчина, со слипшимися волосами от грязи и с лицом, полностью покрытым красными язвами.
– Эй, рус! Где мелкий выродок? – шипящим голосом как у змеи, спросил он.
– Я со скоблёными рылами, не разговариваю! – ответил брезгливо Антип.
На него смотрели десятки безумных сверкающих глаз. Тот самый в язвах открыл пасть, скалясь, как бешеная собака произнёс…
– Убить!
Сразу пятеро человек набросились с клинками, на одного пожилого мужчину.
Он храбро отражал удары, смертельно ранив троих- четверых противников. Пока самый «догадливый» из них, не запустил ему стрелу в шею…
* * *
Ценой жизни Антипа, у нас была фора, пять частей.[1] Мы бежали по холодному узкому подвалу, тянущемуся из капища на улицу. Позади уже слышались догоняющие шаги. Я остановился, указав жене следовать дальше без меня.
– Нет! Папа! Папа! Я хочу с тобой! – плакал наш маленький сын.
Я поцеловал его, и повернулся в сторону неприятелей. Жена обернув покрепче мальчика в меховой платок, устремилась вперёд.
Через два мига я вступил бой с двумя противниками. За ними было ещё трое. Люди со "звериными глазами", были хорошими войнами, но так как мы находились в узком коридоре, это сыграло мне плюсом и дало преимущество перед ними. Другим троим неудобно было обойти меня по бокам, и окружить. Они натыкались и мешали друг другу, бестолково махая мечами.
Я сражался во всю свою прыть, чтобы не пропустить их дальше. Убил троих, ещё двоим прорубил ключицу и рёбра.
О боги! Кажется с этой братией справился.
Думал я, склонив голову над грудой тел. Но снова послышались приближающиеся шаги.
Никак супостаты не угомоняться, чёрт возьми!
Мне пришлось поспешить уйти отсюда, пока «новоприбывшие» меня не увидели. Чуть погодя, я наткнулся на развилку между двумя коридорам, и побежал налево. Там был выход наружу, сквозь узкий проём в стене, сердце моё ёкнуло… Этот путь вывел на береговую линию ведущую к мосту… В самую гущу сражения!..
Антип сказал, налево к лесу, направо к мосту?!.. Или наоборот?!.. О, боги! Надеюсь, жена моя не перепутала.
На поле было вдвое, а то и втрое меньше наших вояк. Они сражались против неприятелей, пахнущих хуже, чем выгребная яма и все как один со "звериными глазами!"… Зрелище здесь напоминало муравейник людей, с доносящийся вокруг криками, визгами и звукам режущийся плоти. Женщины, старики, наши войны и их, лежали кучей вперемежку друг с другом на земле. Она окрасилась в бордовый цвет. Снег шёл обильно, как будто природа спешила поскорее скрыть это, не жалея видеть ужас происходящий тут.
– Не пускать их! Стоять! – кричал наш воевода Радим, сражающейся перед мостом. Я обернулся по сторонам, они окружили нас по всему периметру берега.
Что же делать?!.. Мои думы молниеносно мчались у меня в голове, от которых мне становилось, ох как беспокойно. Я посмотрел на речку под мостом. Лёд на ней был опасный. Он раскололся на маленькие кусочки. Они неслись по течению, разбиваясь друг об друга.
Нет! По реке нельзя! Там сразу сгинешь в ледяной воде. Значит перебраться на ту сторону можно только через мост! О, боги! Надеюсь мои пошли направо…
– Сдавайтесь! – доносился металлический голос на всё поле. Предлагаю последний раз! Мы сохраним вашу жалкую жизнь!
Ха!..То ли вслух, то ли мысленно, я усмехнулся.
Как же!.. Эти супостаты, никого не берут в плен! И не оставляют в живых! Они просто приходят и всё уничтожают.
Совесть не позволила мне отстояться в стороне, наблюдая как мои умирают. И я начал пробиваться к ним, через поле атакующих вражин. Наши собрались вместе в ряд, перед началом моста, и отчаянно пытались не допустить проход на него. Мне пришлось несколько раз остановиться и отбиваться от этой «нечисти» Я кое как живым добрался до моста. Молясь, чтобы моя жена в другом месте и сын не видит, этой жути вокруг.
– Смыкаем ряд! – весь в крови, громко орал воевода.
Раздался звук вражиного рога, похожий на рык раненого медведя! Значит, у них скоро опять будет прибавление людей! Какой-то нескончаемый запас наемных убийц, жаждущих перерезать твою глотку!..
Уже единицы наших оставшихся и сражавшихся на поле отодвигались назад, к мосту! "Звериные глаза" нападали со стороны маленькой деревушки.
Мне было страшно… Мужчинам не принято говорить о страхе… Но видимо это конец. Нас осталось так мало.
Мы встали плотно в ряд, плечом к плечу, в ожидании своей участи. Я смотрел на своих собратьев держащихся стойко и храбро. Они были ранены, большинство еле держались на ногах, от полученных ран. Всего лишь малая горстка даже не воинов, а простых мужиков, пытавшихся защитить свой дом и родных. Куда уж им, против войска мастеровых обученных воинов вражин. Настала какая-то пугающая тишина…
Я поправил свою шапку съехавшую на бок, ветер сдул с её отворота, соколиное перо.
Плохой знак…
Ох, Всевышней защити мою семью, и помоги принять конец с честью. Вдруг сердце мое стало громко биться как, военные барабаны.
– О боги!!! Нет!! Нет!!! – я вырвался из ряда наших, и побежал в сторону вражин.
– Куда? Совсем ополоумел?! Куда!? – кричал мне в след воевода.
Но мне было уже не страшно за собственную жизнь!
Мой сын сидел возле лежащей на животе жены, недалеко от того места, откуда я вышел из подвала. Её горло было перерезано.
Мальчик плакал, пытаясь поднять её.
– Папа! Папа! Почему мама не встаёт!! – закричал он, увидев меня.
Слёзы обильно текли по пухлым детским щёчкам, даже лютый холод не мог их заморозить. Каким-то чудом, его никто ещё не заметили из вражин.
– Не смотри! Не смотри! – приказал я ему. Мальчик прищурил глаза, и заткнул уши.
Я ели увернулся от одного супостата, проломив ему череп, торчащим топором из чьего-то трупа.
