Дисклеймер
.
Данное произведение может содержать в себе сцены насилия, злоупотребления алкогольной продукцией, табакокурения, употребления запрещённых веществ, секса, деструктивного образа жизни, суицидальных мыслей и наклонностей, аморального поведения и использования нецензурных выражений.
Данное произведение не направлено на возбуждение ненависти, вражды, уничижения достоинства человека, равно как и группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, недееспособности, а также принадлежности к какой-либо социальной группе, в том числе общественной нравственности, неуважение к обществу, государству, представителям власти и официальным государственным символам РФ.
Данное произведение не пропагандирует нетрадиционные сексуальные отношения, предпочтения и смену пола, ЛГБТ сообщества, трансгендерность, беспорядочные половые связи, аморальное поведение, педофилию, оскорбление чувств верующих, изготовление, употребление и незаконный оборот наркотических веществ и их аналогов, романтизацию криминальной жизни и запрещённых организаций на территории РФ.
Данное произведение не содержит призывы к действиям, в результате которых может быть нарушена территориальная целостность РФ, а также лозунги с публичным позитивным отношением к отделению части территорий России, фейки, ставящие под угрозу жизни людей, безопасность населения и территории, призывы к несанкционированным публичным акциям и массовым нарушениям общественного порядка, террористическим актам и актам насилия против военных, гражданских и иных лиц и инфраструктуры, а также призывы к их оправданию.
Убеждения персонажей не обязаны совпадать с убеждениями автора, а автор не несёт дискурсивной и иной ответственности за поведение персонажей, их эстетические вкусы, вредные привычки и сексуальные предпочтения.
Данное произведение основано на реальных событиях, при этом все персонажи вымышлены, а любое совпадение – случайность.
ИК-13, где-то в Сибири, наши дни.
– Осётр, «хозяйка» ждёт. – сутулый паренёк лет двадцати в грязной майке поверх спортивных штанов с вытянутыми коленками мялся в продо́ле, не решаясь зайти внутрь тюремной камеры без особых на то оснований. Заполучив утвердительный кивок, он всё же быстренько скрылся обратно, растворяясь во мраке обшарпанных стен и весьма дово́льничая собой, ведь смог выполнить важное указание и услужить авторитетному человеку. В тюремных бараках такая способность довольно часто поощрялась всякими ценными штуками – мешочком чайной заварки, пачкой крепких сигарет или ложкой бурого героина. По последнему благу парень грустил более всего, всё ещё надеясь, что когда-нибудь, пока мотается долгий срок, ему выдастся шанс хорошенько вмазаться.
Свесив ноги с тюремных нар, седовласый мужчина нащупал мягкие домашние тапочки, и, опираясь ладонями на железный край постели, неспешно поднялся с тюремного матраса. Довольно крупный, даже близкий к полноте, Джавид Асатиани по кличке Осётр вот уже четверть века скитался по лагерным ссылкам, редко задерживаясь на воле дольше нескольких лет. Хотя нахождение взаперти в периметре сибирской колонии, обнесённой колючей проволокой, не мешало успешно управлять своей криминальной империей. Так что, как ни крути, мужчина являлся человеком высшего звена в преступной иерархии, впрочем, никогда не представляясь «законником». Ему сподручней была характеристика, записанная в личном деле ещё в детской комнате советской милиции – грузинский вор.
Выйдя из камеры в тюремный коридор, Джавид бросил взгляд в сторону скучавшего корпусно́го с пышным пузом, торчащим из-под камуфляжной робы. Мужчина тут же убрал мобильник за спину, вытягиваясь по струнке, будто на плацу заприметил славного дедушку-генерала. Охранять покои авторитета – лучшая должность из всех возможных, потому утратить доверие грузина не входило в планы нерадивого сотрудника. Не сказав ему ни слова, старый арестант проследовал вдоль закрытых камер к лестничному отсеку, огороженному от помещений камерного типа двумя решётчатыми дверьми. Клю́чник суетливо отворил замки, бренча массивной связкой и желая предоброго утра, а Джавид, мрачно улыбаясь, спустился по серой мраморной лестнице на этаж ниже. Потратив ещё какое-то время, пока следующий сотрудник отворит решётки, важный арестант проследовал до конца коридора к кабинету начальника колонии. В назначенный час их ожидал серьёзный разговор.
кабинет начальника ИК – 13, полковника Ю. В. Дымова, утро.
Помощник громко отрапортовал о появлении визитёра, да так мощно, как учили в школе полиции, что ненароком заставил полковника Дымова вздрогнуть от неожиданности. Утренняя чашка крепкого кофе пролилась несколькими каплями на важные документы на столе, потому раздражённый начальник принялся размазывать кофейную жижу рукавом офицерского кителя. Как только Джавид Асатиани зашёл в кабинет, Дымов сменил причинный гнев на милость.
– Ах, Джавид, заходи дорого́й, давно не виделись.
– Дела, сам понимаешь, некогда штаны просиживать.
– Ну да. – будто смутился начальник, пододвигая на край стола свежую кружку кофе. Старый грузин проигнорировал услужливый выпад, облокачиваясь на спинку кресла и вытягивая правую руку на стол, слегка касаясь подушечками пальцев лакированного дерева. Медленно проводя пятернёй по скользкой поверхности, арестант вдумчиво наблюдал за начальником колонии, ожидая, покуда полковник первым заведёт разговор. Впрочем, довольно скоро так и произошло.
– Не буду томить, времени не так много, потому сразу к делу. И вот я по какому вопросу… – полковник замялся, втягивая полной грудью спёртый кабинетный воздух. Дымову категорически не нравилось, что он – бравый офицер, должен выслуживаться перед каким-то зэком, пусть и всегда получая завидный взяточный бонус, тем не менее чувствовал себя каждый раз весьма скверно. Хотя деньги, не учтённые в налоговой декларации, любил с особым трепетом, а Осётр имел возможность ими поделиться. Так что все разговоры сводились к тому, что Дымов давил на жалость, сопел и клянчил денюшку, словно маленькое капризное дитя возле юбки строгой матери.
– В третьем корпусе крыша потекла. Сейчас ещё сами справимся, залатаем как-нибудь, но на будущий год нужно кровлю менять полностью.
– Сделаем. – сухо ответил грузин.
– Ещё в бане душевые лейки прохудились, в трубах совсем напора нет, кафель отвалился – всякий банный день проходит словно каторга. Мужики беснуются, грозятся на работу не выйти, а у меня план, сам понимаешь, лес валить будет кто потом?
Асатиани вдруг нахмурил густые брови, чувствуя наверняка, что дело куда серьёзнее, чем обсуждение ремонтных работ, потому без утайки произнёс, прищуривая веки.
