– Говорят, «Девятка» и правда того. Совсем, в смысле… Так че, народ! Помянем?
– Да-а! – нестройно разнеслось со всех сторон зала.
Скарп поморщился и стянул опустевшую посуду на поднос. «Девятка», да? Гибель легендарного отряда за этот месяц обсосали со всех сторон. Споры, драки, даже слёзы. Каждый отряд, заходивший в их городок, трепался об одном и том же. Никто не знал, что свело в могилу лучших из лучших, но сегодня в гостях были Вольные.
А значит – винили Империю.
Зато чем больше «внешние» жрали самогон, тем меньше было работы. Скарп ловко нырнул между двумя полупьяными мужиками в потрепанной форме, увернулся от чьего-то широкого жеста и хмуро облокотился на стойку. Бабай – хозяин забегаловки – ободряюще положил руку ему на плечо. У городского высотника не так много работы, каким бы хорошим он ни был.
У городского высотника, который едва встал на ноги после падения, её ещё меньше. Кому он нужен там, на высоте, едва расставшийся с костылем и только начавший нормально двигать руками? Но жрать хотелось – и приходилось подрабатывать.
Главное – кем!
Разносчиком в единственной забегаловке их окраинного городка.
– Эй, малой, нес-си ищо!
Подрабатывать так часто, что руки расставляли кружки отработанным до автоматизма движением. Благо терпеть эту смену осталось недолго: «внешние», кто мог, уже начали расползаться. А кто не мог, один черт, уже ничего не закажут. Проспятся, утром уползут следом за теми, кто крепче.
Комнат Бабай не сдавал.
– Ладно, Скарп, – короткий кивок на дверь позади них, – давай на посуду.
Отлично.
На кухне ещё пахло едой, а не перегаром. Да и было прохладней.
Некоторые пальцы слушались плохо, но Скарп приспособился. Во всяком случае, тарелки больше не норовили ускользнуть на пол. Вместе с методичным мытьем посуды Скарп будто смывал с себя какую-то липкую мерзкую грязь. Слушать про «К-9» ему надоело. Отряд, который в простонародье все звали «Девяткой», уж точно не заслужил такой участи.
Ребята были героями.
Даже Скарп это знал.
Нет, не так. Даже Скарп считал их такими, хотя только и слышал, что слухи.
На всю Пустошь, во все времена «К-9» признавали со всех сторон любого из законов. И Вольные, и Империя. О них говорили столько, что иногда казалось: «К-9» должны были кланяться даже твари за куполом.
Впрочем, что городской вроде Скарпа мог знать о Пустоши? Пустошь изменчива. Пустошь капризна. Один шаг по ней без подготовки – и твой труп уже никогда не найдут. Когда-то вместо неё был старый мир, зеленый и процветающий. Но этим сказкам Бабая Скарп больше не верил.
Давно из них вырос.
В конце-то концов, кого волнует, что было сколько-то сотен лет тому назад? За это время люди изменились, приспособились. Разделились сначала на городских и «внешних», затем на Великую Империю и Вольных.
Скарпа, пожалуй, бесили порядки обоих. Но деньги и работу городским давала Империя. Так что жрал он за её счет и честно делал вид, что не против. С него не убудет. Сам он импам не сдался: очередной житель очередного отдаленного от Столицы поселения. Может жить своей жизнью и занимать любую высоту в доставшемся ему мире.
Высота – это всё, что было у Скарпа. С ней-то он больше никогда не расстанется.
Лучше уж сдохнуть.
***
Пустошь изменчива.
Своевольная и капризная, не ведающая жалости и не знающая сострадания, она снится в кошмарах даже тем, кто предпочел спокойствие куполов. Одни считают, что Пустошь самостоятельна и разумна, другие верят в Богов, третьи – в точность науки.
Но кем бы ты ни родился и кем бы ни стал, с самого начала и на всю жизнь будешь твердо знать лишь одно: там, за пределами куполов, среди песков, лесов и болот, в царстве прокаженной природы любой охотник – всегда чья-то дичь. Ведь однажды пошатнувшийся Мир ещё вечность будет искать равновесия, ломаясь, преломляясь, умирая и рождаясь вновь.
Однако во все времена и эпохи человек нуждался в пище, воде, источниках тепла и энергии: во всем том, что неизменно присутствует в повседневной жизни каждого.
И Пустошь способна это дать.
Вернее, человек научился забирать силой.
Из века в век прогресс добивался своего, вновь и вновь ставя людей на вершину пищевой цепочки, превращая их во все более изобретательных и жестоких хищников. Но Пустошь отвечала в рекордные сроки, адаптируясь, изменяясь, порождая нечто, что всегда оказывалось сильнее, бесследно сметая порой целые города. Люди учились, как и Пустошь, реагировать на данность, прекратив попытки подчинить то, что заведомо сильнее. Появились специально обученные отряды, оружие, узкоспециализированные ученые. И прогресс ускорился в разы, как-то естественно разделив человеческую расу на тех, кто изучает и производит, и на тех, кто охотится. Мир стал отдаленно походить на себя прежнего. Наладилась постоянная связь между городами, появилась возможность путешествовать, доступная многим, возродилась торговля, а вместе с ней и деньги.
Появилась власть.
И те, кто стоят за чертой «закона».
Общая угроза больше не могла заставить людей сплотиться в своем желании выжить. Она стала привычной. У человечества вновь появилось время на неизменные споры и конфликты.
Тогда, в догорающем пламени жестокой войны, родилась легенда. Отряд, сильнейший из существующих, не деливший людей на Империю и Вольных. Те, кто поддерживал и спасал, не обращая внимания на цвета флага. «К-9». Надежда и живой пример. Герои, возведенные кем-то в ранг Богов и заполучившие бессмертную славу в обоих враждующих лагерях. Обычные люди, ставшие тем необходимым клеем, что удержал остатки человеческой расы на грани полного взаимного уничтожения.
Отряд, как и любой другой, однажды проигравший Пустоши.
Каждый заголовок в ужасе кричал о том, что «К-9» уничтожен. Пал на очередном задании. Так просто. Как все до них. Как сотни после.
Но за пару месяцев разговоры о «К-9» утихли. Мир пережил очередное волнение, рябь прошла от центра к самым краям, и затихла как подобает.
Полгода.
Год.
Пять…
Мир не рухнул. Молва и слухи легко создали множество сказок, изменив некогда четкие образы до неузнаваемости.
И пусть ещё остались те, кто помнят и знают, их уже никто не станет слушать.
