— Кошмар!
— Скандал!
— Срамота!
— Супруг из кожи вон
лезет, защищает наше королевство, а она по кроватям скачет!
— Всем молчать! Суд идет!
— удар молотка судьи вывел меня из ступора, вернув в ужасающую
действительность.
От страха я дернулась, и
мое сердце забилось в сумасшедшем ритме, грозясь разорвать грудную клетку и
выскочить наружу. Я ни на кого не смотрела, только на него: моего супруга и
возлюбленного. На того, кому давно была обещана. Его глаза цвета неба прожигали
меня таким холодом, что я рисковала околеть прямо тут, в заполненном
аристократами и вельможами зале.
Меня трясло от
невозможности поговорить с Керстеном. Я так давно не видела своего супруга.
Долгих четыре месяца, что тот провел на границе. А когда я проснулась два дня
назад, то меня спеленали, словно преступницу, вывезли из родового поместья моего
мужа, переодели в серые грубые одежды и привезли сюда — на суд. Теперь меня
обвиняют в измене. Многочисленные свидетели стали рассказывать, как я
скакала от одного мужика к другому. Даже пригласили нашего общего с супругом
друга для дачи показаний.
Я оторвалась от холодных
глаз Керстена и перевела взор на друга, правда, уже бывшего.
— Да. Мы любили друг
друга и хотели быть вместе. Брак у Этель и Керстена по расчету, навязанный родственниками.
Любовью там и не пахло.
— Почему «хотели»? Сейчас
ваши намерения насчет супруги уважаемого мага, лорда Керстена Блейза,
изменились? — судья осуждающе посмотрел на свидетеля, но, кроме этого, никак не
показывал свое собственное отношение к ситуации.
— Конечно, ваша честь, у
меня открылись глаза, ведь Этель — гулящая женщина. Как я могу быть уверен в
ней, если она даже мне, своему любовнику, изменяла с садовником?
В зале послышались мерзкие
смешки, а я рвано выдохнула и метнула на супруга растерянный взгляд, полный
боли.
— Значит, вы больше не
имеете притязаний на эту… особу? — уточнил судья.
А я хотела провалиться
сквозь землю, и слезы текли по моему лицу водопадом. За меня никто не хотел
заступаться, а мой супруг и вовсе молчал.
Да, за последние два
года, что были в браке, мы мало общались. Он наведывался ко мне раз в месяц и
то, от силы час проводя со мной беседу о погоде. Брак был навязан Керстену, но
я так сильно его любила и думала, что моей любви хватит на двоих. Поэтому я терпела
его мать, что и организовала этот суд, ее издёвки и придирки. Ведь я сильно
хотела быть с любимым мужем. Разве меня можно в этом упрекнуть? Или подвергнуть
такому публичному позору?
— Разумеется, нет, —
добавил друг-предатель Баррель и гордо удалился из зала.
Буквально вся сжавшись, я
сидела на высоком стуле, в огороженной резными балкончиками зоне, и хотела
заткнуть уши, слушая, как слуги четы Блейз наперебой наговаривали на меня. А от
лживых слов садовника мне захотелось провалиться сквозь землю.
— Вы хотите что-нибудь дополнить?
— обратился ко мне судья.
Я снова дернулась,
понимая, что вот-вот потеряю сознание. Мне было душно и плохо: во рту
пересохло, а голова уже давно кружилась.
— Я… не… виновата… Я не
предавала… тебя... — последнюю фразу я прошептала, смотря в холодные глаза
супруга, на лице которого не дрогнул ни один мускул.
Он был, словно красивая
статуя, вырубленная из скалы: такой же холодный, твердый и бесконечно далекий. Мой
супруг был старше меня на десять лет, но сейчас, казалось, что между нами зияла
огромная пропасть непонимания, отсутствия доверия и надежды на лучшее.
Керстен дернул щекой,
когда на меня снова полился град обвинительной речи со стороны свидетелей моего
«позора» и просто «добрых» людей, которым небезразлична личная жизнь такого
уважаемого мага, как он. Затем мой супруг встал, не сказав ни слова, а я смотрела
на его широкую спину и понимала, что это конец.
Удар молотка судьи призвал
бушующую толпу к порядку.
— Прошение на развод
удовлетворено! — громко огласил окончательный вердикт судья.
Керстен достиг двери, но
вдруг, на короткий миг, его спина окаменела. Он полуобернулся, а затем, одернув
себя, вышел из зала судебного заседания.
Остальные присутствующие
в зале молчали и не сводили с меня жадных и любопытных глаз. Они ждали моих
истерик, криков и выяснений отношений? Но я в одну секунду выгорела, стала
пустой и неспособной жить. Краски мира вокруг меня померкли. Мою грудь сдавило,
пока я падала в свой личный персональный ад. Закатить истерику? Но зачем? Разве
это поможет сохранить наш брак, когда супруг даже не сказал мне ни слова, сразу
поверив ложным доказательствам?
А потом все засобирались
на выход, громко обсуждая этот судебный процесс. Люди осуждали меня, не стесняясь
в выражениях. Мол, как неблагодарный приемыш уважаемого всеми наставника,
почившего больше двух лет назад, посмел предать и очернить его репутацию?
Мой наставник, мастер
Родерик Врам, был больше, чем просто учитель. Он был моим приемным родителем. Именно
мастер Родерик привез меня, годовалую, из путешествия по стране, найдя в
камышовых кустах рядом с телом моей матери, которое в лесу растерзало дикое зверье.
Он воспитывал меня, изредка беря к себе учеников. Мой, теперь уже бывший
супруг, был именно из их числа. Выдающий маг, оборотень, граф с древней
родословной. Я влюбилась в него давно, еще в детстве, когда украдкой следила за
его уроками и тренировками. Мой отец (по-другому я не воспринимала мастера)
тогда пообещал мне, что все устроит, что Керстен станет моим супругом. И я поверила
старому мастеру, ведь это был наш маленький секрет.
Два года назад состоялась
свадьба, которая сопровождалась всеобщим осуждением. Как же так! Сиротка без
роду и племени! И плевать, что она официально удочерена уважаемым магом, стала
супругой завидного холостяка. Но я не обращала на это никакого внимания, потому
что спустя неделю после свадебного торжества мой отец скончался. Я была
безутешна. Керстен тоже переживал и почти сразу уехал на границу. Он не хотел,
чтобы я видела его в таком состоянии. Каждый из нас по-своему переживал тяжелую
утрату. Хотя я надеялась, что это горе нас сплотит, раз взаимной любовью не
пахло. Но и оно не помогло. Мой милый Керстен не желал меня ни как женщину, ни
как спутницу жизни. А теперь он и вовсе вышвырнул меня из своей жизни, таким
образом избавившись от ненужной обузы. Вдруг меня кто-то толкнул в плечо.
— Давай иди отсюда!
Срамота! — пробасила дородная женщина.
Только сейчас я поняла,
что жадные до зрелищ аристократы уже покинули большое мрачное помещение суда,
что мешаю тут уборке.
— А куда мне… идти? — робко
спросила я, ведь в двадцать лет осталась совсем одна, без поддержки и мужского
плеча.
— Проваливай из столицы. Здесь
не дадут тебе житья. С такой-то репутацией, — посоветовала женщина, и она была
права.
