Люблю свою работу за полное отсутствие начальников. Никто не указывает мне, как я должна себя вести и чем заниматься. Никто не делает мне выговоров, не вызывает на ковер, не грозит увольнением. Никто не начисляет смехотворно крошечную зарплату и не предоставляет заслуженный отпуск в феврале.
Всем вышеперечисленным я занимаюсь самостоятельно, и, как мне кажется, весьма успешно. По крайней мере, демонстраций протеста, голодовок и забастовок не устраивала ни разу.
В данный момент я предоставила себе очередной, пятый с начала года, заслуженный отпуск. Последнее дело, несложное и прибыльное, я завершила около недели назад. Новых загадочных преступлений, достойных вмешательства частного детектива, мои сограждане пока не совершили. Значит, я имею полное право отдохнуть, если не на Багамах, то хотя бы в бассейне и тренажерном зале.
Поздняя весна радовала сердце цветущими деревьями, теплым солнышком и безоблачным ярко-синим небом. Я шла по тротуару, насвистывая модный мотивчик, помахивая сумкой со спортивной одеждой и поглядывая по сторонам. Жизнь казалась если не сказкой, то вполне удачной выдумкой.
Предчувствие обожгло меня, словно внезапно вспыхнувший из еле тлевшей искры костер, и я даже сама не поняла, почему прыгнула вперед, притом в сторону, пригнувшись и закрывая лицо руками. В следующий момент в полуметре от меня оглушительно громыхнуло. Поднялась туча пыли, брызнули осколки.
Я отбежала еще на несколько метров, прежде чем решила оглянуться, и не поверила своим глазам: расколов асфальт на пару извилистых трещин и разбившись на куски, на тротуаре валялся обыкновенный кирпич.
– Девушка, вы не пострадали?
Ко мне спешила толстая задыхающаяся бабуля, таща на поводке не менее упитанного пекинеса. Других свидетелей происшествия не наблюдалось.
– И как это вы успели отскочить?! – с трудом отдышавшись, заметила добрая женщина. – Я думала, насмерть зашибет. Ой! Кровь!
Я нащупала на лбу неглубокую царапину, из которой тоненьким ручейком текла кровь, достала платок и приложила к ране. Моя невозмутимость задела бабулю, и она разразилась многословной речью, суть которой состояла в том, что власти в городе окончательно распоясались, а демократы скоро доведут страну до вымирания.
– Все улицы тонут в мусоре, он даже с крыш на голову людям падает! Вам надо жалобу написать в правительство и потребовать возмещения морального и телесного ущерба.
Я молча разглядывала улицу, близлежащие дома, редких прохожих, выныривавших из ближайшего переулка и бросавших в мою сторону беглый взгляд.
– У вас, наверное, шок, – раздраженно предположила бабка, не дождавшись от меня ответа. – Могу вызвать «Скорую» или в травмопункт проводить.
– Спасибо, не стоит, – рассеянно улыбнулась я. – Подумаешь, кирпич на голову упал. С кем не бывает?
– Нельзя же оставить все как есть! Надо наказать виновных!
– Точно, – согласилась я. – Вы никого на крыше не заметили?
– Какой же дурак туда полезет? Там ограждений нет, а поверхность наклонная. Недолго и шею себе свернуть.
Я опять согласилась, опять поблагодарила, сердечно попрощалась и отправилась на злополучную крышу, оставив бабулю с собачкой на изуродованной мостовой ругать власти, мафию и строителей.
Любой другой человек на моем месте пожал бы плечами, махнул рукой и сказал: «Несчастный случай». Но я в случайности не верю. Если кирпичи падают, значит, это кому-то нужно. Знакомых, мечтающих увидеть мою фотографию в черной газетной рамочке и способных на активные действия для осуществления мечты, у меня предостаточно. Другое дело, что способ выбран оригинальный. Не автоматная очередь и контрольный выстрел в затылок, а какой-то дурацкий кирпич!
В том, что на мою жизнь совершено покушение, сомнений не было. Остается выяснить, кто этот злоумышленник и как его можно обезвредить.
Чердак поразил меня чистотой и ухоженностью. Жильцы верхних квартир приспособились сушить там белье, а оно не любит грязи и пыли. Жаль! Негде было отпечататься следам преступника. На самой крыше мне также не удалось отыскать ни одной зацепки. В нескольких местах лежали кирпичи, но сдвинуть их с места и докатить до края крыши мог лишь ураганный порыв ветра или… человек.
Полчаса пришлось потратить на расспросы бабушек во дворе. Бесполезно. Никто ничего не видел, не слышал и за входящими-выходящими не следил.
Домой я шла, точнее, продвигалась короткими перебежками, зигзагами пересекая открытые пространства, замирая за деревьями и фонарями, сторонясь как пешеходов, так и автомобилей. Впечатление я, должно быть, производила неизгладимое, но, как говорится в мудрой рекламе, имидж – ничто!
Позволила себе расслабиться, лишь когда переступила порог квартиры и защелкнула сейфовый замок на стальной двери. Заварила крепкого кофе, зажгла сигарету и задумалась.
За прошедшие годы моя жизнь не раз висела на волоске, но почти всегда я знала, откуда ждать неприятностей: в процессе расследования преступления всегда становишься мишенью для гнева, злобы и пуль. Бывало, предавали и заманивали в ловушку свои же товарищи или же наниматели, ведущие двойную игру, даже мужчины, изображавшие из себя влюбленных поклонников.
В дни, когда я занималась нелегким трудом сыщика, все чувства обострялись, организм функционировал в аварийном режиме, мгновенно реагируя на возможную опасность. В дни безделья, подобные сегодняшнему, моя бдительность притуплялась, а уязвимость пропорционально возрастала. Вот кто-то и догадался воспользоваться моей беспечностью.
Я выкинула окурок. Возможно, я страдаю паранойей, но почему-то мне кажется, что мой противник умен, умеет ждать и сильно меня ненавидит. Если я не узнаю, кто он, то умру.
Внезапно зазвонил телефон. Я вздрогнула и поежилась. Еще час назад телефонный звонок не вызвал бы у меня никаких эмоций. А теперь нервишки шалят, мерещится что-то…
– Алло.
На противоположном конце провода молчали.
– Алло! – повысила я тон. – Говорите, или кладу трубку!
Раздался какой-то шорох, шип, смешок. Затем возник тихий, бесцветный и бесполый голос.
– Ты скоро умрешь… – невыразительно протянул он.
– Кто говорит? Что за глупые шутки!
Ответом были короткие гудки.
