Владимир Ёршъ - Издалека долго. Том II

Дионис не выдержал и взобрался на чердак, чтобы отыскать фотографии Серафима и Евы, главное, Евы, в которую уже влюбился не видя. Он перебрал хранимое сундуком полностью, и, когда совершенно отчаялся, Ева «выпала» из стопки тетрадей, отложенных в сторонке. Там же нашлись её стихи и дневник. Как и представлял, прамамочка была чудно как хороша. Её глубокий умный и нежный взгляд пронизывал душу. Дионис залюбовался фотографией красавицы тысячелетней давности, а потом медленно спустился в холл. Вдруг молнией пронзила догадка, и он метнулся в гостиную, где висело несколько изображений и портретов родственников, находящихся там ещё до его рождения. Оказалось, фото молодого Серафима в рамке висело в гостиной за колонной. «Почему я раньше не поинтересовался, кто это?», – подумал Дио, читая надписи на обороте портрета. Он снял со стены фотографию капитана и расположил у себя на столе оба такие ставшие очень близкими изображения далёкой удивительной рыбинской пары, ожившей из нутра старого марсианского сундука…

«Не хочется писать о войне», – такой фразой открывалась третья тетрадь о поколении начала двадцатого века. Дионис, не понаслышке знавший войну (первый раз – по окончании Академии – на Феззоле, залитом кровью аборигенов, второй – На Стерхе, где цивилизация деградировала и находилась в аналогичном положении, что и Земля в 1914 году, третий и четвёртый – боевые стычки с иными планетными разумами), отчасти понимал рассказчика описываемых событий.

Что движет к войне? – Алчность, непомерные амбиции, заносчивость и гордыня, эгоизм и желание власти над другими людьми. Развязывание войны обставляется чаянием народа, необходимым ответом на чужое поведение людей другой страны. Причины и повод всегда найдутся. Войны заканчиваются мирными переговорами, которые признают власть одних над другими, и поверженный противник будет считать итоги несправедливыми для себя, готовя почву для реванша. Карта мира постоянно перекраивается, люди гибнут, оружие совершенствуется, чтобы уничтожать и разрушать как можно больше и быстрее. Оно становится мощнее. Идёт бесконечное самоуничтожение, пока космический дом не взорвётся или пока не дойдёт до каждого, что надо объединится общей целью и сделать всех населяющих жителей нужными и значимыми для планеты, без исключения. Утописты в этом не сомневались.

Бог дал человечеству свободу выбора. Надо правильно воспользоваться этой свободой.

…Борис, призванный в авиацию пилотом аэроплана, ехал на поезде в Питер вслед за Серафимом, но им не суждено было пересечься. Он не дождался рождения ребёнка, который вот-вот должен был появиться на свет. Его определили в лётный отряд в районе Галиции. Уже на третий день пребывания он участвовал в разведке и аэрофотосъёмке в составе звена под командованием капитана Скопинцева. Пётр Сергеевич облетал машины ещё во Франции и прекрасно пользовался их техническими возможностями. Авиаотряд насчитывал пять звеньев аэропланов и один дирижабль. Летали на французских «Ньюпорах» и «Фарманах». В конце года в часть стали поступать бипланы И. И. Сикорского «Илья Муромец», и вскоре по инициативе Шидловского была создана Эскадра Воздушных кораблей, положившая началу образования Дальней авиации. Экипаж машины состоял из шести офицеров, при чём штурман тоже носил офицерское звание. Командиром самолёта мог быть чин не ниже капитана, но уже опытному Борису Щаплеевскому доверили одну из машин. Он одним своим видом подходил под стать «Илье Муромцу».

Самолёт мог нести на борту до 25 пудов бомб и несколько пулемётов, обеспечивающих отличную выживаемость команды и воздушного судна. В феврале эскадра разбомбила австрийскую станцию Вилленберг, нанеся противнику существенный урон в живой силе и технике. Борис за проведённую операцию получил «Георгия IV степени». Война носила, в основном, позиционный характер, и у молодой авиации хватало времени на восстановление и подготовку к вылетам.

А Серафима определили в морскую авиацию, интенсивно создаваемую в разворачивающейся мировой бойне. Он служил на Балтике и осваивал гидропланы, сначала английские, с 1915 года – летающие лодки Дмитрия Григоровича: М-5, М-9, М-11 и т. д. Очень не просто оказывалось взлетать и садиться на воду, особенно, когда волнение моря усиливалось из-за ветра или проплывающего корабля. Серафим закончил краткосрочные курсы с присвоением звания лейтенант, что соответствовало капитану второго-третьего ранга на флоте. Лётчики и техники, которых к марту 1915 года уже насчитывалось более девятисот человек при 47 гидросамолётах, обкатывали машины и вылетали на разведку моря. Молодой лейтенант не пропускал ни одного вылета. По вечерам и в нелётную погоду он писал нежные письма и стихи жене.

Другое:

Они базировались в Кронштадте и в Либави, откуда наведывались в столицу. Здесь, списавшись, Серафим и Борис встретились, чтобы вместе отправится в краткосрочный недельный отпуск, чтобы повидать своих детей и жён. У обоих родились мальчики. Бор назвал сына в честь деда Степаном, а Ева назвала сына Георгием. Молодые офицеры обнялись и перед поездом общались в ресторане на Невском. Оба возмужали и смотрелись орлами. Специально не оповещали родных, чтобы сделать сюрприз и не всполошить раньше времени. Красавцы, они привлекали внимание безупречной формой и статью, но они не отвлекались ни на кого – ехали к любимым со столичными и военными подарками.

Ева и Ирина были на небе от счастья, а родственники, собравшиеся вместе у Щаплеевских, засыпали вопросами и гордились офицерами-лётчиками, выпив за их успехи, за здоровье и за победу. Днём сфотографировались на память по отдельности, семьями и вместе. Егор, которому брат подарил трофейный бинокль, а Серафим – кортик, собирался поступать в военно-морское училище. Он чуть не убежал на фронт ещё с пятью сорванцами, но по дороге их сняли с поезда и вернули домой. Раушенбахи находились за границей. Илья Моисеевич носом чувствовал глобальные перемены и позаботился о выезде в Италию, продав неликвиды и оставив наследнице и внукам недвижимость и часть предприятий в Рыбинске и на Волге.