Сергей Попадюк - Кивни, и изумишься! Книга 2

Кивни, и изумишься! Книга 2
Название: Кивни, и изумишься! Книга 2
Автор:
Жанр: Биографии и мемуары
Серия: Диалог
ISBN: Нет данных
Год: 2018
О чем книга "Кивни, и изумишься! Книга 2"

Дневник Сергея Семеновича Попадюка, профессионального искусствоведа, историка русской архитектуры и градостроительства – удивительный человеческий документ, наследующий лучшим традициям русской мемуарной прозы. Повседневная жизнь умного и просвещенного интеллигента второй половины ХХ века, ищущего выход из исторического и эстетического тупика, предстает со всей возможной полнотой и откровенностью. «А выходов всего два, – признается автор. – Либо открыто протестовать, подписывать коллективные письма в защиту несправедливо обвиняемых, выходить на Красную площадь, получать по морде от мальчиков-добровольцев, вылетать с работы, садиться в тюрягу, в психушку, либо скромно, добросовестно, не обращая внимания на государство, политику, идеологию, игнорируя их, делать свое “маленькое дело” – то, которое ты сам себе выбрал, которому обучился и в которое способен вложить душу, – делать как можно лучше, очищая его по возможности от лжи и злобы». Сергей Попадюк избрал и описал второй путь. У вас есть возможность еще раз пройти и обдумать его вместе с автором.

Бесплатно читать онлайн Кивни, и изумишься! Книга 2


© С. С. Попадюк, 2019

© «Время», 2019

* * *

Памяти мамы – Любови Рафаиловны Кабо

Жизнь – без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай.
Над нами – сумрак неминучий,
Иль ясность божьего лица.
Блок. Возмездие

1984 (продолжение)

* * *

10.03.1984. После малоснежной зимы, теперь, когда температура поднялась до 0°, вдруг густо повалил снег. И вот – превращается в слякоть.

Работа не идет. Вторую неделю буксую на одной фразе – и ни с места! Такого, кажется, даже с Флобером не случалось. Я в отчаянии.

Казалось бы, что может быть проще: пренебреги неудавшимся местом и иди себе дальше. Потом можно будет вернуться и переделать; главное – не потерять темп. Ан нет: сознание заякоривается в злосчастной фразе (то есть в злосчастной мысли), даже не понимая толком причин своей неудовлетворенности; канат натягивается и не пускает.

Ведь есть некое неопровержимое основание, препятствующее тому, кто решается написать что бы то ни было…

Платон. Письма. VII. 342 a

Как знать, а вдруг после того, как злосчастная фраза (то есть мысль) обретет наконец нужную форму, откроется совсем другой путь для дальнейшего движения? «Там одно слово убавлено, здесь прибавлено, а тут переставлено – и все выходит другое», – говаривал Гоголь (если верить С. Т. Аксакову). «Иначе расставленные слова обретают другой смысл», – подтверждает Паскаль.

То, что предложение выражает, оно выражает определенным, четко упорядоченным способом: предложение внутренне организовано.

Витгенштейн. Логико-философский трактат. 3. 251.

Вот и произвожу я бесконечные перестановки слов в поисках ускользающего смысла.

* * *

Мне нужен успех, громкий и несомненный успех, который возвысил бы меня в собственных глазах, вернул утраченную уверенность в себе, вырвал из набитой колеи и начал новую полосу в моей жизни. Эта жизнь меня убивает. Я вступил в пору зрелости, в пору спокойного сознания своих сил… Не такой я человек, чтобы обойтись подкожными запасами.

…Пора, наконец, добиться успеха или же броситься из окна.

Флобер. Письмо Луизе Коло. 16 января 1852 г.

Нужно, следовательно, защитить диссертацию, и поскорее, другого выхода у меня нет. Боюсь, однако, что я не только созрел, но успел уже и перезреть для этого выхода. Мне неинтересно то, что я сейчас пишу. Поэтому и пишется так трудно.

Записывание, изложение познанного (как бы познанного) есть обычно самая эффективная фаза познания. Вторым знанием называет Потебня «познание, совершающееся в слове»[1]. Это не просто фиксация уже «готового» знания. Усилия, необходимые для подыскивания нужного слова, активизируют мысль так, как это невозможно было прежде: тут не только мысль – тут все существо человека сосредоточено в одном стремлении. Только такая – направленная – сосредоточенность и способна вывести сознание из созерцательного состояния, преодолеть извечную дихотомию «субъекта» и «объекта», проникнуть, вжиться в предстоящий сознанию предмет. Поэтому усилия, направленные, казалось бы, только на письменную фиксацию уже «готового» знания, – именно они-то и приводят к рождению, к созданию этого знания[2]. «Готовое» знание всегда преображается в процессе оформления, и подчас неузнаваемо преображается.

Здесь и впрямь можно утверждать: лишь отыскав, узнают, что искали.

Витгенштейн. Культура и ценность. 385

И это переживаемое становление чего-то нового, недоступного прежде, это достигнутое наконец единство приносит радость…

Le hasard vaincu mot pur mot[3].

А я теперь озабочен лишь тем, чтобы возможно точнее отразить уже действительно готовое, варившееся во мне лет пятнадцать, если не больше, и много раз перекипевшее знание. Процесс оформления запоздал, нажитое мной успело остыть, скиснуть, превратилось как бы в общеизвестное. Я не способен еще раз это «пережить». Одного яйца два раза не высидишь! – справедливо замечает Козьма Прутков.

Я совершенно ясно представляю, что я должен написать; все мои усилия направлены только к тому, чтобы написанное вполне соответствовало этому представлению. Неожиданности, открытия – исключены; все давно готово. Мне потому и трудно, что – скучно. Зачем писать, если и так все готово? Я вымотан и обессилен, как никогда.

* * *

Но если я еще способен написать эти слова: «вымотан», «обессилен», – значит, не все потеряно.

Добро, Петровичь, ино еще побредем[4].

* * *

18.04.1984. Вернулся из Астрахани, где пробыл восемь дней. Сначала нас было шестеро: Панкин, Леша Кирилловский, Зиновьев, Экк, Ванда из отдела Колтуновой и я. Мне пришлось внедриться в эту группу, чтобы получить часть той суммы, которая причитается нам с Серегой Гельфером по договору за сданные еще осенью паспорта. Деньги – 2266 рублей – я получил в первый же день, остальное обещали в июле.

Мы обследовали и обмеряли дом Демидова. Через пару дней уехал Экк, выполнив свои инженерные изыскания, еще через день – Ванда с собранными из зондажей образцами раствора. Мы остались вчетвером. Жили дружно и работали интенсивно. В последний вечер отпраздновали мой день рождения, пригласив к себе в «Астраханскую» трех девочек из бригады Женьки Журина – они жили в «Новомосковской».

Вообще наших, из разных мастерских, в этот раз что-то много понаехало в Астрахань: в общей сложности человек тридцать. Каждое утро, отправляясь на объект, мы проходили мимо работающих на Советской улице наших геодезистов; каждый раз, заходя к Мишенькину в контору, я встречал у него Журина. Но мне и в голову не могло прийти, что у Женьки работает здесь Ира Родионовская. Я прямо взвыл, когда узнал, что целую неделю она была рядом, а я не подозревал об этом.

Мы пили водку в нашем с Панкиным номере, закусывали щукой, сазаном, консервами. Ребята устроили мне замечательный праздник. Позже подошли Мишенькин и новый его сотрудник (Саша, кажется). Я спустился в магазин и купил еще две бутылки. Дальше нечетко помню. С наступлением темноты мы вышли гулять, и на волжской набережной я остался наедине с Ирой. Я привел ее в бар «Лотоса», тут к нам присоединился совершенно пьяный улыбающийся красавец Леша. Меня распирало желание разгула – утром я снял с аккредитива полторы сотни, – и в баре я заказывал коньяк. Потом мне удалось избавиться от Леши, а мы с Ирой оказались на набережной Канала. Не понимаю, как мы туда добрались: мы только и делали, что целовались. Я затаскивал ее в такие закоулки, где ночью и один не решился бы появиться. На углу Кировской она сказала, что хочет вернуться в гостиницу. Я проводил ее до «Новомосковской» и долго еще торчал на улице, с пьяным упрямством ожидая, что она выглянет в окно. Она не выглянула.

Вернувшись в «Астраханскую», узнал от Панкина, что Леша пропал. Дальше случилось следующее. Наутро Панкин мне рассказал, что, выслушав его, я немедленно взял инициативу в свои руки. Я, по его словам, действовал складно и организованно. Прежде всего решительно заявил, что Лешу необходимо найти и что это мое дело. Затем сел на койку и выкурил сигарету. Затем встал и направился к выходу. Затем вернулся, чтобы захватить документы, и при этом беспрестанно повторял, что мы сейчас всю Астрахань перевернем; а когда наконец мы вышли из подъезда и нам навстречу из темноты выплыла все та же пьяная Лешина улыбка, – тут я выключился.


С этой книгой читают
«Хуберт Зайпель имеет лучший доступ к Путину, чем любой другой западный журналист» («Spiegel»). В этом одно из принципиально важных достоинств книги – она написана на основе многочисленных личных встреч, бесед, совместных поездок Владимира Путина и немецкого тележурналиста. Свою главную задачу Зайпель видел не в том, чтобы создать ещё один «авторский» портрет российского президента, а в том, чтобы максимально точно и полно донести до немецкого чи
Игорь Можейко – это на самом деле классик отечественной фантастики Кир Булычев. Вернее, наоборот: доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института востоковедения Академии наук Игорь Всеволодович Можейко под псевдонимом Кир Булычев писал фантастику. А под своим настоящим именем публиковал книги по русской и всемирной истории. Перед вами одна из лучших – «1185 год». Действующие лица: князь Игорь, Ричард Львиное Сердце, Чингисхан, Барба
«Бить или не бить?» – последняя книга выдающегося российского ученого-обществоведа Игоря Семеновича Кона, написанная им незадолго до смерти весной 2011 года. В этой книге, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические и иные научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их
Уильям Буллит был послом Соединенных Штатов в Советском Союзе и Франции. А еще подлинным космополитом, автором двух романов, знатоком американской политики, российской истории и французского высшего света. Друг Фрейда, Буллит написал вместе с ним сенсационную биографию президента Вильсона. Как дипломат Буллит вел переговоры с Лениным и Сталиным, Черчиллем и Герингом. Его план расчленения России принял Ленин, но не одобрил Вильсон. Его план строит
Дневник Сергея Семеновича Попадюка, профессионального искусствоведа, историка русской архитектуры и градостроительства – удивительный человеческий документ, наследующий лучшим традициям русской мемуарной прозы. Повседневная жизнь умного и просвещенного интеллигента второй половины ХХ века, ищущего выход из исторического и эстетического тупика, предстает со всей возможной полнотой и откровенностью. «А выходов всего два, – признается автор. – Либо
Сборник публицистических очерков посвящен периоду, известному у нас как «перестройка» и «лихие девяностые». Личные, непосредственные впечатления среднего москвича (не политолога, не экономиста) от происходивших в те годы событий чередуются с попытками их осмыслить на фоне отечественной истории. Теперь, когда пройденный с тех пор путь отделил нас от этого периода, многие из тогдашних размышлений могут показаться наивными или спорными, часто не сов
Сборник включает 17 рассказов и очерков. Воспоминания о нашей армии (какой она была в первой половине 1960-х годов) дополнены рассказами об экспедициях, связанных со сбором материалов для Свода памятников архитектуры России. Армейская служба, осмысленная как испытание, формирующее личность, и работа в глухих углах российской провинции, встречи и общение с самыми разными людьми вызывают у автора размышления о русском народе, об особенностях его ми
Магия, судьба или сила притяжения могут прочно свести двух людей вместе. Но смогут ли они – горячие, эмоциональные, упертые и не умеющие строить отношения, сохранить то, что им дано свыше? Пройти огонь воду и медные трубы, опуститься на дно, ходить по граблям и наконец-то понять, что любовь начинается с любви и принятия себя. Но как это сделать? Сможет ли героиня снова почувствовать себя счастливой? Сможет ли спасти свой брак? Книга содержит неце
Книга «Дни поздней осени» посвящена второй болдинской осени Пушкина. Для автора эта и две другие знаменитые осени в Болдине стали предметом многолетних размышлений и нескольких книг. Это одна из них. Она вобрала в себя наблюдения И. Смольникова в его поездках по пушкинскому маршруту 1833 года. В ту осень, как известно, поэт собирал материалы для «Истории Пугачёва» и романа «Капитанская дочка».Для юных читателей эта книга содержит немало новых зам
12 лет тому назад я написал «Black Square» на английском языке, переехав в Канаду, сейчас хочу взглянуть, что было в голове тогда! Это книга, где я пытаюсь рьяно исповедовать Русский Авангард и великое творчество Казимира Малевича.Пьеса «Голоса в диалоге» – перефраз двух знаменитых пьес: «На дне» Максима Горького и «В ожидании Годо» Сэмюэля Беккета.
Становится интересно жить, когда начинаешь смотреть на все под другим углом, что каждый человек и событие нам для чего-то нужны.
Спецслужбы – разведка и контрразведка – как особый институт государства, призванный обеспечивать его безопасность, сформировались относительно недавно. Произошло это в начале XX века – в тот момент, когда они стали полноправной частью государственного аппарата. При любом строе, в любых обстоятельствах специальные службы защищают безопасность государства. С течением времени могут измениться акценты в их деятельности, может произойти отказ от некот
Книга «Правила игры под названием жизнь» в формате 10-минутного чтения: обзоры лучших книг, только самое важное и полезное.Флоренс Скавел-Шинн по профессии художница и иллюстратор книг, в течение многих лет преподавала метафизику в Нью – Йорке. Ее доступный для понимания стиль изложения и чувство юмора сделали ее любимым автором миллионов читателей, ранее даже не желавших прислушиваться к духовным советам.В ДВУХ СЛОВАХ: Если жизнь воспринимать ка
Лера попала на практику в компанию, в которой всегда мечтала работать. В наставники ей достался Денис – ведущий инженер. Только вот он оказался не просто строгий – деспотичный! И кофе ему утром принеси, и о каждом своем шаге докладывай, а сроки выполнения и вовсе ставит нереальные… А уж как он придирается к работе! Смогут ли они найти общий язык, а Лера получить зачет? И почему эти двое, несмотря на все свои разногласия, каждый день с утра порань
Это жизненная книга. Хоть название книги и её глав могут показаться довольно масштабными, всё описание и примеры настолько жизненны, что вы можете подумать, будто это списано лично с вас, с вашей жизни или с жизни хороших знакомых. Эта книга поможет открыть, познать себя и мир одновременно. Познание мира через себя. Познание себя через мир. В книге есть помогающие практики для самостоятельной работы с собой. Первая книга из цикла книг, который по