Сентябрь 1759 года. Франция
Белые стены Шамбора, увенчанные синими остроконечными крышами, отражались в свинцовых водах. Колеса прогрохотали по арочному мосту.
– Как тихо, – гость маркиза Мариньи впервые за время поездки прервал молчание. – Странно: здесь ничего не изменилось. Даже кусты. Обычно природа меняется быстрее зданий.
Мариньи тревожно оглянулся на своего спутника и ничего не ответил. Главный смотритель изящных искусств чувствовал себя не в своей тарелке в обществе этого любезного пятидесятилетнего дворянина со смуглым лангедокским лицом, изысканными манерами и неизменной улыбкой, дрожавшей на тонких губах.
– Вы напрасно боитесь меня, – мягко сказал гость. – Поверьте, все слухи обо мне сильно преувеличены.
– Я? Боюсь? – Мариньи болезненно поморщился. Он действительно был сильно напряжен, но как человек властный не любил, когда его уличали в слабости.
– Не важно, – гость снова улыбнулся. – Вас к этому подталкивает моя репутация. – Но поверьте, я лишь скромный консультант Его Величества и исполняю маленькие поручения за границей. Я ведь много путешествую.
– Так вы путешественник? – Ответная улыбка Мариньи вышла натянутой.
– Можно сказать и так, – кивнул гость. – Хотя вернее было бы выразиться иначе. Я занимаюсь науками, но – не ученый. Музыкой, но не музыкант. Живописью, но не художник. Дипломатией, но не посол…
– Вам не кажется, – не выдержал маркиз, – что этими загадками вы только подогреваете к себе нездоровый интерес и еще больше губите свою репутацию?
– Я просто человек, у которого нет имени, – усмехнулся гость. – А какая репутация может быть у того, кого нельзя назвать?
– Моя кузина называет вас графом де Сен-Жермен.
– Дени де Сен-Жермен, – кивнул гость. – Но с таким же успехом маркиза могла называть меня любым другим именем. Я бы не обиделся. Это псевдоним. Правда, я использую его чаще, чем другие. Он мне дорог, потому что детство я провел в аббатстве Сен-Жермен недалеко от Парижа. И уже тогда Его Величество осчастливил меня своей защитой.
– Защитой? От кого?
– У всех в этом мире есть враги, – лицо графа стало непроницаемым. – Теперь я могу оказывать Его христианнейшему Величеству маленькие услуги. А благодарность в числе моих пороков.
– И для своих «маленьких услуг» вы выбрали Шамбор, замок, овеянный самой дурной славой?
– Прелестная постройка, – возразил граф. – Только людское предубеждение делает ее таинственной и даже мрачной. Впрочем, это место для моей химической лаборатории выбрал не я, а ваша дражайшая кузина, маркиза де Помпадур. Ей показалось забавным, что человек, которого считают магом, обладателем философского камня и эликсира бессмертия, поселится там, где более двухсот лет назад великий Нострадамус встречался с Екатериной Медичи…
Пухлый томик Вийона перелетел через комнату и ударил механическую птичку в голову. Соловей чирикнул на самой высокой ноте и, захлебнувшись, упал на ковер.
– Какая фальшь! – Маркиза де Помпадур, сама похожая на райскую птицу, откинулась в кресло у стола. – В следующий раз скажите королю, пусть не посылает мне заводных игрушек, вместо того чтоб прийти самому.
Ее компаньонка мадемуазель дю Оссет бросилась подбирать с полу останки соловья. Она прекрасно знала, что госпожа не столько капризничает, сколько играет в каприз. С таким стальным характером, как у Туанон Помпадур, жалобы, слезы, обмороки и истеричная нежность просто исключались. Но «бедняжке Мари» таки придется рассказать Его Величеству, как гневалась «прекрасная коротышка», и в доказательство предъявить целый фартук позолоченных пружинок и винтиков – все, что осталось от заводного соловья.
Дю Оссет протянула руку за книгой, и в этот момент из ее распахнутых страниц на ковер выпорхнул сложенный вчетверо листок желтой бумаги с золотым обрезом.
– Что это, Мари? – Маркиза наклонилась вперед. – Могу поклясться, минуту назад письма не было.
«Клянись чем хочешь, кошка! – подумала компаньонка. – У тебя в каждом томике стихов по любовной библиотеке». Она беспрекословно протянула госпоже бумажку и выжидающе уставилась на маркизу.
Капризная маска быстро стекла с лица Помпадур.
– Он уже здесь, Мари! – воскликнула она. – Это чудо! Я не ожидала его так скоро.
– Кто, мадам? О ком вы говорите? – Компаньонка редко видела, чтоб маленькие живые глазки Туанон светились таким восторгом.
– О графе Сен-Жермене, глупая! – Холеные пальцы маркизы нервно постукивали по листам книги. – Он вернулся. Он всегда возвращается. Мари! – в голосе Помпадур слышалась неколебимая уверенность. – У нас большая радость и масса дел! Граф де Сен-Жермен…
Глаза мадемуазель дю Оссет напоминали блюдца от чайного сервиза.
– Вы говорите о том господине, который, по слухам, как многие утверждают… Хотя, конечно, это полная чепуха… Маг, волшебник и чародей, живущий вечно?
– Мари, – маркиза встала и взяла компаньонку за руку, – это очень важный и очень уважаемый человек. И никакие толки о нем вроде: «полная чушь» или «живущий вечно» – неуместны. – В тоне Туанон было столько откровенного приказа, что мадемуазель дю Оссет не могла не подчиниться. – Когда я была еще маленькой девочкой, – уже мягче продолжала Помпадур, – не обращавшей на себя ничьего внимания, он встретил меня в гостях у моей тетки и предсказал любовь короля, власть, сказочное богатство… Словом, – маркиза обвела рукой свои покои, – все это.
Дю Оссет смотрела на госпожу с легким удивлением. Кто бы мог подумать, что у женщины, столько лет вертящей самым капризным и апатичным монархом Европы, такое пылкое воображение!
– Конечно, я ему не поверила, – продолжала маркиза. – Как ты не веришь мне сейчас. Но потом, через много лет мы снова встретились уже здесь, в Версале, и я принесла ему свои извинения. Поверь, он умный и преданный друг французского королевского дома и… наш с тобой. – Помпадур лукаво улыбнулась. – Принеси мне бумаги и чернил. Я собираюсь потребовать от брата отчет о том, как он довез гостя. Нас ожидает море чудес!
Через три дня граф, еще толком не устроившись на новом месте, развлекал маленькое, но изысканное общество, сопровождавшее Людовика XV. Комизм ситуации заключался в том, что Сен-Жермен – чужак на берегах Луары – рассказывал хозяевам об их замке и окрестностях такое, что они могли узнать только от него.
– Говорят, здесь бывала Кровавая Медичи? – произнес маркиз де Мариньи, потягивая ликер из крошечного стаканчика.
– Говоря-ят, – граф загадочно улыбнулся, поддразнивая слушателей.
– Расскажите! Расскажите! – захлопала в ладоши мадемуазель дю Оссет.
– Если это доставит вам удовольствие, – Сен-Жермен склонился перед ней в шутливом поклоне. – Вон в той комнате со звездным потолком Нострадамус поставил на стол свинцовое зеркало, призвал духа по имени Аноэль и предложил королеве-матери задать ему вопрос.
