Предисловие.
Я даже представить не могла, что всё так обернётся. Если бы я знала, что всё так получится, я никогда не влезла в это ужасное дело. В это дело, принёсшее мне кучу проблем, на которое я потратила много сил и времени.
Если бы мне сказали, что так всё получится, я бы не поверила. Но вот сейчас, стоя на краю пропасти. Нет, стоя не на краю природной впадины, а, стоя на краю душевного обрыва, чувствуя, что вот-вот сейчас, я сломаюсь, я понимаю, что тогда я поступила правильно. Если бы не я, то никто бы не взял это дело, а, если бы и взяли, то никогда не разобрали всю суть, не нашли виновного, не установили справедливости.
Я проделала огромную работу, чем очень довольна, я приложила все усилия и узнала правду: ту горькую правду, которую никто не хочет слышать. Я узнала всё. Как бы мне не было тяжко, я понимаю, что нужно передать дело в суд. Там назначат наказание, но можно ли наказать так за содеянное? Тут жизни отдать мало…
Я расследовала кучу дел. Я повидала многое. Я разговаривала с разными людьми, среди которых были не только невинные овечки, но и голодные волки. Но никогда, никогда я не сталкивалась с подобным.
В тот момент я стояла перед выбором кто установит справедливость: я или суд. Ведь стоило только спустить курок. Выстрел и всё.
Ещё рапорт, но это было бы неважно, в то мгновенье было неважно, я выкрутилась бы, несмотряна последующий исход. Принятие этого решения было самым трудным в моей жизни. Я руководствовалась не сердцем, а разумом. Я уверенна, что тогда поступила правильно.
Глава I
Было пасмурно, дело шло к дождю, но я очень надеялась, что дождя не будет, ведь я забыла зонт дома. Вокруг пейзаж не менялся: здания, здания, здания. Но какие здания! Не те, что возвышают сейчас, а постройки Петровской эпохи.
«До отдела ещё 10 минут, глядишь, успею до начала ливня», – крутилась мысль в голове. «Всё время забываю этот зонт: то дома, то в кабинете. Почему жизнь меня ничему не учит? Всё время тороплюсь. И как мне удаётся работать? Откуда берётся такая высокая концентрация? Удивительно. Честное слово, невероятно».
Заморосил холодный дождь. «Да за что? Стоит только подумать о чём-то неприятном, так сразу это происходит с тобой. Когда-нибудь, наконец, я усвою этот урок?».
– Третьякова! – после непродолжительной паузы повторилось ещё раз, – Третьякова!
– А? Что? Я.
– Зазналась или оглохла? – послышался ехидный, до боли знакомый, мужской голос.
– Лёня, привет! Прости, я задумалась. Боюсь промокнуть.
– Сахарная? Расстаишь? – спросил Лёня и расхохатался.
– Ты, как обычно. Тебе обязательно нужно подшутить надо мной. Не забывай, я всё ещё твой начальник.
Несмотря на то, что Третьякова была Лёниным начальством, их связывали дружеские отношения, поэтому атмосфера в их кабинете не была напряжённой. Обращались друг к другу по имени, если рядом не было потерпевших и прочих лиц.
Лёня любил подшучивать над Третьяковой, да и, вообще, любил добавлять нотки сарказма и иронии. Он никогда не упускал такой возможности, чтоб поиздеваться над кем-то, но люди, в сторону которых, были направлены издевки не обижались: либо смеялись над собой, либо тоже язвили в его сторону.
Конечно, были неудачные шутки: не над теми людьми и не в подходящее время. Например, над подполковником Строгоновым. Он не то, что бы ни любил шутки, он был к ним привыкший. Откровенно говоря, Лёня пошутил, неудачно (это ещё мягко сказано) и получил от Строгонова такой нагоняй, что больше не осмеливался над ним подтрунивать, хоть кареглазый Лёня и был высокий мужчина, спортивного телосложения, лет 27, и всё-таки, он побаивался начальства.
Строгонов, немного потерявший физическую форму, уже опытный, повидавший многое, собирался уходить на «упокой», то есть на пенсию, но остонавливало его одно обстоятельство: не было подходящей замены. Он ждал повышения Третьяковой.
Строгонов думал, что после смены звёзд на погонах Третьяковой, она заменит его, ведь более подходящего человека на управление всем отделом не было. Она как никто другой подходила на эту должность, потому что обладала всеми подходящими качествами: ответственность, исполнительность, стрессоустойчивость, умение руководить и сохранять спокойствие в экстремальных ситуациях, ну и ещё огромный шлейф качеств и её достоинств. В общем, Третьякова была образцовым сотрудником, и её постоянно ставили в пример другим работникам.
– Капитан Третьякова, прошу простить. Разрешите подвезти?
– Разрешаю.
Третьякова села в белую иномарку и вздохнула с облегчением: «Фух, хоть не промокну. Лёня, как всегда во время. И как это у него, получается: быть всегда в нужное время и в нужном месте?».
Ровно в 8 часов утра Третьякова Анна Павловна и Леонид Викторович Растропов вошли в кабинет.
Только Растропов закрыл за собой дверь, в кабинет постучались, и в дверном проходе появилась фигура женщины лет сорока пяти.
– Здравствуйте. Это Вы Третьякова Анна Павловна?
– Верно. Я. По крайней мере, была с утра, – ответила капитан полиции.
– Помогите мне, прошу Вас. Если не Вы, то никто не возьмётся за это дело, – с трудом и со слезами на глазах вымолвила женщина.
– Проходите, присаживайтесь, расскажите поподробнее, что у Вас произошло.
– Может воды? – поинтересовался у потерпевшей Леонид.
– Да, если можно, – ответила женщина и, повернувши голову в сторону Третьяковой, сказала: – Анна Павловна, понимаете, я не хочу, чтобы кто-то, кроме Вас знал детали моей проблемы. Мы можем поговорить с глазу на глаз?
– Вот, пожалуйста, возьмите, – сказал старший лейтенант Растропов и протянул стакан воды.
– Леонид Викторович, покиньте, пожалуйста, кабинет, – в приказном тоне произнесла Анна.
Лёня с недоумением посмотрел на неё. В голове промелькнула мысль, что за столь короткий промежуток времени он сделал не так.
– Растропов, Вы меня не слышите?
Растропов вышел с удивлённым выражением лица из кабинета, закрыв за собой дверь, оставив следователя и потерпевшую наедине.
– Для начала, давайте познакомимся. Меня Вы уже знаете. Я хочу знать кто Вы и в чём суть Вашей проблемы. Ах да, к чему скрытность?
– Меня зовут Андросова Ольга Геннадьевна. Детей не имею, муж умер год назад, оставив завещание, в котором говорилось, что наследником являюсь я. Унаследовала я дом и тридцать тысяч рублей, которые находились на банковском счёте, – немного успокоившись, произнесла Ольга и, сделав глоток воды, продолжила:
– Странного в его смерти ничего не было. Его не убивали. Вы, наверное, сейчас думаете, что я заговорю, о каком-нибудь «но», о детали, которая в его смерти меня смутила?
Только Анна собиралась ответить, как Андросова продолжила уже в спокойном тоне, без слёз:
– Нет. Не думайте. Дело обстоит в другом… Три дня назад мне пришло письмо, там была записка и копия завещания. Было сказано, что через неделю меня ждёт Антон Игоревич Ломов. Ехать, конечно, в тот город, где он ждёт, недолго, всего два с половиной часа, но понимаете, суть в том, что, как я понимаю, умер его брат, оставив на меня огромное наследство, я боюсь вслух произносить эти цифры. Меня даже, не интересует, откуда такие деньги у его брата. Меня интересует другой вопрос: откуда взялся этот брат?