Я стояла на коленях и
смотрела в холодные глаза своего дракона, от которых еще недавно покрывалась
хрупкой корочкой нежного льда, таящего под его горячими ласками языка. А сейчас
прежняя стужа его глаз грозилась заморозить меня насмерть и накрыть толщей
снега.
Раньше тонкий изгиб губ и
ухмылка вызывали у меня сотни маленьких разрядов молний, пробегающих по телу, —
теперь его ухмылка разъедала мою душу. Раньше мое сердце пело, чувствуя ласки и
объятия дракона — теперь оно еле стучало в груди, грозясь вот-вот остановиться.
Раньше я кричала от счастья и взрывалась сверхновой звездой от наслаждения в
его руках — теперь падала на дно самой глубокой бездны, без желания спастись и
выплыть.
Стук преданного сердца
замедлялся, с трудом разгоняя ледяную кровь по венам. Тело потряхивало под
немигающим взглядом дракона, сидевшего на широком кожаном диване с видом
хозяина жизни и перекатывающего янтарную жидкость на дне бокала.
Я смотрела на него снизу
вверх и не видела одновременно ничего. Мой взгляд был отсутствующим. Я падала…
падала…
Легкие начали гореть от
нехватки кислорода, но я не шевелилась, пока хлесткая пощечина не привела меня
в сознание и не заставила судорожно впустить воздух в глотку. Сглотнув, я
посмотрела на волчицу, с легкой руки которой вынырнула из оцепенения от
предательства своей пары.
Ее янтарные глаза были
сужены, а губы капризно искажены. Она что-то шипела и явно угрожала мне, но на
моем лице застыла маска безразличия. Это, по всей видимости, не устроило
волчицу, и она, намотав на свой кулак мои волосы потянула назад, запрокидывая
мою голову. Наклонилась еще ниже и шипела, шипела, шипела, словно гадюка. Даже
странно, что она родилась волчицей, в пору ей быть змеей во второй ипостаси.
Круглое лицо с острым
подбородком, длинный узкий нос, горящие глаза и ярко-алые губы — это все, что я
запомнила от образа волчицы.
А нет… Было еще кое-что…
Надменная высокомерная
усмешка дракона, который наблюдал за тем, как меня привели в эту комнату и
ударили исподтишка под колени, как я рухнула, растерянная и ничего не
понимающая, как вскрикнула от боли в коленях, как потянула к нему руку… И как
он не ответил мне. А лишь наблюдал за выяснением отношений между его не бывшей,
а вернувшейся девушкой, негласной королевой университета, и мной, той, с
которой он, похоже, завел интрижку на время ее отдыха на Бали. А ведь подруги
говорили мне, что не стоит верить Максу, а тем более поддаваться на его улыбки
и слова. Он одаривает ими всех, но всё равно возвращается к своей волчице,
стоит ей только вернуться. Возможно, я и поверила бы в это, если бы не была
уверена в том, что я его пара. Да и какая волчица может быть рядом с сильным
драконом. К тому же я хотела рассказать дракону о том, что его кто-то
одурманивает, но не успела…
И теперь, смотря в его
темные, практически черные глаза, понимала, что никакой дурман не может сделать
из существа такого подлого и лицемерного ящера. Он просто сам по себе
заносчивый, самовлюбленный эгоист, которому я оказалась не нужна. А ведь дракон
наверняка почувствовал, что я его пара, что между нами может возникнуть крепкая
физическая и эмоциональная связь. Только вот я оказалась ему не нужна, и он
позволил меня унизить. Так зачем мне такой дракон?
Только интересно, Макс
понял кто я на самом деле? Похоже, на этот вопрос я уже не узнаю ответ.
В комнату зашел еще один
представитель драконов. Лучший друг не моего дракона, такой же высокомерный и
обеспеченный мажор. Он тоже усмехнулся над моей коленопреклонённой позой. Затем
позвал Макса, и они вышли. Напоследок, правда, Макс одарил нас парой слов. Но
ей-богу лучше бы молчал:
— Не переусердствуй.
Дверь хлопнула, оставляя
меня наедине с сумасшедшей, ревнивой волчицей, и только два слова «не
переусердствуй» бились в голове. Новая пощечина, вопреки ожиданиям оборотницы,
вызвала у меня смех: дикий, яркий, не менее сумасшедший. Надо же в свои
двадцать лет влюбиться в такого рогатого козла, по недоразумению родившимся
ящером и ставшим тем, с кем меня связала истинная связь. Влюбиться и уже через
неделю разочароваться. Взлететь на
крыльях любви, воспарить под облаками и упасть камнем вниз…
Смех набирал обороты, а
мои глаза заслезились.
— Чертова дрянь! — грубое
обращение и новая пощечина, которая вывела меня из истерики.
Я ощутила тонкий
солоноватый вкус крови во рту. Видимо, непроизвольно выпустила клыки, и
пощечина как раз пришлась по губе.
Пора заканчивать жалеть
себя и, наконец, повзрослеть. Перестать верить не только в любовь с первого
взгляда, но и в неземную любовь между истинными парами. Благо никто умирать
из-за безответной любви не должен. А уж без физико-химической связи я смогу
прожить.
Закрыла глаза и сжала
кулаки. А когда открыла, то позволила прорваться своей сущности. Дала свободу
той, кто не уступала по силе не моему дракону. Той, которой даже не дали шанса
показаться и сплести крылья воедино с ее ящером. Но хватит сожалеть, ведь
теперь мы узнали, каков этот дракон на самом деле. Мой зрачок вытянулся в
тонкую линию лезвия. Взгляд стал таким же острым, безжалостным и злым.
— Сидеть, — тихо и по
слогам произнесла я.
Мои волосы сразу
отпустили, и ничего непонимающая волчица упала на пол, затем приземлилась, как
побитая собака, и начала пятиться от меня назад. Еще бы. Ведь в ее понимании я
— слабая человечка, покусившаяся на дракона, которая должна была смиренно
терпеть затрещины и угрозы. Я усилила силу своего давления и приказала:
— Больше ты никого не
ударишь. А сейчас встанешь и выйдешь отсюда. Никому не расскажешь обо мне.
— Н-да, — волчица рванула
с пола на четвереньках, видимо, позабыв, что не в ипостаси зверя. Или я
невольно внушила ей, что она — собака.
Горький смешок сорвался с
моих губ, и я потерла шею, разминая ее. Волчица не церемонилась со мной,
посчитав, что не получит достойного отпора.
Пора уходить, пока я
снова не впала в мучительную агонию предательства. Встав на нетвёрдые ноги, я
поправила платье, которое выбирала половину вечера, чтобы понравится гадкому
дракону. Подошла к зеркалу, висевшему на стене и пригладила натуральные
бирюзовые волосы. Пусть мои подруги считали их крашеными, но я и моя тетя
знали, что это наш натуральный и слишком редкий цвет волос. Тем более, что
нынешняя мода на яркие цвета волос давали возможность не перекрашивать их.
Стерла слезы, успокоила
свою сущность — и вот уже в зеркале отражался снова обычный человеческий
зрачок. Только лишь нереально бирюзовый цвет глаз, несвойственный людям,
выдавал мою необычность. Но опять же, мало ли какие я линзы предпочитаю, да и
никого не удивишь своей родословной. Сейчас у каждого десятого человека на
Земле в роду мог потоптаться не только волк-оборотень, но и дракон, мантикор,
лис или даже мангуст.
