Алиса Ганова - Избранная дракона

1. Глава 1

Избранная дракона

Все началось, когда я наудачу подергала колечко, вмурованное в стену. Потом местный дракончик, не оценивший запах моих духов, напугал и отомстил зараза. Спасибо, не покусал. Но когда толпа возликовала: «Избранная! Избранная дракона!» - поняла: здесь или мир ненормальный, или драконы с придурью. К сожалению, оказалось, все сразу. То-то у них заклинатели исчезли, крылатая живность разбежалась, и казна пуста. Но я под руководством своенравного жреца всех достану. И суженого тоже, пусть только объявится.

Закрыла дверь и, бросив ключи в сумочку, торопливо побежала по лестнице вниз. И вдруг за спиной с верхней площадки послышался радостный оклик Витьки:

– Привет, Пупик!

«Убью когда-нибудь гада!» – не оборачиваясь, прошипела про себя. За один миг добродушное настроение сменилось скверным. Мало того, что напугал, выскочив из-за угла с пустым ведром, так еще я снова погрузилась в горестные размышления: как маменька красивую, благозвучную девичью фамилию согласилась променять на папину?

«Ну почему?! Почему у всех приличные фамилии, а мне так «повезло»?! Конечно, родители у меня замечательные, у них большая любовь с первого взгляда, но разве не могли они договориться и сделать фамилию более благозвучной, изменив хотя бы одну букву?»

А сосед пусть еще спасибо скажет! Из-за его дурной привычки переиначивать мою фамилию мы с ним с детства в контрах. Раньше за такое дрались, но теперь выросли, и не биться же с амбалом под центнер.

Я росла тихим, спокойным ребенком до тех пор, пока не переехали в этот двор, и меня не начала задирать местная детвора. А поскольку гулять и играть я любила с песочной лопаточкой с длинной ручечкой – она и стала моим первым боевым оружием. Потом весть, что я – девочка «тупа» с обидчивым скверным характером разошлась по двору, и потекли долгие годы, когда мне приходилось отстаивать честь своей «благородной» фамилии, что при моем росте и комплекции – было подвигом во всех смыслах.

Однако то ли Витьку в детстве по башке сильно настучала, то ли сам стукнулся, но недавно он предложил мне сменить фамилию… на его.

– Аха, щас! – пробурчала под нос, вспомнив разговор. Стану старой, немощной старухой с клюкой, а этот нехороший человек будет выпрыгивать из-за спины и при внуках радостно орать, шамкая беззубым ртом: «Пупик! Пупица! Пупочек! Или Попа… Или Тупа» – как в сопливом детстве, потому что моя фамилия Пупа. – Угу, «мечтаю» о подобном счастье.

В общем, на улицу вышла в дурном настроении: хотелось кого-нибудь убить, или самой наесться яду, но только вкусненького и пахнущего колбаской и черным хлебцем с тмином, потому что живот крутило от голода. Проспала будильник – вот и осталась без завтрака, что добавляло еще капельку зловредности и в без того не простой мой характер.

Мамка говорила:

– Лен, ну язва, будто гадючка тебе сестра!

– Ага, сама-то была Красавина! Вот помаялась бы в детстве с мое – кусаться научилась бы не хуже! – отвечала ей.

Вообще-то я не злая. Это другие, пока не хлебнут подобной неприятности, добренькие, понимающие и терпеливые. А как самих коснется – и куда девается улыбка и здравый смысл?

Во дворе первые опавшие листья, приятно шелестевшие под ногами, согревали душу и развеивали плохие эмоции. Бабье лето радовало теплом. И, шагая на остановку через небольшой кленовый скверик, я щурилась от солнечных лучей.

«Не опоздать бы на автобус», – ускорила шаг, однако, как ни спешила, остановилась от удивления на месте. Сколько лет ходила мимо одной и той же дорогой – прежде не замечала на старой кирпичной кладке котельной медного кольца! Гладкий металл поблескивал на свету красновато-золотистыми бликами, – и хоть торопилась в училище, не смогла уйти, не подергав его. Огляделась, нет ли рядом кого из знакомых, сделала шаг и тут же вляпалась в грязь, скрытую тонким слоем листвы.

– Ну, как ребенок, чесслово! – отругала себя в сердцах, жалея об испачканных сапожках, но отступать не собиралась. Я же упрямая, как ослица, поэтому, морщась от досады, потопала напролом.

Стена оказалась совсем старой, растрескавшейся и поросшей мхом. Несмотря на начало осени, заметила делового муравья, ползущего по рыжему кирпичу.

– Прям как я! Такой же трудяга! – улыбнулась. Пусть поступила по-детски: не смогла пройти мимо, не утолив любопытства, но такая уж. – Ладно, подергаю наудачу и в путь. – Подняла руку… Что оно теплое не по погоде, осознала поздно.

– О-ой! – только и успела промямлить, как у ног закружил ветер, перед глазами померк свет, потом ярко что-то сверкнуло, снова померкло… – и я поняла, что куда-то влипла!

***

В ушах все еще звучали звуки чарующей флейты, но от немилосердной тряски стукнулась затылком и очнулась. Чуть повернула голову, и глаза полезли на лоб от вида бортов некрашеной телеги, ослиной задницы с кисточкой и груды хвороста. А еще как громом сразило яркое солнце с необычайным золотистым отливом и наличие двух лун. Да-да, надо мною в небе висели две огромные луны, похожие на две головки сыра. Разинув рот, попыталась сесть, чтобы лучше оглядеться, – и с головы слетела мокрая тряпка.

– Лах-лах, очнулась! – обрадовался кто-то.

Я дернулась, обернулась и увидела толстую бородатую женщину в аляпистом этническом балахоне, состоящем из рубахи, штанов и мудрено накинутого на них куска ткани, подпоясанного веревкой. Четыре мышиного цвета косички, по две перекинутые через каждое плечо, ниспадавшие на объемную грудь и звенящие при каждом движении бусы завершали облик.

– Где я? И вы кто? – спросила осторожно, пытаясь не рассердить ненормальную «Кончиту».

– Как раз у тебя, дохля, и хотела вызнать: кто ты? Поди, блудница?

– Я?! – от возмущения разинула рот. Подначивало доходчиво объяснить ненормальной: ху-из-ху, но привыкла сперва разбираться в обстоятельствах, а уж потом ругаться. Тем более что мы ехали по пустынной дороге, петляющей по зеленеющей холмистой равнине. Поодаль паслись овечки, и не было ничего, что бы напоминало привычный Пермский ландшафт.

«Овцы?! Сочная трава в конце сентября?! Летняя погода?..» – на меня все больше находила оторопь. В молчании я переводила взгляд с пасущейся отары на телегу, две луны, спутницу. Та внимательно разглядывала мои скинни, сапожки на каблуках, сумочку и хмурилась.

– Простите, а давно в Гремячинске овец разводят отарами? – спросила робко.

– Где?! – настороженно переспросила бородатая спутница.

– Гремячинск. Под Пермью. Не знаете, да?

Судя по ее глазам – не знала. Вот колечко-то боком выходит. Мои губы задрожали.

– Не реви! – грубовато окликнула женщина. – Ладно, хоть ты и блудница, до Лагсарна довезу!

– Блудница? Лагсарн?! – испугалась я.

– Еще и полоумная! – рассердилась спутница и досадливо хлопнула себя по бедру. – Лах-лах, что за день такой…