«88 год по календарю де Индра,
Квартал Блеска»
Смерть? Моя участь намного хуже смерти. Я борюсь за то, чего не понимаю. Воюю, чтобы не сойти с ума от ненависти к себе. Я полностью разочаровался в каждом миллиметре своего существа. Я ничто, смертоносное ничто. Я стал тем, кого ненавидел. Хуже. Я намного хуже.
Пистолет в руке дернулся. Женщина упала на пол. Попал ровно между глаз. Или я, или она, ага. Еще два выстрела. Два тела. Теперь они тоже ничто. Убийство… есть ли оправдание убийству? Нет. Но я все равно закончу свою работу. Мне больше не нужны оправдания. Мужчина выпрыгнул неожиданно, выбил оружие из рук, на секунду, на его мерзком сальном лице, сквозь дымку бесконечной глупости прорвалось осмысленное выражение, глаза наполнила первобытная ясность; ясность, возникающая в сознании победителя. Я выхватил нож и последовательно нанес шесть ударов – все в область шеи. Сальный мудак не успел даже заблокировать мою атаку, ему оставалось только смотреть на то, как мой нож входит в его жирное, потное тело, постепенно вытягивая из него жизнь. После шестого удара мужчина рухнул в лужу собственной крови. Этот нож – единственное, что у меня осталось от МВ. Я превзошел засранца МВ. Теперь я бы отдавал ему приказы, а не он мне, но… к чему эти мысли, если он мертв?
Лестница на лестнице. Коридор на коридоре. Бесконечность сраных развилок. Моя цель находится еще на несколько этажей ниже. Если верить словам Лилии, мне нужно спуститься на минус восьмой. Михаил. Так зовут мою цель. Я должен убить этого человека. Возникает резонный вопрос: «Зачем, Мори? Почему ты это делаешь?». Я не знаю. У меня нет четкого ответа. Возможно, потому, что я выбрал себе в спутницы не ту женщину, а, может, оттого, что смертельно устал от неопределенности и готов плясать под любую дудку; главное, чтобы дудка эта была тщательно замаскирована под правое дело. Я ведь знаю, что только лишь замаскирована, от меня не укрылись странные взгляды, которые Лилия порой бросает на меня; тайные совещания, в суть которых меня не посвящают; перешептывания и толки, которые начинаются каждый раз стоит только мне выйти из кабинета. Я понимаю, что меня используют и не противлюсь этому.
Последняя лестница. Наконец-то, мать ее. Три ублюдка по курсу. В броне и касках. Это их не спасет. Два года, каждый день, практически без отдыха, я тренировался… тренировался… тренировался. Теперь я идеальная версия человека. Физически точно. Ментально я ничто. Мертвец. Первая каска разлетелась на части, осколки впились засранцу прямо в глаза, он истошно завопил, так кричат животные на бойне. Я не стал добивать урода. Пусть деморализует своим криком оставшихся двоих. Они побежали вниз. Боятся меня. Думал ли я когда-нибудь, что буду внушать людям страх? Нет. Наверное, нет.
Сильная боль в плече отвлекла меня буквально на мгновение, этого хватило, чтобы оба ушлепка успели скрыться среди нагроможденных друг на друга унылых лестничных пролетов. Я дотронулся до протеза, левой руки нет уже два года, а боль до сих пор такая, словно мою незримую конечность в такой же незримой мясорубке прокручивают. Граната также лишила меня возможности нормально видеть левым глазом, если я закрываю правый, то весь мир превращается в морок, я вижу лишь силуэты и контуры. Должно быть, взрыв лишил бы меня и жизни, но Стильный стоял рядом и заслонил меня от осколков. Не знаю, специально ли он это сделал или это получилось нечаянно, но я обязан Стильному жизнью1. И за это я его ненавижу, ага. Постоянно агакающий засранец обрек меня на жизнь, а сам получил вечное спокойствие.
Минус восьмой этаж. Моя остановка. Я толкнул дверь и с порога пустил несколько пуль в пустоту длинного коридора. Наудачу. Но в последнее время я стал слишком везучим. Когда я хотел жить и цеплялся за свою жизнь и жизни своих друзей, удача плевала на меня, харкала с мать ее самой высокой колокольни во всем Тенебрисе, а теперь, когда я не жажду ничего, кроме смерти, мне безумно везет. Повезло и в этот раз, я услышал сдавленный сиплый крик. Одна из касок поджидала меня. Интересно, куда попала пуля?
Среди кромешной тьмы, прямо у меня на пути возвышался перевернутый стол. Больше похоже на детскую игру, чем на серьезную попытку остановить меня. В детстве нам кажется, что мы будем в безопасности, если спрячемся в шкафу или под одеялом, а на самом деле… на самом, блядь, деле, в этом мире невозможно быть в безопасности. Пока на планете, кроме тебя, живет хотя бы еще один представитель рода хомо сапиенс, опасность поджидает на каждом углу. Человек любит убивать себе подобных под всякими выдуманными предлогами. Так и что и последние люди будут жить в вечной паранойе и страхе друг перед другом. «Где гарантии того, что этот второй не захочет убить меня и присвоить мою добычу?», – будет думать каждый из них. В конечном счете, получится так, что оба хомо сапиенса станут рассуждать о том, что рано или поздно кто-то из них сделает первый шаг на пути к адским воротам. Но есть и второй сценарий: тот, в котором двоица не будет знать о существовании друг друга. Он самый благоприятный, потому что ложное чувство безопасности дает именно незнание.
В живот. Я попал ему в живот. Удачно попал. Пуля пробила бронежилет, мужчина прикрывал свою рану рукой, нежно и с надеждой, словно под ладонью у него был не кровоточащий гейзер, а маленький ребенок. Мужчина поднял забрало, и мы встретились взглядами: его губы хотели сложиться, чтобы произнести звук, выпустить в мир очередное бессмысленное слово, но я опередил его, еще один точный выстрел в лоб. Теперь ты свободен, друг. Однажды, и я обрету свободу. Но не сегодня. Пока рано.
Скольких я уже убил сегодня? Сложно сказать. Основное сопротивление оказывали наверху. С десяток человек погибли там, на нижних этажах люди в основном бежали от меня. Некоторые, как та женщина, которая первой получила идеальное отверстие в черепе, пытались геройствовать, а, может, как я, просто хотели умереть? Но умереть честно. Я тоже хочу умереть честно. Самоубийство – дерьмо собачье. Я не уважаю самоубийц. Или, может, на самом деле я просто страшусь смерти? Смешно. Сколько разных отговорок для нас придумывает сознание только для того, чтобы скрыть от нас наши собственные страхи и слабости. Я боюсь смерти, но хочу умереть. И где же тут логика?
Осталось совсем немного, я чувствую это. Где-то тут последняя каска и Михаил. Интересно, кто он такой? За что Лилия решила его убить? Она очень изменилась за эти два года. Из потерянной девочки превратилась в девушку и настоящего лидера. Но я перестал ее понимать. Сперва я еще пытался, но со временем мы абсолютно потеряли возможность находить общий язык. Все, что нас объединяет, – постель и жалость к себе. Два жалких человека: безвольный убийца и тот, кто собой заменяет его волю – хрупкая, маленькая девушка с железным взглядом. Жутким до мурашек. Чем старше она становится, тем больше я ее боюсь. Ей всего двадцать лет, но…
