АННОТАЦИЯ
Странные дела творятся на севере.
Боги покинули Нотрад, а снежные чудища прячут сокровища от людей.
Среди запретных гор порой раздается детский плач.
Страшные сказки, рассказанные ночью под завывания вьюги – вовсе даже не сказки.
Вдова Хелмайн, что правит суровым северным краем, не любит гостей и не доверяет мужчинам.
Но Талгор, пришедший с юга, верит в добро, а его сердце полно надежды вернуть утраченную любовь.
ГЛАВА 1. Незваный гость
– Сокровищ не будет. Убирайся отсюда, пока цел, пес когана. И свору свою забери.
Хелмайн придержала норовистого коня и надменно вскинула голову. Светлые локоны покрывалом рассыпались поверх меховой накидки, заискрили на солнце.
Красивая.
Но дерзкая. Рот изогнут в насмешливой полуулыбке, голубые глаза замораживают льдом.
Именно такой Талгору она и запомнилась.
И эти волосы, которые мягким шелком падали ему на грудь. И вкус дерзких, сочных губ. И белизна нежной кожи под слоями одежды.
И то, как она, забывшись в порыве чувств, шептала его имя.
Злиться на нее не получалось.
Талгор зябко повел плечами под суконным плащом, оказавшимся слишком легким для здешних морозов, и, прищурившись, окинул взглядом бескрайние снежные просторы, за которыми виднелся бревенчатый частокол, скрывающий поселение северян.
– Холодно здесь у вас, кунна Хелмайн. Мои люди мерзнут. Может, пригласишь в дом, поговорим? И о сокровищах, и о планах когана.
Она презрительно фыркнула.
– Не считай меня дурой, Талгор Эйтри. Я прекрасно знаю, чего хочет коган, и уже давненько ждала от него посланцев. Когда он перестал получать сокровища с севера, то решил, что я прячу их под своей юбкой.
Взгляд Талгора опустился к ее ноге, продетой в стремя. Юбкой там и не пахло: стеганые штаны с кожаными нашивками на коленях, высокие меховые сапоги, которым не страшны сугробы. Легкий топорик, красноречиво пристегнутый к боку. За спиной – круглый щит.
Она готовилась к битве, а не к разговорам.
– И вот явился ты – чтобы отобрать у меня власть и засесть в Нотраде кунном. Только зря надеешься: придя с мечом, порог моего дома ты не переступишь.
Строптивая. Но даже это ее не портит. Если женщина правит диким северным краем, да еще взяла в руки оружие, глупо ожидать от нее покорности.
И… неинтересно?
Тем не менее, проливать кровь отчаянно не хотелось.
– Ты верно все поняла, кунна Хелмайн. В последнем обозе с данью из Нотрада коган не обнаружил так полюбившихся ему самоцветов, и это ему не понравилось. Поэтому он поручил мне приехать в Нотрад и поискать их получше.
На молочно-белых щеках вспыхнул гневный румянец.
– Самоцветов больше нет. Я отправила вам всё, что нашла в сундуках мужа после его смерти. Коган обвиняет меня в воровстве, не ведая, что именно Гридиг обкрадывал его годами.
Талгор невольно поморщился. Отчего-то даже сомнений не возникло, что она говорит правду. Гридига Талля, второго мужа Хелмайн, он видел всего раз, и уже тогда между ними не возникло взаимопонимания. Массивная стать и крупная косматая голова в сочетании с низким лбом и глубоко посаженными темными глазами придавали Гридигу сходство с диким кабаном, а ужасающая жестокость, причем не только по отношению к врагам, но и к собственным людям, лишь усиливала это впечатление.
Коган, впрочем, ценил кунна Талля за верность и крепкую руку, благодаря которой в северном куннате царил порядок, а нотрадцы безропотно пополняли объединенные войска.
Но главным образом – за бесценные сокровища снежных хексов, которые Гридиг неизменно поставлял в коганат в качестве ежегодной дани.
Смерть такого важного человека опечалила когана. Однако до поры он не трогал вдову Талля, пока та продолжала выполнять обязательства и присылать самоцветы.
Теперь же всё изменилось, а Талгору предстояло разобраться в причинах.
– Я верю тебе, кунна Хелмайн. Так может, расскажешь, куда подевались сокровища? Что, горы иссякли? Или снежные хексы разлюбили загадывать загадки?
Он понадеялся ослабить напряжение шуткой, но Хелмайн нервно повела бровью.
– Вы там, на юге, совсем повредились умом? Верите в детские сказки о хексах?
Талгор примирительно вскинул ладонь, промерзавшую даже в теплой кожаной перчатке.
– Ладно, давай начистоту: у когана всего два предположения. Первое – что ты оставляешь сокровища себе, обманывая коганат. В этом случае ты будешь строго наказана.
Она презрительно фыркнула, и ее конь, уловив настроение хозяйки, грозно встряхнул густой гривой.
– Второе – что ты попросту боишься торговаться с хексами. Если так, никто тебя не осудит, ведь все понимают, что правление куннатом слишком тяжелое бремя для женщины, и уж тем паче переговоры с чудовищами. И с этим я могу помочь.
– Помочь? И чем же? Вышвырнув меня пинком под зад, как старую псину, и усевшись на мое место?
Ну, старой ее точно не назовешь. Сколько ей сейчас? Двадцать пять или немногим больше?
А к собакам у нее, похоже, какие-то личные счеты.
– Никто тебя не гонит, Хелмайн. Ты можешь остаться в Нотраде.
– В качестве кого?
В прищуренных глазах вспыхнул обжигающий холод.
А ненормальное сердце Талгора дрогнуло и принялось таять, как льдинка на этом ярком северном солнце.
– В качестве верной подданной коганата. А если пожелаешь остаться кунной – то в качестве моей жены.
Голубые глаза изумленно распахнулись. Губы дрогнули, а стройное тело под мехами мелко затряслось – Хелмайн даже не попыталась скрыть смех за приступом внезапного кашля.
Это задело.
– Я не стану тебя притеснять, – поспешил заверить он. – Знаю, северяне тебя уважают, и тебе дорог Нотрад, так продолжай заниматься им как хозяйка. А переговоры с хексами, заботу о казне и оборону я возьму на себя.
Но она и слушать не стала: запрокинула голову и открыто расхохоталась.
Талгор, запрещая обиде завладеть разумом, терпеливо дождался, пока у Хелмайн пройдет охота веселиться.
– Я пережила двух мужей, Талгор Эйтри. Не боишься стать третьим из тех, кого я переживу? – наконец произнесла она, утирая выступившие слезы.
– Я пережил двух жен. – Он зачем-то подхватил эту болезненную для обоих игру. – Проверим, кто окажется удачливей на этот раз?
Напускное веселье с ее лица слетело в одно мгновение. Соблазнительный рот превратился в злую узкую полоску.
– Никогда. Ни один мужчина больше не будет иметь надо мной власти. Вы попадете в Нотрад только на остриях мечей северян, алчные псы когана.
В голубых глазах отразилось северное небо.
И глубокая, едва различимая печаль.
Талгор покачал головой.
– Я не хочу кровопролития. Северян осталась горстка, а у меня много людей. Вчетверо больше, чем у тебя. Неужели ты желаешь смерти своим людям, кунна Хелмайн?
Ее губы дрогнули. Она обернулась, обвела взглядом снежные холмы и горы, выступающие за поселением, сплошь покрытые лесом, и высокий земляной вал, у которого боевым порядком выстроились северяне.
