Море Михаиля, Микаила, Михаэля
– Уже постучались на небеса, накачались текилой, буквально проводили себя в последний путь. Хм… А ты на море-то не побывал.
– Не успел, не вышло.
– Не знал, что на небесах никуда без этого?
– …
– Пойми, на небесах только и говорят, что о море. Как оно бесконечно прекрасно… А ты? Что ты им скажешь? Ведь ты ни разу не был на море. Там наверху тебя окрестят лохом.
– Что ж теперь поделаешь…»
(из фильма 1997 года
«Достучаться до небес»)
Ничто не мешает человеку завтра стать умнее, чем он был вчера.
(Петр Капица, физик,
нобелевский лауреат)
В пятидесяти четыре он еще богач- в пятьдесят четыре уже банкрот. Причины, по которой бизнесмен, совладелец холдинга, в одночасье потерял все… да чего уж теперь. Важнее понять переход из точки А до ямы Б, а потом из Б снова в А.
И в этот раз не «Кто виноват?», а «Что делать?»
Мужчины после банкротства часто берутся водить такси. И Михаил поехал этим трактом. Итак, покинув пропитанное шоколадом «прошлое», Михаил переехал в «нестабильное настоящее», строя определенные планы на будущее. Такие люди быстро не сдаются. Или вообще не сдаются (их сдают). Решил он для себя так: иметь коня, какого ни есть – это независимость. Так повезет себя сам в ПОВЕЗЕТ!
Но… человек предполагает, а Бог располагает. И, отжимаясь в душной двухметровой кухне, Михаил вдруг всем телом заколебался, покачнулся и рухнул в продранный линолеум. На его счастье, неожиданно вернулся сосед по арендованной квартире, такой же таксист, которому почудилось, что позабыл мобильник на кухне, который выключился и помалкивал в заднем кармане.
Сосед не сделал вид, что не увидел неприветливого соседа на полу, хотя тот его практически не замечал, а вызвал скорую, и ждал, пока те приедут. Пробыв в общей палате шесть дней, Михаил ушел. Он был бледен, передвигался с трудом, зяб и прятал руки в пальто. Во дворе медленно опустился на железную скамейку. Холодало, рано темнело, осень- золотая красавица, покидала город.
Противно и горько умирать мужчине, когда не совершил и не завершил. Бороться за какое- то будущее —сил нет, столько всего сразу навалилось. Он устало смотрел на мокрый тротуар, на мутные лужи, и думал: вот и все. Не дотянет до зимы, до праздников, до планов на следующий год. Ему не светит. Так и не стоит тратить нервы на эту тоску. Вспоминать напоследок только хорошее. Родители, когда моложе были, любили отмечать праздники. Полный дом сытых, смеющихся, довольных людей, елка, подарки, фейерверк.
«Папа и мамочка, простите непутевого сына. Недостаточно внимания уделял…» А на какой -то Новый год в дом внесли огромную коробку, а там – трехмачтовый барк. Вот это подарок! А кто подарил-то? Отца друг, врач. Точно, притом медицинское светило, к нему на прием записывались. Михаэль Давидович. Фамилию вспомнить не получилось, и он оставил. «Как же не хватает вас, папа, мама…» Быстро смахнул непрошенную слезу- не хватало быть замеченным.
С дерева упал на голову лист. Он был выразительный, красный с желтым, и холодный. Михаил смахнул лист, но тот сперва опустился на пальто, а при попытке убрать забился под рукав. Вдруг вспомнилось – красной была дверная табличка. Цвет необычный, он обратил внимание, когда приезжал к Михаэлю. Родители просили отвезти ему подарок, теплый, но не кусачий и легкий шерстяной свитер, тот снова уезжал в какую-то долгую командировку. Адрес вспомнился легко, и табличка на дверях была красная: М. Д. Коренберг
Михаил снова тяжело вздохнул – вряд ли старик еще жив. В последний раз видел его на папиных похоронах, Михаэль на кухне один сидел и плакал. И мамы уже нет, спросить не у кого. Все же нужда с надеждой заставили искать контакты, и нашел, и позвонил, Оказалось, Михаэль Давидович жив, в здравом уме и памяти, и живет в том же самом доме. Михаил наговорил чего-то, напросился на вечерок воспоминаний… Старый доктор усмехнулся, но все же согласился встретиться. Изучил результаты анализов и снимки, простукивал, заставлял дышать, приседать, и прыгать. Потом молчал, собирая все в единый диагноз. Миша затаил дыхание. Михаэль Давидович посмотрел в глаза сыну своего друга и твердо произнес: «Надо лечиться. Не затягивать. Может парализовать. Все время, деньги, силы на лечение».
Потерпевшему поражение и жизнь порой не мила. И смерть желанна. После унижения, которое чувствует взрослый мужчина, выброшенный на обочину жизни, что ему смерти жало? Но болеть?! Болезнь – самый основной мужской страх. Потерять власть над телом и делом, стать жалким, неликвидным, фигурально выражаясь, превратиться в добычу для каждого враждебного пса. Нет, господи, только не это.
На дорогую клинику средств нет. Куда ж тогда? Михаэль Давидович посоветовал. Не близкое место, но ехать надо. Вот мало кто знает, а там хороший оздоровительный ресурс: грязевые правильные лужи. Увидев надменное Мишкино выражение, старый доктор наставительно заметил, что наши отечественные грязи по лечебным показателям превосходят общемировые стандарты. В любом случае, только этот бюджетный вариант болящий мог бы потянуть. Однако, прибыв на место, расстроился и пожалел. Зачем позволил себя уговорить?
Серенькая вокзальная площадь, тесный пластмассовый рынок, магазинчики со скучными товарами, из развлечений – интернет клуб, перед которым курили -в восемь утра! Зато таксисты называли цены, будто с прайсов Нью-Йорка, Лондона и Парижа. Из общественного транспорта – единственный раздолбанный автобус, навевавший воспоминания, но не ностальгию. Водитель сосредоточенно слушал радио и ел шаурму, и на вопрос про расписание ответил: «Как наберу». Пассажиров набралось столько! Тем повезло, кто мог повиснуть на ремнях… В молодые годы Мишка весело втискивался в любой час пик. Но на шестом десятке не получалось у бывшего миллионера воспринимать транспорт настолько общественный.
Санаторий, построенный в прошлом веке, впечатлением тоже не обрадовал – в старом запущенном парке одноэтажные облезлые корпуса. Дамы за стойкой информации пили первый свой утренний чай, и не отвлекались на пациентов. Но врачи в тот же день душевно приняли, и назначили курс процедур – в основном, обмазываться грязью, и побиваться током, из приятного-бултыхаться в ванной под цветомузыку.
Был ноябрь. Ему предстояло пробыть в этом скучном месте три недели. Потом вернуться в Москву и водить такси. Возраст и тяжелая болезнь – так себе коктейль для победителя. Но стоял, держался, держался. Еще в Москве поклялся, что не сопьется, и цедил по чуть-чуть неплохое домашнее вино, оплакивая свое нищебродство.
