1. Глава 1.
- А ну грабли от него убрала! – натурально визжу я, самым неприятным из всех возможных голосов. Вообще я люблю свой голос, даже в записи он кажется мне красивым, но сейчас не до красоты. Какая-то, явно бесстрашная и бессмертная, дамочка целует моего мужа в углу возле женского туалета.
Мысли бьются в голове, как бильярдные шары, мелькают и ускользают, а мне кажется, что время остановилась. Я повисла мухой в янтаре, наблюдая за ними. Что за дрянь, эту рубашку я ему утром гладила, а она под неё ручищами своими лезет.
О, да это не просто какая-то дамочка, это же Ольга Жилкина, отдел кадров. А юбка, как будто отдел дешевого съема. И тут я понимаю, что они не просто целуются.
Собственно, понимаю я это, когда наступаю на какую-то тряпку на полу, а на проверку она оказывается кружевными стрингами.
Боже, я ведь просто шла поправить колготки. Обычные, черные колготки в сорок дэн. Ну почему, почему сейчас?
Злость вместе с желчью волной прокатываются по пищеводу, а руки сжимаются в кулаки. Ах ты, сволочь лохматая! Ах ты, чертов предатель! Адреналин заливает по самые уши, кажется, мне бы сейчас позавидовали герои боевиков девяностых. Будь у меня фантазия получше, я бы представила, как зеленею и увеличиваюсь в размерах от злости.
- Так ты, Миша, покурить отошел, да?
Я ураганом налетаю на ошалевшую парочку и бью, куда придется. Глухие удары чередуются с визгами и глухими охами.
Мама всегда говорила, что у меня рука тяжелая, самое оно – из фортепиано звуки выжимать. Или бить неверного мужа и его любовницу. Ох, мне бы сюда еще биту…
И ровно в этот момент на меня вываливается швабра с чудесно деревянной рукояткой, лучшая представительница инвентаря моего детства. Да что там детства, это же отличное оружие на все времена.
- Ты что творишь, сумасшедшая? – кричит муж, когда я со всей дури ударяю его по спине раз за разом. На, получай, чудовище. Получай своё «в горе и в радости», ты же обещал делить со мной все! Я бью со всей силы, ни о чем больше не думая. И каждый удар я будто чувствую на себе.
Потому что это мой любимый муж. Тот самый, которого я обнимаю каждую ночь. Которому варю кофе по утрам вот уже пять лет. Но сейчас нельзя думать об этом. Сейчас я сражаюсь с чудовищами.
- Помогите, убивают! – кричит Ольга.
Оба пытаются освободиться, выйти из этого проклятого угла, но у них на пути разъярённая женщина со шваброй. Обманутая жена – это вам не шуточки, а пятьдесят восемь килограммов чистого гнева.
Спустя пятнадцать минут, сбежавшиеся коллеги все-таки оттаскивают меня от этой парочки. Наверное, мы все-таки перекричали музыку.
Теперь они обнимаются примерно в тридцати метрах, бросая настороженные взгляды на главбуха, которая смогла отобрать у меня деревянное орудие. Остальные коллеги тоже смотрят настороженно. Конечно, такая сенсация, жена руководителя застукала его с любовницей.
Только вот мне совсем непонятно, почему потерпевшими считаются они, а не я?
Ведь это мой счастливый пятилетний брак рухнул карточным домиком на этом новогоднем корпоративе. Это я – несчастная обманутая жена. Обида буквально выворачивает меня наизнанку, заламывает мне пальцы, заплетает ноги, не дает нормально дышать. Но сейчас я не выдавлю из себя и слезинки. Сейчас время войны, а не скорби.
- Ева, ты как? – тихо спрашивает меня Марина из бухгалтерии, приобнимая за плечи.
Она развелась с мужем в прошлом году. Она понимает, как это.
А я вот только начинаю понимать. И это значительно хуже, чем я думала.
- Ничего. Развожусь, кажется, - тихо выдыхаю я.
Развожусь. Кажется.
2. Глава 2.
Утро встречает меня за упаковкой вещей. Блудный муж не рискнул сунуться в семейное гнездышко, так что я наревелась вдоволь и теперь просто прикидываю, что мне нужно забрать с собой и куда уехать. И если со вторым я определилась быстро, потому что вариантов не так уж и много, то первое меня совсем не порадовало.
В этой квартире нет почти ничего моего. Черт бы побрал эту семейную жизнь, честное слово. Ни разу за пять лет я не купила ничего по-настоящему для себя. Вот и забирать теперь нечего.
Одежда, обувь, всё практичное и немногочисленное. Ни одной лишней чашки на кухне, ни одной красивой банки, полотенца или цветастого передника. Чёртов холодный минимализм.
Порядок, как называл это Миша. Пустота – как казалось мне.
Но, не время.
Я очень спешу, понимая, что моя собранность долго не продержится. После холодной решимости придет ломка и тоска по мужу. Торг с собой на тему «надо его простить». Слёзы по нашему «вчера». Сожаление и вина, что не подарила ему детей.
Нет. Это не чудовище, что пряталось в шкафу, это его настоящее лицо. Я не знала своего мужа до вчерашнего вечера. Я не видела того, что было у него внутри. Но маски сброшены, пути назад нет.
От злости разбиваю его любимую чашку и гну пополам хлипкий каппучинатор из шведского магазина. Хорошо бы еще рубашки порезать, но не время. Или согнать злость хоть на одной?
В кино это обычно так хорошо выглядит, такое микроскопическое отмщение на радость зрителям. Беру самую дорогую рубашку и ножницы. Раскладываю её на столе, представляя лицо мужа и этой Жилкиной и… Приходит боль, а не удовольствие. На воротничке изнутри вижу еле заметный очерк розой помады.
Скотина какая! Никогда не пользовалась барби-розовым, мой вариант – красный по праздникам. Почему вообще грязная рубашка висит в шкафу? Или это её мне послание, мол, я была у тебя дома? Что ж, теперь я кромсаю рубашку вполне осознанно, без жалости и на самые мелкие кусочки, а за ней еще одну, и еще. Армани? Фиг тебе, дорогой. Барберри? На лоскуточки. Бриони? Пока-пока. Забираю себе часть разных лоскутков и две целых рубашки, сама пока не понимаю зачем, но вдруг еще порезать захочется или, например, сжечь?
Вроде, после развода еще свадебное платье сжигают, но мое было взяло напрокат, ибо зачем тратить деньги на тряпку, которую наденешь один раз. А себе-то новый костюм купил. Хочется оставить вот этот настрой, горькую решимость, злость и ярость, которые клокочут уже где-то в горле, но никак. Одно за одним, появляются воспоминания о свадьбе, отпуске, поезде на острова… Я думала, я так счастлива.
Спокойно, Ева.
Бывало и хуже.
. . .
Нет, не бывало. Спустя три часа я чемоданом и парой пакетов я звоню в дверь Даше и начинаю рыдать, стоит ей только открыть дверь.
- Развожусь. Приюти, - я безуспешно давлю подступающие рыдания. Они рвутся из меня потоком и бугрятся мурашками по коже. Отталкивают меня от стены дрожью и холодом.
- Чаю? – из-за Дашиной спины показывается Рома. Ну, как показывается, на самом деле он там и стоял, за полутора метрами вряд ли можно спрятать почти два, но мои слёзы отлично справились с этой задачей. Тем временем, мы с чемоданом оказываемся в теплой квартире и не менее теплых объятиях. Приютили, значит. Ну, в этом я и не сомневалась.
