На ярко-жёлтых осенних листьях играл золотистый свет фонарей, и старая липовая аллея походила на волшебный чертог, оттенённый густой синевой вечернего неба. Вокруг было пустынно; лишь по дороге поодаль время от времени проезжали машины. Казалось невероятным, что такой тихий уголок может существовать в самом сердце перенаселённой Москвы, в двух шагах от многолюдных проспектов и набережных.
Корэмицу Сатоко обожала подобные закоулки, выискивая их во всех городах, в которых бывала. И везде норовила побродить по ним в одиночестве. Вот и сейчас, ускользнув от сопровождающих, она шла между огромных вековых лип, наслаждаясь прекрасным сентябрьским вечером.
Аллея закончилась, уперевшись в узкий сумрачный переулок, уходящий направо. Не желая возвращаться прежним путём, Сатоко направилась туда, хотя там смотреть было особенно не на что: заурядные старые пятиэтажки, вплотную примыкающие друг к другу. Из подворотни доносились резкие голоса: там о чем-то спорила четвёрка парней неопрятного вида и, похоже, не слишком трезвых. Заметив поблизости одинокую женщину, они загомонили громче; один что-то выкрикнул в её сторону. Сатоко не понимала слов, но общий агрессивный посыл был ясен. Она ускорила шаг, чтобы побыстрей пройти мимо.
– Да ты чо, а! – кричавший внезапно сорвался с места и сгрёб её за плечо сзади. Тело отреагировало прежде сознания: полуобернувшись, Сатоко перехватила кисть своего противника, одновременно зацепляя за локоть второй руки, и, скрутив бёдра, заставила покатиться кубарем. Местным хулиганам неоткуда было знать, что эта миниатюрная дама больше двадцати лет занимается айкидо.
Несколько смущённая результатом, она отступила на пару шагов назад и произнесла одно из немногих русских слов, которые знала:
– Извините.
Опрокинутый ею парень неловко поднялся на ноги; физиономия, изрядно ободранная об асфальт, налилась тяжёлым бешенством. Издав нечленораздельный рёв, он ринулся в бой, теперь уже явно желая крови. Стремительно уйдя вбок, Сатоко скользящим блоком пропустила его атаку мимо себя. Но вторично сбить его с ног у неё не вышло. А с другой стороны уже набегали его приятели, решившие тоже присоединиться к веселью. Подавив страх, она нырнула под один из ударов, поймала чьё-то плечо и снова крутанулась, заслоняясь одним атакующим от другого. Разумеется, о полной защите не могло быть и речи: агрессоров было слишком много. Раздался треск ткани – её попытались поймать за рукав. Бедро пронзила острая боль, когда в него впечатался край ботинка. Чем это кончится? Сколько ещё получится отбиваться?
– Х-харрь-я! – дикий крик разорвал воздух, и в гущу схватки неожиданно ворвалась светловолосая девушка с деревянным мечом в руках. Один из нападающих, завопив, повалился, опрокинутый умелым пинком в колено, а дубовый клинок, опустившись ему на затылок, вырубил его окончательно. Следом рухнул парень с ободранным лицом, получив торцом деревяшки в челюсть. Мгновенно сориентировавшись, Сатоко поймала третьего на болевой приём и с размаху рубанула ребром ладони по шее, тоже отправляя в беспамятство. Четвёртый ринулся было бежать, но незнакомка одним прыжком настигла его и мощным ударом уложила наземь. Тот попытался встать, но лезвие меча легло ему поперёк горла, не позволяя ни вырваться, ни вздохнуть. Несколько секунд он отчаянно извивался, пытаясь вывернуться из захвата; потом обмяк, потеряв сознание. Девушка повернулась к Сатоко и слегка поклонилась.
– Большое спасибо, – неловко сказала та, окончательно исчерпав этой фразой свои познания в русском и не зная, что делать дальше. Но неожиданно для неё ответ прозвучал по-японски:
– До итасимасите, Корэмицу-сан. Не за что. Однако нам следует поскорее уйти отсюда, пока наши друзья не оклемались, или кто‐нибудь не вызвал полицию. К тому же вам порвали плащ. Если позволите, я провожу вас к себе домой, и мы всё поправим. Тут недалеко.
– Вы знаете меня? – удивилась Сатоко.
Улыбнувшись, её собеседница подобрала свои вещи, брошенные возле стены; убрала меч в чехол и вскинула на плечи рюкзак.
– Разумеется. Я возвращаюсь с вашего семинара. А вот вы меня вполне могли не заметить – там яблоку было негде упасть. Но прошу вас, пойдёмте. Поговорить мы сможем и позже.
– Хорошо. Но кто же вы? Как вас зовут?
– Селинова Ольга, к вашим услугам.
Две россиянки неспешно шли по мощёной камнями дорожке, извивавшейся вдоль берега. Сквозь ажурное кружево ветвей поблёскивал океан. Пахло солью и йодом, влажной травой и свежестью. В вышине пронзительно кричали чайки. Едва-едва рассвело.
– Ну и зачем ты меня сюда вытащила ни свет ни заря? – Наталья зевнула. – Сама же мне жаловалась, что терпеть не можешь рано вставать.
– Да, – согласилась Ольга. – Но это наш единственный шанс хоть как-то отдохнуть от этих безумных толп. Даже в этом окраинном парке полным-полно народу весь день. А я-то думала, что в Москве слишком много людей!
– Тебе просто не с чем было сравнивать.
За очередным поворотом подруги увидели пожилого японца в спортивной одежде, с большим рюкзаком за плечами. Он стоял возле причудливой сосны, вцепившейся корнями в обрыв, и сосредоточенно смотрел на часы. Заслышав шаги, он поднял голову – и тут же разочарованно отвернулся. Потом его лицо отвердело: видимо, он принял решение. Кинув долгий, пристальный взгляд на сияющий горизонт, японец поправил лямки рюкзака, зачем-то поклонился и исчез в кустах.
Наталья проводила его глазами.
– Странный тип.
– Это к вопросу об уединении. Он явно кого-то ждал, но, похоже, не дождался. И уж точно не хотел видеть нас. – Ольга помолчала, глядя куда-то вдаль. – А здесь красиво, правда?
– Да, – рассеянно кивнула Наталья, усаживаясь на изогнутый сосновый корень. – Кстати, а как тебе понравилась вчерашняя чайная церемония?
– А тебе?
– Очень. Но как же у меня болели колени!
Ольга рассмеялась, опускаясь рядом на траву.
– У меня тоже. Но это терпимо. А вот сама церемония… было в ней что-то фальшивое. Этакая демонстрация экзотики для глупых европейских туристов. Интересно, до коих пор наши народы будут считать друг друга дикарями?
– А мне Япония нравится, – тихонько вздохнула Наталья. – Тут все такие вежливые…
– Зато всякий должен знать своё место. Тут интересная культура, но нам никогда не увидеть её целиком, просто потому, что мы не японки. И всё-таки… хотелось бы мне побывать на настоящей чайной церемонии.
– Попроси Сатоко. Ты знаешь, когда она вернётся?
– Говорила, что недели через две. Но я не хочу её беспокоить. Я и так ей слишком многим обязана. Если бы не она, мы могли вообще сюда не попасть. – Ольга вздохнула и вдруг обронила без всякой связи с темой беседы: – Однако… пожалуй, зря ты со мной связалась. Теперь можешь просто попасть под раздачу.
