Карин Бойе - Каллокаин

О чем книга "Каллокаин"

В Мировом Государстве, в Химиогороде № 4, где для осуществления тотального контроля за людьми ведется постоянное наблюдение и прослушка, а доносы являются долгом каждого порядочного бойца, живет талантливый химик Лео Калль. Он создает сыворотку правды под названием «каллокаин». Открытием заинтересовывается амбициозный шеф полиции Каррек, ведь благодаря препарат}' можно будет узнать преступные тайны и замыслы жителей Государства. Бойцу Каллю, истинному патриоту, предстоит многое узнать и об окружающих людях, и о самом себе…

Бесплатно читать онлайн Каллокаин


© Перевод. А. Лавруша, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Глава первая

Книга, которую я начинаю писать, покажется бессмысленной многим – если рискнуть предположить, что «многие» ее вообще прочтут – поскольку я, хоть и взялся за этот труд исключительно по собственной воле и без чьего-либо приказа, цель свою пока различаю неясно. Я хочу и должен – и ничего более. Требование определить цель и составить план для всего, что ты делаешь и говоришь, звучит все ультимативнее, предполагая, что никто ни слова не должен произносить наобум – и только автор этой книги вынужден избрать иной путь, выйдя на простор бесцельного. Ибо, несмотря на то, что годы (думаю, их уже больше двадцати), проведенные мною здесь в качестве заключенного и химика, были достаточно заполнены работой и не оставляли досуга, есть нечто, не позволяющее мне удовлетвориться этим, – нечто, генерирующее и контролирующее иную мою внутреннюю работу, контролировать которую сам я не способен, но в которой тем не менее заинтересован глубоко и почти болезненно. Эта работа завершится, как только я закончу книгу.

Таким образом, осознавая степень бессмысленности моих писаний для всех, кто мыслит рационально и практически, я все равно продолжаю писать.

Возможно, раньше я бы на это не решился. Возможно, легкомысленным меня сделала именно тюрьма. Условия жизни у меня сейчас почти не отличаются от того, как я жил, будучи свободным человеком. Пища чуть хуже – я привык. Нары жестче, чем кровать в родном Химиогороде № 4 – я привык. Я реже выхожу на улицу – я привык и к этому. Тяжелее всего далась разлука с женой и детьми, особенно учитывая, что я ничего не знал (и по-прежнему не знаю) об их судьбе; именно из-за этого первые годы моего заточения были наполнены отчаянием и страхом. Но постепенно я успокоился, а существование даже начало мне нравиться. У меня нет поводов для тревог. Нет подчиненных и начальников – только охранники, которые почти не вмешиваются в мою работу, следя лишь за тем, чтобы я соблюдал предписанные правила. Нет покровителей и конкурентов. Ученые, на встречи с которыми меня иногда приводят, чтобы познакомить с новинками хронологии химии, вежливы и признают во мне профессионала, пусть и с долей снисхождения к моей национальности. Я знаю, что ни у кого нет причин мне завидовать. То есть с некоторого момента я почувствовал себя даже более свободным, чем на свободе. Однако по мере обретения покоя началась эта странная обработка прошлого, и она явно не закончится, пока я не допишу все свои воспоминания об одном весьма событийном периоде моей жизни. Я ученый, поэтому писать мне разрешено, а первичный контроль осуществляется только при сдаче готового исследования. Поэтому я и позволяю себе это единственное удовольствие, понимая, что могу лишиться и его.

Описываемые события начинаются, когда мне было около сорока. Кстати, вообразить собственную жизнь в виде картины – это лучший способ представиться. Мало что способно так же подробно рассказать о человеке, как картина жизни: что́ она для него – дорога, линия фронта, растущее дерево или морской прибой? Для меня это лестница, по которой, как считает пай-мальчик-отличник, нужно изо всех сил бежать вверх от пролета к пролету, не переводя дух и отрываясь от наступающих на пятки соперников. Впрочем, соперников у меня почти не было. Честолюбие большинства коллег по лаборатории касалось только военного дела, а к дневной работе они относились как к скучной, но необходимой паузе перед вечерними военными учениями. Я же, будучи отнюдь не плохим бойцом, вряд ли признался бы кому-либо из них, что химия интересует меня гораздо больше военной службы. По своей лестнице я в любом случае перемещался вверх. И никогда не задумывался ни о том, сколько ступенек осталось позади, ни о блаженстве, которое ждет меня наверху. Возможно, я смутно представлял себе жизнь в виде обычного городского дома, в котором ты, появившись из недр земли, в финале оказываешься на открытой крыше, где тебя ждет свежий вечерний воздух и солнечный свет. Однако, чему именно соответствуют чердак и свет применительно к моей жизненной стезе, я не представлял. Но преодоление очередного пролета непременно отмечалось коротким официальным извещением высшей инстанции: экзамен сдан, тест пройден, мне предоставлено более важное поле деятельности. Подобных финишных и стартовых точек у меня скопилось достаточно много, впрочем, не настолько, чтобы блекло значение новых. Поэтому я и почувствовал жар в крови, узнав из краткого телефонного разговора, что завтра мне назначат куратора и я смогу начать экспериментировать с человеческим материалом. Иными словами, мое самое крупное на тот момент открытие завтра будет подвергнуто главному испытанию.

Я пришел в такое возбуждение, что в оставшиеся десять минут рабочего времени никак не мог приступить к какому-либо новому делу. Вместо этого я пошел на хитрость – кажется, впервые в жизни – и начал заблаговременно, медленно и осторожно убирать аппараты, искоса посматривая в обе стороны через стеклянные стены, чтобы удостовериться, что за мной не наблюдают. Как только раздался сигнал окончания смены, я спешно устремился по длинным коридорам лаборатории к выходу, оказавшись чуть ли не первым в потоке. Быстро принял душ, переоделся из униформы для работы в униформу для досуга, запрыгнул в лифт-патерностер и несколько мгновений спустя уже стоял на улице. Нам выделили квартиру в районе моей работы, что обеспечивало наземной лицензией, и я всегда наслаждался возможностью прогуляться на свежем воздухе.

Когда я проходил мимо метро, меня осенило, что можно подождать Линду. Я вышел рано, и она наверняка еще не успела вернуться домой со своего пищевого комбината, находившегося примерно в двадцати минутах езды на метро. Подъехал поезд, хлынувший из-под земли людской поток сначала столпился у турникета, где проверялись наземные лицензии, а потом растворился на ближайших улицах. Поверх крыш с опустевшими террасами, поверх рулонов брезента цвета серых скал и луговой зелени, с помощью которых город за десять минут можно было сделать невидимым с неба, я рассматривал кишащую толпу возвращающихся домой бойцов в униформе для досуга и внезапно подумал, что всех их, возможно, преследует мечта, похожая на мою, – мечта о пути наверх.

Мысль не отпускала. Я знал, что раньше, в цивильную эпоху, усердно работать людей заставляла надежда на более просторную квартиру, вкусную еду и красивую одежду. Сейчас все это никому не нужно. Квартиры стандартные: однокомнатные для одиноких, двухкомнатные для семейных – всем бойцам хватает с лихвой, и самым ничтожным, и самым заслуженным. В придомовых кухнях еда готовится и для генералов, и для рядовых. Стандартная униформа – одна для работы, вторая для отдыха, плюс еще одна для военно-полицейской службы – одинакова для всех, для мужчин и женщин, для высоких и низких, только чины обозначались по-разному. Что, впрочем, никак не отражалось на привлекательности униформы. Желанным в высокой начальственной должности было исключительно то, что она символизировала. «На самом деле любой солдат Мирового Государства настолько высокодуховен, – радостно думал я, – что в его представлении высшая жизненная ценность выражается в виде трех черных петлиц на рукаве. Три черные петлицы служат залогом самоуважения и уважения со стороны других». Материальных наслаждений, разумеется, можно получить достаточно и даже ими пресытиться – именно поэтому я и подозреваю, что бывшие двенадцатикомнатные квартиры капиталистов тоже были всего лишь символом – однако пресытиться тем зыбким и ускользающим, что скрыто за петлицами, невозможно. Нет человека, который не стремился бы получить больше уважения и самоуважения, чем уже снискал. Именно это – самое одухотворенное, неосязаемое и недостижимое – и есть основа, на которой покоится наш установленный на века общественный порядок.


С этой книгой читают
«Заводной апельсин» – литературный парадокс ХХ столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение malltshipalltshikov и kisok «надсатых», Энтони Бёрджесс создает роман, признанный классикой современной литературы.Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски н
Перед вами – книга, без которой немыслима вся культура постмодернизма Европы – в литературе, в кино, в театре.Что это – гениальный авангардистский роман, стилизованный под философию сюрреализма, или гениальное философское эссе, стилизованное под сюрреалистический роман? Пожалуй, теперь это и не важно.Важно одно – идут годы и десятилетия, а изысканной, болезненной и эзотеричной «игре в бисер» по-прежнему нет конца. Ибо такова игра, в которую играю
«Аэропорт» – роман-бестселлер Артура Хейли, вышедший в 1968 году. Вымышленный город, где находится крупнейший аэропорт, неожиданно накрывает снежный буран, поэтому все службы работают в экстренном режиме.На сотрудников аэропорта обрушивается одна проблема за другой, начиная от сгинувшей непонятно где машины с продуктами до страшной аварии на борту одного из самолетов. А ко всему прочему добавляются обострившиеся личные проблемы героев, их сложные
«Театр» – самый известный роман Сомерсета Моэма.Тонкая, едко-ироничная история блистательной, умной актрисы, отмечающей «кризис середины жизни» романом с красивым молодым «хищником»?«Ярмарка тщеславия» бурных двадцатых?Или – неподвластная времени увлекательнейшая книга, в которой каждый читатель находит что-то лично для себя?«Весь мир – театр, и люди в нем – актеры!»Так было – и так будет всегда!
«Каллокаин» – завоевавшая мировую известность антиутопия, написанная шведской писательницей и поэтессой Карин Бойе. Роман стоит в одном ряду с такими знаменитыми антиутопиями, как «1984» Джорджа Оруэлла, «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли и «Мы» Евгения Замятина.Номинация на премию «Прометей» и Retro-Hugo за лучшую научную фантастику.Экранизация в 1981 году.Мировая империя – совершенное государство будущего. Здесь для осуществления тотального кон
Карин Бойе – шведская писательница и поэтесса, оказавшая большое влияние на скандинавскую литературу XX века. «Каллокаин» – последний и самый известный роман Бойе, неоднократно переиздававшийся и переведенный на многие языки, стоит в ряду с такими великими произведениями, как «1984» Джорджа Оруэлла, «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли и «451° по Фаренгейту» Рэя Брэдбери.Роман-антиутопия, действие которого происходит в будущем, где человек полность
Боевая фантастика. Типа «Звёздные войны». Кто увлекается фантастикой, читайте, не пожалеете. Полностью описываются боевые действия. Есть юмор.
«…Самый масштабный, до сих пор непревзойденный эксперимент – это, конечно, вселенная «Эдема» Гаррисона и его иилане’. Водными существами их назвать как будто нельзя, но… можно. Цивилизация иилане’ не морская и не сухопутная: скорее мелководная. По-настоящему дальние плавания этим завроидам не по силам (приходится прибегать к «биотехнике»), однако они отчетливо тяготеют к воде, проводят в море очень значительную часть времени, по морю же совершают
Герои повести, испытатели «машины времени», попадают в сложную ситуацию, но с честью выходят из неё, как и подобает людям совсем недалёкого будущего.
В Дальнем Космосе нет легких денег. Но молодые люди, желающие моментально разбогатеть, верят в свою удачу. Ведь надо всего лишь найти планету, пригодную для колонизации! Однако, как это часто случается, обстоятельства складываются так, что все заоблачные мечты сменяет единственная потребность – потребность выжить…
Любовно-приключенческий роман о молодом человеке Билле Сноу, волею судьбы ставшим вождем индейского племени, затерянного в амазонских джунглях, и пытающимся защитить индейцев от наемников, пришедших в эти края в поисках сокровищ инков, о местоположении которых становится известно Биллу. Чудом уцелев, он разыскивает свою возлюбленную – дочь старого археолога и этнографа – прекрасную Илин.
Данная книга – это своего рода инструкция для девушек, необходимая настольная книга. Она помогает научиться распознавать людей с низким потенциалом, проще говоря, нищебродов. Нищеброд – это не оскорбление, а сейчас для многих это как стиль жизни. Люди находят массу оправданий своему бездействию, ссылаясь на те или иные обстоятельства. Печальнее всего, что девчонки связывают судьбу с такими вот людьми, создают семьи, рожают детей, а спустя какое-т
– Ирина, правда, что вы с Шаповаловым разводитесь? – Рита в удивлении вскидывает брови.– Уже. Сегодня утром развелись, – крепко сжимаю пальцами холодное стекло стакана, чтобы подруга не заметила, как они дрожат.– Обалдеть! Он тебе изменил?– Нет, что ты, – едва не закашливаюсь. – Мы просто приняли решение расстаться. Так нам обоим будет лучше.– Ну и дура ты, Ирка, – выдаёт со смешком Рита.– Это ещё почему? – смотрю с непониманием.– Потому что он –
Я – мишень в криминальной войне отца. Гордей Тарский –  единственный человек, способный меня защитить.Жесткий. Опасный. Недосягаемый.Он становится моим фиктивным мужем. Я считаю дни до своей свободы. Пока не понимаю, что хочу принадлежать ему по-настоящему. Готов ли он рискнуть, ради нас всем, что имеет?