Дорога петляла через горы, затем сквозь густой Антирский лес. Повозка скрипела и тарахтела, она видала и худшие тропы, но старость сказалась на дереве и металле. Жеребцы чеканили шаг, бодро размахивая хвостами. Высокий мужчина и маленькая девочка переговаривались тихо, чтобы не потревожить живность и местные племена. В повозке звенела походная утварь и товары на обмен. Им предстоял длинный путь.
За стеной леса тянулась равнин, а за той – холмы. Тракт вёл их прямиком в шумные города анкорцев.
– Я скучаю по маме, – сказала девочка.
– Ты сама хотела поехать, – ответил мужчина.
– Знаю. Но это не мешает мне скучать по ней.
– Верно.
Они останавливались на обочине: ели, пили, спали, давали отдохнуть лошадям. А затем снова ехали. По пути попадались заброшенные деревни, оставленные города. Но они ехали всё дальше и дальше, к центральному городу Южных земель Нарадвелл.
Через неделю показались первые указатели, а затем и дорога стала ровнее. Каменные ограды вели их в Варат. По пути встречались сторожевые пункты, на которых серьёзные и молчаливые охранники внимательно осматривали груз.
– Подъезжаем, – сказал мужчина и указал на вырывающуюся из утренней дымки стену.
Варат был невероятно красив. Каменные пики толстых башен, ровные мощёные улочки, высокие статуи неизвестных приезжим людей. Повсюду росли цветы. Клумбы с ними усеивали каждую площадь и постоялый двор. Флаги, флаги – их было десятка три. Все пёстрые, длинные, языками свисающие с крыш и стен замков.
Девочка с восторгом глядела по сторонам. Ей ещё не доводилось видеть столько людей, парков и красочных вывесок. Но иногда восторг портила тоска по дому и матери. Видя, как дети в садах играют с родителями, девочка вспоминала мамину улыбку и её грудной смех. Да, она хотела увидеть мир, такой уж она была: любопытной и нетерпеливой. И только в моменты чужой радости понимала, как сильно хочет вернуться в родные края.
Началась торговля. Мужчина останавливался у разных лавок, предлагал то, что есть у него, какие-то вещицы брал взамен. Собирал городские газеты, покупал новые книги, особенно дамские романы – женщины поселения, откуда он и девочка были родом, очень любили их, – говорил с людьми, спрашивал о положении дел в империи и давал уроки магии.
Девочка наблюдала за теми, кто приходил в их ярмарочный шатёр. В силу возраста она не понимала, зачем люди платят за демонстрацию магии: для неё это было всё равно что оставлять деньги за воздух.
Вечерами в тонких брезентовых стенах толпилось не меньше десятка юношей и девушек, жаждущих получить новые знания. Они вели записи и внимательно слушали всё, что говорил мужчина.
Ярмарка длилась неделю, и неделю мужчина и девочка давали уроки, собирали припасы и вести.
– Скучаю по маме, – часто повторяла девочка. – Скучаю по нашей деревне.
– Я тоже, – отзывался мужчина. – Скоро домой.
В вечер отъезда, промозглый и туманный, мужчина и девочка собирались возвращаться. Лошади взволнованно ржали, накрапывал дождь. Мужчина свернул шатёр, закрепил на телеге покупки и посадил девочку рядом. Он лишь один раз улыбнулся: «Теперь домой?»
И больше девочка его не видела. Она не помнила, кто её схватил. Из тьмы выросли широкие руки и обвились вокруг маленького лица. А мужчина… мужчина исчез. Наверняка остался лежать где-то в грязи, оглушённый или убитый.
Девочке было пять лет, когда она попала в руки работорговцев. Тогда она ещё не подозревала, как долог и опасен будет путь домой. Её звали Легион, и она из рода Хранителей магии.
Северная граница Нарадвелл. Земли реллийцев.
На улице не увидишь ни одной женщины. Им не положено. Дело их – сидеть дома и воспитывать дочерей, пока мужья с сыновьями несут службу империи и своему народу, так принято у реллийцев. Здесь свои традиции, своя история, свои законы.
Захваченный минутными мыслями, капитан охраны Северной границы наблюдал за городом, где жила его семья: жена, сын и дочка. Он перевёлся, потому что платили здесь больше, да и традиции не так сильно сковывали семейных уз. Капитан Карэл Элт слишком сильно любил жену, чтобы следовать строгим законам реллийцев Центрального города – быть отстранённым от любовных отношений и относиться к супруге как к горничной, а к детям как к потенциальным служителям своему народу и Нарадвелл. Карэл сам вырос в подобной семье и ему не хватало отцовской любви, поэтому своей жене и детям он постарался создать условия получше.
Он взглянул на небо: солнце спряталось за стаей рыхлых туч, и на пограничную стену упала широкая тень. Сразу похолодало. Ветер ледяной пощёчиной хлестанул реллийца по лицу. Карэл медленно отошёл от одного края стены, оставляя позади мрачные городские башни и дома из чёрного кирпича, и направился к другому краю, за парапетом которого открывался величественный горный пейзаж.
Капитан поправил металлическую пуговицу на серой реллийской форме, одёрнул фиолетовый плащ, доходящий почти до щиколоток, и остановился. Внимательно осматривая реку, несущуюся вдоль торгового тракта, лес у подножия горной цепи и развалины древней крепости, где в старые времена отстаивали границы их предки, капитан старался ничего не упустить.
Со стороны следующего наблюдательного пункта двигалась высокая фигура сменщика. Карэл его знал: парня недавно приняли в ряды стражей границы, – вот только имя запамятовал. Так или иначе, новичок не шибко торопился, оно и понятно: кому охота заступать в ночную смену.
– Приветствую, капитан Элт. – Караульщик приложил ладонь к подбородку в знак уважения, как принято у реллийцев.
– И я вас. – Карэл ответил тем же. – Пока всё тихо. Пост сдаю.
– Пост принимаю.
После стандартной процедуры смены Карэл подхватил плащ, ибо его нещадно трепал налетевший с гор ветер, и быстро зашагал к башне. Мысли его тотчас покинули службу и отправились в уютный дом, где жена наверняка приготовила суп из бобов с терпкой травкой ирсиу, популярной у его народа, а дочь и сын вернулись из академии с парочкой весёлых ученических историй. Когда он сядет в любимое кресло, подаренное свёкром на двадцатилетнюю годовщину их с женой свадьбы, к ногам подбежит любимый полупёс Лау, чья мать, вероятно, когда-то согрешила с остским орпу. После ужина они зажгут камин, и тогда капитан по старому обычаю поведает семье одну из тридцати известных ему историй мира Кае Ди. Например, поэму о ривенах, могущественных жителях северной империи Карраабин.
Одного взгляда на капитана Элта хватило бы, чтобы понять: он снова думает о семье. Лёгкая улыбка стала только шире, когда из-за туч, немного отдохнув от земной суеты, выплыло яркое солнце. Чёрные камни башни поглотили лишний свет, уже показалась массивная деревянная дверь с крохотным оконцем. Карэла от свободы отделяли считаные шаги. Очередной порыв ветра вырвал из рук плащ. Акова тряпка, и для чего капитанов заставляют носить подобные! Карэл раздражённо схватил ткань и заткнул за пояс, на котором держался фамильный кинжал с гравировкой клана Элтов. Затем кинул последний взгляд за стену и замер. Там, где ещё двадцать минут назад безмятежно журчала горная речка, образовалось странное скопление чёрных точек. С пугающей скоростью их становилось всё больше и больше. Вот они покрыли и второй берег, держа курс к границе. Казалось, даже небо над странным феноменом потемнело.
