1. 1. Отпуск
Наконец-то летние каникулы!
Это не могло не радовать: впереди двухмесячный отпуск – можно отдохнуть и расслабиться, насладиться тишиной вдалеке от докучливых коллег.
Попрощавшись с пятым классом, в котором она была классным руководителем, Гордеева Наталья Александровна – женщина, тридцати пяти лет, – поспешила в учительскую. В нос тут же ударил запах выпечки, и Гордеева едва заметно поморщилась.
– О, Наталья Александровна, вы вернулись, – радостно воскликнул математик Анатолий Степанович – сорокатрёхлетний розовощёкий и мамина гордость, с заметным брюшком и сияющей залысиной на макушке. Наталья вежливо улыбнулась и прошла к своему столу.
– Да, я закончила.
– У вас салфетки не найдётся? – Просиял Анатолий Степанович, улыбаясь сквозь густые чёрные усы. Она окинула взглядом математика, топтавшегося рядом с объёмным тёмным пакетом в руках.
– Для каких целей? – опасливо спросила Наталья, глядя на пакет.
– Мама пирожков напекла, а я вот хожу тут, всех угощаю в честь окончания учебного года.
Дверь учительской снова открылась.
– Ох уж эти спиногрызы! Ещё век бы их не видать, – переваливаясь на коротких толстых ножках, прокряхтела полная седая женщина и повела носом на запах сдобы.
– Анатоль, ты пирожков принёс?! – неожиданно, от её угрюмой мины не осталось и следа. Толстушка подошла к своему столу, что находился по соседству со столом Натальи, и, кряхтя, присела на стул. Достала из кармана брюк скомканный носовой платок и вытерла лоб.
– Давай, скорей, чайку попьём! Пахнет-то как! – нетерпеливо хлопнула в ладоши седая Мария Алексеевна и посмотрела на Наталью, та натянуто улыбнулась в ответ. – Ну что, Наташа, тебя и пирожками угощают, и цветы дарят. Оттай уж, сходи на свидание-то, пожалей Анатоля, – вещала Мария Алексеевна, словно и не было рядом Анатолия Степановича.
Математик с ног до головы зарумянился и, нервно прокашлявшись, хохотнул.
– Что вы, что вы, совсем не то подумали. Я всем принёс. Мама напекла, велела угостить всех, – почесав макушку с проплешиной, сказал он.
Седовласая, похожая на комод, Мария махнула рукой. Мол: ай, кому ты врёшь вообще? Будто кто-то ещё не в курсе.
И правда: вся учительская и дети старших классов были в курсе, что Анатолий Степанович – учитель математики, по уши влюблён в учительницу ИЗО – Наталью Александровну. И это служило поводом для неисчерпаемых смешков и сплетен, ведь неказистый математик, в свои сорок три года, до сих пор жил с мамой. И, ну никак, не дотягивал до Натальи – красивой, белокурой ухоженной молодой женщины, пять лет назад переехавшей в их город из столицы и устроившейся работать в школу. На свою беду, она, как и он, была холоста, и это не давало покоя Анатолию. Уже пятый год тот не оставлял неловких попыток привлечь внимание Натальи. Но, увы…
– Всё в порядке, – сказала Гордеева и посмотрела на мужчину, вежливо улыбнувшись. – Простите, Анатолий Степанович, я выпечку не ем. Можете мою долю другим раздать. Но спасибо.
Пожилая женщина рядом хохотнула.
– И правильно. А то, вон – у Анатоля живот уже в штаны не влазит. Тоже бы поменьше выпечки-то трескал.
– А я и не ем много, – покраснел математик, – мама напекла просто. Ладно, пойду дальше предлагать.
– Мне-то дашь? Я уже за фигурой не слежу, терять нечего – троих родила, больше не надо.
– Да, конечно, – просиял он и подошёл к её столу.
Наталья решила воспользоваться моментом: быстро собрала свои вещи в элегантную сумочку и встала.
– Ладно. Хорошо вам отдохнуть. До следующего учебного года.
– Вам того же, – кивнула Мария Александровна, Анатолий же с досадой проводил её взглядом и вздохнул.
– Эх ты, Анатоль. Набрался бы мужества, да съездил в гости, позвал в кино там. А, нет – в театр, она у нас птица гордая, да благородная. Театр да ресторан. И на букет роз раскошелься, а то вонючие хризантемы даришь. Тьфу, да я бы, в своё время, на такие ухаживания плюнула бы, да пошла дальше.
– Думаете, сработает, Мария Алексеевна? – неуверенно спросил математик.
– Поломается, да примет. Вариантов-то нет у неё, а возраст уже приличный. И чем ты не мужик? Подумаешь, лысина с пузом. Сама через пару лет седеть и толстеть начнёт. Так что, думаю, всё у вас получится.
Анатолий Степанович просиял:
– Вы правы. Надо хоть попробовать.
– Угу, – уплетая пирожки, закивала пожилая женщина.
Наталья облегчённо выдохнула, наконец-то благополучно доехав на автобусе до своей остановки – жила она на окраине города, в частном секторе, поэтому ещё минут пятнадцать шла пешком по спокойной тихой улице, пока не добралась до своего уютного домика. Проверила почтовый ящик, открыла высокую металлическую калитку ключом и зашла на участок. Щёлкнула задвижкой, словно отгородившись от городского шума, извечной учительской болтовни, галдящей толпы учеников, и улыбнулась: листья векового клёна приятно шелестели над головой.
– Наконец-то.
Молодая женщина посмотрела на окно, из-за стекла на неё уставились две пары кошачьих глаз.
– Филя, Веня, – радостно улыбнулась Наталья и быстро пошла к крыльцу. Не успела отпереть дверь, как на неё набросились два меховых шара – коты радостно потёрлись о ноги.
– Мои хорошие, скучали? Я вернулась.
На кухне насыпала корма в металлические миски. Рыжий и чёрный котики жадно захрустели рыбными шариками, сама же она поспешила к шкафу: хотелось поскорее снять костюм и надеть домашние шорты и майку – на улице было довольно жарко. Женщина переоделась, выпила воды из фильтра и, прихватив соломенную шляпу с вешалки, поспешила на свежий воздух – в огород. На участок выходило огромное окно соседского дома, и жалюзи в нём были слегка приоткрыты, но Наталья не обратила на это внимания – дом уже два года пустовал. До этого в нём жила одинокая старушка, но умерла, а наследники выставили жилье на продажу. Домик был изрядно потрёпанным и при этом продавался по довольно приличной цене, поэтому так и стоял в запустении. Так что Наталью перестало смущать это огромное окно, из которого просматривался весь её участок.
Она сладко потянулась, разминая спину, и, включив музыку на телефоне, надела резиновые перчатки, подошла к цветочной клумбе и приступила к прополке. Настроение было просто отличное. Она наклонилась, отклячив попу и, виляя бёдрами, тихонько подпевала летнему хиту. Занятия йогой, на которые она ходила не столько ради стройности фигуры, сколько в поисках душевного равновесия, сделали тело сильным и выносливым, так что она на протяжении пятнадцати минут энергично вихлялась и полола. Закончив с клумбой, выпрямилась и, схватив ведро с сорняками, развернулась, желая отнести его в компостную яму, которая находилась в углу, возле забора соседского дома.
