― Я ненавижу свою мать.
– Простите, не уверен, что я правильно услышал, что Вы сказали.
– Я сказал, что я ненавижу свою мать.
– Эмм, мне кажется, Вы забежали слишком далеко вперед по сценарию.
– По какому еще сценарию? У Вас есть какой-то сценарий для меня?
– Нет, Алексей Игнатьевич, простите, я несколько некорректно выразился. Я имел в виду, что, как психотерапевт, очень ценю, что Вы сразу же, по сути, с порога выказываете мне подобное доверие, и достаточно открыты, чтобы поделиться таким личным фундаментальным фактом, но по всем законам жанра ему должны сопутствовать долгие вдумчивые беседы и месяцы психотерапии прежде, чем Вы смогли бы прийти к подобному открытию.
– Это да, конечно. Но я уже все знаю. Я могу присесть?
– Конечно, устраивайтесь, как Вам удобно.
– Так вот. Я читал книги. Много книг по психологии, по психотерапии, в частности. В том числе книги Ваших родителей, знаменитой четы Грайворонских.
– Это достойно похвалы. Раз Вы знакомы с теорией и имеете опыт в специальной литературе, то я смогу говорить с Вами напрямую, как специалист со специалистом. Но позвольте мне спросить, зачем Вы пришли на прием, если уже имеете точное представление о своем случае?
– Да, пожалуйста, терпеть не могу все эти ваши психологические уловки. Я их уже наслушался, и теперь чую за версту. А пришел я, собственно, потому, что Вы, как дипломированный психотерапевт, должны подтвердить это.
– Если Вам будет удобнее, можем перейти на «Ты».
– Извините, но нет. Я бы предпочел на «Вы», Борис Олегович. Мы совсем не знакомы.
– Хорошо, как Вам будет удобнее. Итак, Вы хотите, чтобы я подтвердил Вашу догадку о том, что Вы ненавидите свою мать. Верно?
– Да, все верно.
– Хорошо. Ваша мысль мне понятна. Но я хотел бы узнать, что будет, если я ее опровергну?
– Это невозможно.
– Почему? Дипломированный психотерапевт тут я, Вы сами это отметили.
– Да, верно. Но, знаете, это не первый мой сеанс; с Вами, понятно, что первый, но я бывал раньше у других докторов. Мы как раз и занимались тем, что я долго и медленно разматывал свой клубок воспоминаний и переживаний. А они в основном молчали, это, видимо, ваша основная отличительная особенность. Только не обижайтесь.
– Ну что Вы, все верно подмечено.
– Так вот, я же, когда все проговариваю, слушаю себя, пытаюсь понять, для этого же люди и ходят к психотерапевтам, чтобы понять себя? Верно?
– Вы ждете ответ?
– Да.
– На ваше предположение, что люди хотят понять себя?
– Ну да.
– Я не могу согласиться полностью с таким утверждением. Кто-то – несомненно, хочет понять и разобраться, другие – уже все знают, просто хотят выговориться и услышать поддерживающий совет и сопереживание.
– Ну вот, я скорее отношусь ко вторым. Только советы и поддержка мне не требуются.
– Хорошо. Допустим, Вы поведаете мне свою предысторию и причины, из-за которых Вы пришли к данному выводу. Я подтвержу, что ваша гипотеза верна. Что Вы планируете делать дальше?
– Дальше, согласно книгам, я должен пройти курс, при котором сделаю определенные операции, чтобы высвободить свой гнев и обиду на свою мать, и зажить нормальной жизнью.
– Позвольте узнать, почему Вы не сделали все эти операции уже, если Вы полны уверенности, что это так?
– Потому что ни один психоаналитик, к которому я ходил, не подтвердил мне, что это действительно так. А наводить напраслину на маму я не хочу.
– Уточните, пожалуйста, что Вы понимаете под «наводить напраслину»?
– Ну как же? Вы должны понимать, что после того, как мне всё подтвердят, то я должен буду высказать ей всё, что я о ней думаю. А это станет ударом для моей мамы.
– Вы слышали о технике, когда можно написать ей письмо, обычное бумажное письмо от руки, но не отправлять?
– Да, конечно, слышал. Это стандартный прием.
– Почему Вы не воспользовались им?
– Потому что это – та же напраслина, как Вы не понимаете? Как только я освобожу свою ненависть к ней, то все непременно материализуется. Мама меня учила, что мысли материальны, и если ты действительно чего-то хочешь, то все так и случится.
– Понимаю. Получается, Вы не можете высвободить свою обиду и гнев на Вашу маму, потому что тогда мысли материализуются, и это причинит ей боль?
– Да, все верно. Вы гораздо более понятливый, чем Ваши коллеги. Некоторым мне пришлось это объяснять чуть ли не месяц.
– Спасибо. Мне приятна Ваша похвала. Но при этом Вы сами говорите, что ненавидите ее. Разве эти мысли, которые Вы транслируете, не могут материализоваться?
– Нет, эти мысли только мои, и я, если и делюсь ими, то только на частных приемах. Поскольку никто еще не подтвердил, что они правдивы и не требуют освобождения, я не собираюсь их выпускать и что-либо делать с ними. По-моему, это очевидно.
– Позвольте еще вопрос: если Ваше предположение верное, то Вам, как я понял, в любом случае надо будет высвободить свой гнев и обиду на свою маму. Но разве в таком случае, это не станет ударом на нее?
– Станет, разумеется. Но в таком случае, я буду уверен до конца, что поступаю правильно, и она это заслужила. К тому же, у Вас наверняка найдутся советы и рекомендации, как это сделать корректнее, чтобы, так сказать, подсластить пилюлю.
– Я Вас услышал. Прежде чем мы начнем, я могу узнать, что говорили специалисты, с которыми Вам приходилось иметь дело ранее? Конечно, Вы вправе ничего не рассказывать, однако таким образом я смогу избежать ошибок, которые совершали мои коллеги, и помочь Вам быстрее.
– Быстрее? Впервые вижу психоаналитика, который хочет быстрее помочь пациенту и не высасывать из него кучу денег. Это радует.
– Справедливости ради, я должен заметить, что в большинстве случае психотерапия довольно длительный процесс, так как, даже если специалисту понятна проблематика пациента после первого приема, никогда не является целью, чтобы вывалить все на голову пациента сразу, потому что…
– Да-да-да, я все это знаю. Надо аккуратно подвести пациента к проблеме, помочь ему самому увидеть ее, потом вместе проработать, и также поддерживать на первых шагах в новой жизни. Я же говорил, что читал много книг. Кстати, хочу отметить, что мне очень понравилось, как излагают мысли Ваши родители. Я прочитал три самых известных труда: «Фрейдомарксисткая теория и ее применение для счастливой жизни Советского человека», «Гармония бытия в условиях коллективного хозяйства» и «Проблематика обретения свободы». Поэтому я Вас и нашел, хотя это было не так-то просто. Психотерапевт Борис Олегович Грайворонский – не самый популярный специалист в городе.
– Спасибо на добром слове. Насчет популярности – Вы правы, мне есть куда расти. Мои родители имели большое влияние. Но мы немного отвлеклись. Сможете поделиться, что говорили о Вашем случае другие психотерапевты? Раз Вы пришли ко мне, как я понимаю, никто из них не подтвердил Ваше предположение.
