«Глядишь – готов роман.
И так-то всё на свете.
Смелей лишь черпайте из жизни всех людей –
И для задуманной комедии своей
Не будете нуждаться вы в предмете.
Всяк испытал, конечно, чувства эти,
Но редкий знает, сколько в них чудес.
Где ни копните – тут и интерес!»
(«Фауст» Иоганн Вольфганг фон Гёте)
Я сидела в ресторане.
В зале горел приглушённый свет. И в сочетании с высоким кирпичным сводчатым потолком придавал деревянным столам эффект состаривания. Этого и добивался мой муж, открывая свой пятый ресторан, но на этот раз с флёром ХIХ века под названием «Оливье».
Я спорила с ним. Предлагала дать заведению имя «Грибоедов», как в романе «Мастер и Маргарита», ведь соседствовали мы с Домом-музеем Булгакова на Большой Садовой, 10. Муж тогда с ухмылкой посмотрел на меня и ответил:
– Ну какой «Грибоедов», Марго? Мы что, грибы будем подавать?
– Причем тут грибы? Что за мещанство? – закатила глаза я.
– Да при том, возвышенная ты моя, что у людей ресторан «Грибоедов» будет ассоциироваться с грибами!
Кажется, бороться с этой глупостью было бесполезно.
На моем столике валялись начищенные столовые приборы и вытянулся в струну красивый стеклянный бокал.
Какая пронзительная тишина вокруг.
И вино тихий напиток.
Тихий и мягкий.
Наверное, поэтому его не пьют охлажденным. Оно плескается в бокале как маятник. Красный ароматный маятник…
– Ты ещё здесь? – услышала я голос мужа.
– Да…Как видишь.
– Сидишь тут допоздна. А мне дома нужна хранительница очага.
– Ой, Берт! – я повернулась на стуле к нему. – Ты сейчас хорошо сформулировал! Мне тоже так нужна эта хранительница очага! – я фривольно закинула ногу на ногу и расхохоталась.
Он ничего не ответил. Пошёл куда-то. Наверняка снова рассказывать какому-то заплутавшему в меню посетителю об истинном рецепте салата Оливье. Я слышала эту историю тысячу раз. И от неё уже порядком тошнило.
Я бросила взгляд на болтающуюся над головой бумажную люстру, свисающую на длинной цепочке. Потом сделала заключительный глоток красного вина. Опустила глаза в телефон и, на секунду задумавшись, довольно громко произнесла:
– Идиот!
– Что ты сказала? – резко обернулся Берт.
– Пароль вспомнила от почты! Достоевский. «Идиот»!
– По-моему, ты перебрала, Марго! Прекращай бухать! Поехали домой.
– Поехали…– безразлично пожала плечами я.
Чёрный пуловер сполз с одного плеча и красиво оголял ключицу. Я видела своё отражение в тусклом окне нашего ресторана. Тёмные длинные волосы крупными завитками падали вниз. Я поправила плиссированную юбку, накинула на себя норковый полушубок и вышла на крыльцо.
Противный холодный ветер обжигал разгоряченное вином лицо. Я ждала Берта у машины, попутно скроля ленту почты большим пальцем. На экран падал мокрый снег, и палец то и дело соскальзывал.
Я матерились. Ведь приходилось отматывать заново. Искала текст…Текст своего романа, который написала более десяти лет назад. И который упустила.
Мне удалось воскресить все свои старые почтовые ящики, в черновиках которых могли храниться те записи. Этот третий по счету мейл с незамысловатым логином «слово.неворобей» был последней надеждой. И, кажется, в моем случае действительно «не воробьём». Ведь поймать его мне так и не удалось. Там было пусто.
Ничего.
Ни строчки.
Лишь какая-то университетская чепуха типа конспектов и шпор.
Берт пиликнул сигнализацией. Я села во внедорожник. И готова была расплакаться!
Я так мечтала найти его – мой роман. Дописать и напечатать.
Да, у двух людей на этой планете он, пожалуй, сохранился: у обиженного айтишника Вени в почте и у миллионера Владимира где-то на побережье Средиземного моря. Но я уже давно потеряла с ними связь. И не хотела ворошить прошлое. Хотя сама того не понимая, уже ворошила.
– Чего смурная такая? – спросил Берт, усаживаясь в машину.
Я ничего не ответила. Отвернулась в окно.
Мы проехали театр Сатиры, станцию метро "Маяковская". Улицы были приятно украшены к новому году. За окном кружил снег. Туда-сюда. Будто рисуя что-то в воздухе. Какой-то загадочный неведомый узор.
– Завтра девочка придет, фотограф, снимать новогоднее меню. Если интересно, приходи к 11 утра. – вдруг сказал муж.
Я пожала плечами. Мне уже давно было не интересно. Но, тем не менее, какая-то неведомая сила подняла меня с кровати следующим утром. Мужа дома уже не было. Сын был на занятиях. А стрелка часов уверенно двигалась к полудню. Я сползла с кровати. Накинула халат и поплелась босиком до кухни.
15 декабря.
На столе стояла ваза с мандаринами.
Я нажала кнопку на кофемашине. Она зажужжала.
В гостиной я застала помощницу по дому. Она снимала с окна шторы.
– Доброе утро, Маргарита Николаевна! Вот тюль хочу постирать к новому году.
Я безразлично кивнула и, допив кофе, быстро переоделась и отправилась в «Оливье».
Как всегда, рядом с нашим рестораном стоял туристический автобус от музея Булгакова. Рядом толпились люди. Из окна доносился Игорь Корнелюк и его вальс «Великий бал у сатаны». Такое здесь бывало часто. Я уже привыкла. И выучила мотивы всех этюдов наизусть. Каково же было моё удивление, когда я поняла, что музыка доносится не из автобуса и не из "нехорошей квартиры" № 50>[1], а из нашего ресторана.
Я зашла внутрь с мороза. Отряхнула ноги. И увидела потрясающую картину. Мой муж Берт скользил в ритме вальса по залу с какой-то молодой профурсеткой. Мне всегда казалось, что такое может быть только в Париже! Я прыснула и расхохоталась. И даже начала дирижировать в такт вальса рукой. Но, кажется, они были так увлечены друг другом, что не заметили меня.
– Хорошо танцуют! – услышала я позади себя басистый мужской голос и вздрогнула.
За барной стойкой в чёрном длинном пальто сидел мужчина и пил кофе. Возраст его определить было сложно. Вроде, и волосы белые как снег, седые. А глаза словно огнём горят.
– Это мой муж с какой-то шлюхой. – пожала я плечами.
– Называть другую женщину шлюхой может только обиженная женщина. Вас тоже называли шлюхой? Ведь красоты вы редкой. Хоть и лицо грустное.
Я удивленно взглянула на него:
– Вы такой знаток женских душ? И лиц?
– И душ, и тел, и лиц. У вас вот очень красивые ключицы. Прогуляемся? Пока они танцуют? Погода благоволит.
Я посмотрела в окно. А потом опустила взгляд на свои ключицы. Они действительно заметно выдавались сквозь облегающую водолазку. Вчерашний снег таял и превращался в кашу. Зима стала тёплой. Капало с крыш.
– Ну идёмте! – сказала я, открывая дверь, и зашагала первая по улице, наслаждаясь непривычно тёплым ветерком.
– Вы же не любите мужа, Маргарита?
– Откуда вы знаете, как меня зовут? Я не представилась.
– Заходил в ваш ресторан не раз. Слышал, как персонал к вам обращается.
– И какое блюдо вам больше всего запомнилось?
